Витязь в овечьей шкуре - Галина Куликова

Он вошел, застелил кровать пледом и сделал широкий жеструкой:

— Прошу!

Девица продолжала стоять, словно изваяние. Она кого-тоотчаянно напоминала Покровскому. Но кого? Он не мог вспомнить.

— Отлично, — буркнул он, взял Наташу за локоть,подвел к кровати, поставил к ней спиной и подтолкнул.

Она немного покачалась и неожиданно стала падать вперед,словно ковер, скатанный рулоном.

— Ого! — воскликнул он и засмеялся, обхватив еедвумя руками. От нее пахло дождем, лесом и ванилью. Ну и коньяком, разумеется.

Пришлось присесть, приподнять ее за ноги и свалить-таки напостель. Она охотно свалилась и тут же разметала руки. Если бы не тифознаястрижка, волосы тоже разметались бы. Покровский решил, что мокрое платьеснимать с нее не станет ни за какие коврижки. Еще неизвестно, что из этогококона вылупится утром. Возьмет и обвинит его в сексуальных домогательствах.

— Так что, пардон, мадам, оставайтесь в своейодежке, — вслух сказал он.

На самом деле он рассчитывал, что через несколько часов онапроснется, разденется и примет душ, почувствовав себя грязной и мокрой. К утруНаташа действительно проснулась, но почувствовала себя не грязной и мокрой, аголодной. Есть хотелось зверски.

Одновременно к ней вернулась память, и вчерашние событияпредстали перед ее мысленным взором. Гражданский долг заставил ее схватиться зателефон. Номер родного районного отделения милиции выскочил из нее просто самсобой.

— Парамонов? — сдавленным голосом спросила она,когда ей ответили. — Это Наталья Смирнова. Помните, я вам звонила насчетНегодько с пистолетом? Вы еще мне не поверили. Так вот. Тут возле оврагатворятся ужасные вещи! По лесу ходят волки и двое маньяков. Об одной жертве язнаю точно — это женщина в желтом купальнике. Нет, я ее не видела, но они самирассказывали. Кто, кто? Маньяки рассказывали! — Она некоторое время слушала,потом ответила:

— Откуда ты знаешь, что я себя неважно чувствую?

Когда трубка зашлась короткими гудками, она осторожноположила ее на рычаг и вздохнула. Поверили ей — не поверили, она поступила каксознательная гражданка. Несмотря на то что голова еще не варила, какполагается, сознательная гражданка сумела сообразить, где находится кухня.Спустилась на первый этаж, отыскала в холодильнике круг «Краковской» колбасы и,устроившись на диванчике в гостиной, впилась в нее зубами.

Генрих Минц достался Покровскому в наследство ототца-академика. С незапамятных времен он вел в доме хозяйство и колдовал накухне, называя себя элегантно — эконом. Накануне у него был выходной день, итеперь, в половине седьмого утра, Генрих открыл дверь своим ключом и на цыпочках,чтобы не разбудить Андрея, двинулся на кухню.

Однако не пройдя и нескольких шагов, замер от неожиданности.

На полу возле дивана лежала замурзанная голоногая девица ссолдатской стрижкой на голове в немыслимо грязном коротком платье. Рядом с нейвалялся наполовину сгрызенный кусок колбасы. Девица всхрапывала и присвистывалаво сне.

— О-ля-ля! — шепотом воскликнул Генрих и всплеснулруками.

Наташа между тем видела десятый сон. Разбудило ее непонятночто. Она распахнула глаза и захлопала ресницами. Над ней навис весьмаколоритный дядечка — лет шестьдесят пять, крепенький, лысый, розовый, с чернымиусами и внимательными глазами под короткими бровками.

— Как это вы сюда пробрались? — вполголоса спросилдядечка. — Где-нибудь было открыто окно?

— Кто вы? — спросила Наташа и, застонав,села. — Как вас зовут?

— Генрих, — ответствовал лысый по-прежнемуполушепотом. — Я эконом.

— О! — воскликнула она. — А я думала, что вы— собака! Или, в крайнем случае, сиамский кот. У вас совершенно нечеловеческоеимя.

— Не может быть, — пробормотал Генрих. — Таккак вы в дом попали?

— Меня впустил Андрей Алексеевич, — довольновнятно ответила Наташа и, покряхтывая, пересела с ковра на диван.

— Вы что же, — проворчал эконом, — плакалипод дверью? И он вас пожалел?

— Я же не бомж!

— А кто?

— Я Андрея Алексеевича помощница. Буду работать с егоархивом.

— Ну да, — недоверчиво сказал Генрих. — Аоткуда он вас взял.., такую?

Он окинул Наташу красноречивым взором.

— Из агентства.

— Хм, — пробормотал Генрих. На лице его появилосьсмирение. — Может быть, вам что-нибудь нужно?

— Не могли бы вы, голубчик, — попросила Наташакупеческим тоном, — поискать в овраге мою сумку? За домом художникаБубрика. Гроза застала меня в овраге. И вообще… Была бурная ночь.

С этими словами она отправилась наверх, роняя комья сухойгрязи. Несмотря ни на что, чувствовала она себя бодрой и отдохнувшей. И,главное, была уверена, что никаким бандитам ее выследить уж точно не удалось.Пока она плескалась в душе, сумку принесли и поставили возле шкафа. К счастью,она не сильно промокла, и Наташа добыла из нее отвратительного качества джинсыи грязно-коричневую кофту с криво пристроченной биркой под воротником: «Маdе inFrance». Вероятно, Ольга купила этот писк моды где-нибудь в подземном переходев самый последний момент. Интересно, какая у ее работодателя жена? Наверное,красивая и злая — зачем иначе ему было требовать в агентстве несексуальнуюпомощницу?

В этот момент внизу раздались взволнованные голоса, в томчисле и женский. «А вот я сейчас погляжу, — решила Наташа, — что тамза жена». Она вышла из комнаты, подкралась к перилам и осторожно посмотрелавниз. Возле двери стояла юная блондинка в брючках-капри и обтягивающейкофточке. Она была так хороша собой, что Наташа немедленно пожалела о том, чтоостригла волосы. Можно было не уродоваться — на таком фоне женщине за тридцатьс обыкновенной внешностью потеряться легче, чем табачной крошке в кармане.

— Ну? И что все это значит? — спросил Покровский,глядя на блондинку сузившимися глазами. — Я понимаю — гроза. Но почему тыхотя бы не позвонила?

На нем был спортивный костюм и кроссовки, на шее —полотенце.

— Потому что во время грозы мобильникиотрубаются! — запальчиво ответила блондинка. — А потом я подумала,что ты спишь. И мы решили, что лучше сразу приехать, чем тебя будить.

— Кто это — мы? Ты и твой гардеробщик?!

«С ума сойти! — подумала Наташа. — Он знает, с кемжена проводит время и всего лишь напускает на себя строгий вид».

— Где он? — продолжал кипятиться Покровский.

— В машине, — блондинка взглянула на него исподлобья. —Надеюсь, мы покормим его завтраком?

— Я что, должен любоваться его физиономией за столом?