Та, что правит балом - Татьяна Полякова

И тут в глаза ударил свет фонаря. Я не сразу поняла, чтоэто, но тело Дена вдруг обмякло, и он отпустил меня, а я увидела, что внескольких шагах от нас стоит охранник, смущенно покашливая.

— Простите, у вас все в порядке? — спросил он, нерискнув приблизиться, и отвел фонарь в сторону.

— Более чем, — ответил Ден спокойно. — У меняревнивая жена, надумала утопиться. Припадок закончился, дорогая?

Охранник поспешно удалился, Ден разжал руки, я отползла всторону и посмотрела на него. Рот перекошен, из нижней губы идет кровь… Оннапоминал упыря из фильмов ужаса, он был отвратителен и по-настоящему страшен.Я набросила на плечи платье, ставшее бесполезной тряпкой. Ден поднялся,отряхнулся, глухо пробормотал:

— Черт бы их всех побрал… Идем, — сказал он мне.

— В таком виде? — Зубы стучали, голос звучалстранно, то глухо, то слишком высоко.

— Возьми мою рубашку, подождешь возле бассейна, пока ясхожу за каким-нибудь платьем.

Мы пошли к отелю. Шли очень медленно, ноги утопали в песке.Один раз я едва не упала, он поддержал меня, и я почувствовала, как дрожит егорука. Прояснения в мозгах все еще не наблюдалось, потому что я вдруг спросила:

— Это правда, что ты выпотрошил одного парня еще живым?Выпотрошил, точно курицу?

— Он здорово меня разозлил, — ответил Ден. —Каких еще страшилок ты успела обо мне наслушаться?

Мы как раз поравнялись с будкой охранника, и отвечать непришлось.

Я устроилась в тени кустов возле бассейна и стала ждатьДена. Он вернулся быстро с платьем и туфлями для меня, молча ждал, пока яоденусь, повернувшись ко мне спиной. Оказавшись в номере, мы, не говоря нислова, разошлись по своим комнатам.

Утром я долго не решалась выйти из спальни. Лежала впостели, и мне казалось, что я очень больна, просто раздавлена болезнью и ни зачто не смогу подняться. Я думала о Дене, и мне было страшно. Ночью я ждала,когда он явится, а не дождавшись, испугалась еще больше. С полчаса я лелеяламечту о бегстве, ублажая себя ею, ни одного мгновения по-настоящему не веря,что всерьез смогу решиться сбежать. «Значит, то, что о нем болтают,правда», — подумала я почти с удовлетворением. Сейчас я поверила бы любымужасам, если бы кто-то стал мне их рассказывать. Мне казалось, что он способенна самую невероятную жестокость. "Что я против него? — с тоскойрассуждала я. И еще подумала:

— Безумие — бороться с ними". И, может быть, вглубине души была рада, что бороться с ними — безумие, это ведь от многогоизбавляло, хотя вряд ли я смогла бы ответить на собственный вопрос даже самойсебе. Я знала лишь одно — я боюсь. И Дена и тех, кто стоит за ним. Мне онипредставлялись то какими-то огромными бестелесными призраками, то мрачнымичудовищами. Сила, коварство… Голиафы. Голиафа сразил юноша-пастух, только я непохожа на Давида. Машка права: кишка тонка для геройства.

В комнату без стука вошел Ден. Что-то в его обликеизменилось. Я поняла это сразу, лишь только взглянула на него.

— Что случилось? — поспешно спросила я,вглядываясь в его физиономию.

Он улыбнулся. И меня вдруг поразила мысль, что он красив.Безупречно мужественный облик, заставляющий взволнованно биться сердцабесконечного числа женщин. «Еще одна шутка господа», — решила я и едвасдержалась, чтобы не хихикнуть.

— Ты долго валяешься в постели сегодня, — ответилон. — Надеюсь, сможешь собраться за полчаса.

Я торопливо поднялась, он смотрел на меня, но я былауверена, что он меня не видит. Его занимало что-то другое. Он прошелся покомнате энергичной походкой, и мускулы под его легкой рубашкой напряглись,точно перед прыжком.

— Постарайся выглядеть поэффектней, — сказалон. — Я знаю, ты это можешь.

Он улыбнулся, и тут до меня дошло: тот, кого мы ждем, здесь.Оттого и Ден сегодня… Я внимательно посмотрела на него. Неужели он рад?Счастлив? Поэтому у него такое лицо? Взглянув на меня, он вдруг нахмурился.

— Черт бы побрал Рахманова за то, что он подсунул мнесвою шлюху. Хороша помощница, ничего не скажешь. Что ты надеешься разглядеть вмоей физиономии?

Я решила, что он сейчас разозлится и для начала заедет мне вухо, но он несказанно удивил. Подошел, потрепал меня по щеке и сказалучастливо:

— Я рад, что этот тип наконец-то приехал. Развяжемся снашим делом и разбежимся. Чем скорее, тем лучше.

То ли от его неожиданного ласкового голоса, то ли отнапряжения, которое чувствовалось в нем, я вдруг подумала, что он ищет моейподдержки. А вслед за тем пошли и вовсе глупые мысли. Разве он хотел убивать?Разве кто-нибудь хочет? Я посмотрела в его глаза, светлые, надменные, сзатаившейся в глубине зрачка растерянностью, и мне захотелось поверить, что всамом деле так оно и есть. Он почувствовал мой взгляд, но расценил егопо-своему — как по-женски беспомощный взгляд. Он был уверен, что можетпоцеловать меня, и я не оттолкну, и мои губы раскроются навстречу ему, носейчас он не хотел этого. Он не торопился. Он еще хорошо помнил, как востервенении рвал зубами шелк платья, когда ему хотелось покорности моего телаи власти над ним. К тому же его ждала работа, а работа всегда важнее баб ипрочей дребедени. В общем, он не стал целовать меня, к счастью для нас обоих.Потому что, сделай он это, я бы ударила его: то, что он принял за покорность,было лишь равнодушием.

Пожилой мужчина с красной по причине жары лысиной, которуюон то и дело вытирал платком, был консерватором. Рубашки такого покроя давновышли из моды, как и очки в роговой оправе. Часам тоже было лет пятнадцать какминимум. Он смотрел вокруг с таким видом, точно пытался отгадать, какого лешегоего сюда занесло. Публика вряд ли ему нравилась. Впрочем, первое впечатлениечасто бывает обманчиво. Глядя на него, я размышляла, на чем можно его зацепить.Вряд ли дядьку интересуют девушки моего возраста. В любом случае он долженпроявлять осторожность.

— Что скажешь? — спросил Ден, проследив мойвзгляд.

— Он один, уже хорошо, — ответила я, только чтобычто-то сказать. — У него есть какие-нибудь недостатки?

— Судя по досье, он практически ангел, странно, что крыльяне выросли.

— Что ж, попробуем его расшевелить.

— Ты уж постарайся, — хмыкнул Ден, глядя на меня сусмешкой.