Тайфун Дубровского - Ева Мелоди

Встаю с постели, умываюсь, натягиваю униформу горничной и с грустью смотрю на себя в зеркало. Вот так вот Маша… планировала рисовать, а вместо этого туалеты богача ненормального будешь драить. И где справедливость?

Дом Отшельника, как называла теперь про себя этот огромный особняк, местами роскошный, местами требующий ремонта, наводил на мысли о готике, может поэтому, болея, я решила перечитать "Ребекку" Дафны Дю Морье. Это придавало моему присутствию тут, работе на Дубровских, особый колорит.

Конечно, на туалеты меня не поставили. Анна Львовна была бесконечно добра ко мне. В первый день мне поручили вытереть пыль в нескольких комнатах. Казалось бы — всего-то. Но комнаты были огромные, в каждой столики, статуэтки, до которых я боялась дотронуться, памятуя о разбитой вазе… Книги, журналы, картины на стенах. К обеду у меня уже кружилась голова. А еще… иногда возникало странное чувство, что кто-то следит за мной. От этого становилось не по себе. Испугавшись, что это признак надвигающейся паранойи, я отпросилась у Анны Львовны с обеда. И снова улеглась в постель. Но сон не шел. Я голову ломала как быть дальше. Вряд ли я за все лето вазу отработаю. И так спасибо, вылечили, выходили. Наверное, кредит придется взять… Как же не хотелось огорошивать маму такой новостью. Нет, не в силах я так ее расстроить! Еще немного подожду, может когда станет получше, вторую работу найду.

А еще я переживала за чемодан, оставшийся у Светланы. Одежду не жаль, у меня не было дорогих шмоток. Половину сшила сама, вторая куплена на блошиных рынках да секондах. В лучшем случае на распродаже. Но до слез тосковала по кистям, дорогим, покупаемым по возможности, каждую из которых я выбирала с любовью. И палитре… и Альбому с набросками, которые успела сделать.

Из дома Отшельника, с некоторых окон открывался потрясающий вид на море. Руки чесались, молили вложить в них кисть…

Я работала в особняке неделю, когда Анна Львовна пригласила меня на разговор. Поначалу я ужасно расстроилась — решила что сделала что-то не так. Я освоилась, стала свободно ориентироваться в доме. Замок стал почти родным. Я запоминала детали, которые раньше ускользали. Мне нравились звуки особняка, скрип некоторых половиц, или дверных петель — на самых верхних этажах. Сюда еще не добрался ремонт, современные обои, полы… А может быть это сделано намеренно — сохраняется дух старины. Дальше шел чердак — на нем убираться не нужно, но любопытство манило, и не зря. Я нашла там мольберт и несколько холстов, и даже полузасохшие масляные краски. Я попросила у Танюшки на кухне немного растительного масла, а приветливый садовник Иван отлил немного вайт-спирита в пластиковый стаканчик. У меня дрожали руки, так хотелось приступить к рисованию…

Так вот, иду на разговор в ту самую зеленую гостиную, и немного переживаю — вдруг из-за красок экономка рассердилась? Нашла я их вчера, но так и не успела с ней поговорить об этом, разрешения спросить… Так вдохновилась, что полночи рисовала. Еле встала, хоть слуги здесь встают не так уж рано — в восемь утра…

— Доброе утро, Анна Львовна, — начинаю взволнованно.

— Доброе, милая. Садись.

Стол сервирован завтраком, но мне сейчас не по статусу чаи в хозяйской гостиной распивать.

— Спасибо, но я лучше на кухне, с девочками.

— Нам поговорить надо. И совершенно зря смущаешься, Владимира нет…

С чего старушка решила, что смущаюсь я именно отшельника? Почему сразу подумала о нем? Я наоборот, думала лишь о коллективе… Хотелось отработать пусть и всего несколько месяцев, но в дружной обстановке. Мне казалось что отличия и привилегии могут этому помешать. Но и с экономкой спорить не стоило, она моя, можно сказать, начальница…

Послушно сажусь в кресло напротив и наливаю себе полчашки чая из старинного фарфорового чайника.

— Слушаю вас.

— Я уезжаю.

Рука дрогнула, я едва не пролила горячий напиток…

— Что? Не пугайте меня!

— Вот именно этого я и опасалась, — вздыхает Анна Львовна. — Прошу, выслушай меня. И главное — не накручивай…

— Надолго уезжаете?

— На месяц.

— Месяц! Я не проведу месяц наедине с этим человеком!

— Глупышка, какое наедине, тут полно прислуги.

— Ага, и главным конечно будет Карл! Он же ваш заместитель…

— Да, ты права. Но пойми, Владимир осознал свою ошибку. Он не тронет тебя. Ни при каких обстоятельствах. Меня даже не столько он беспокоит… сколько Маргарита, которая может пожаловать в любую минуту… Ни в коем случае не признавайся про вазу, не вздумай повиниться. Марго… она может быть неприятной. Конечно, Володя заступится…

Ха! Хотелось мне фыркнуть, да не посмела. Заступится, как же!

6/2

— Большое спасибо, но мне не нужно его заступничество, — отвечаю нахмурившись. Я все отработаю, если не получится — кредит возьму.

— Не говори ерунды, — фыркает экономка. — Эти люди в богатстве купаются. Тут не в деньгах дело.

— А в чем тогда?

— Как-бы сказать помягче… Ну, только не выдавай меня, — понижает голос до шепота. — Скорее тут дело в склочном характере.

— Ясно, — улыбаюсь. Анна Львовна выглядит сейчас комично. Разрывается между нежеланием показаться заправской сплетницей, и в то же время — поделиться наболевшим. — Спасибо за предупреждение. Но не съест же меня хозяйка дома…

И все же я чувствовала себя не в своей тарелке от новости что моя заступница уезжает.

— А это обязательно, так надолго? — спрашиваю смущенно.

— Дорогая, у самой сердце не на месте. Но у меня билеты давно заказаны. К дочке поеду, внук у меня родился… да и еще двое — ждут, давно не видели бабушку. Иногда они сюда приезжают, но пока малыш — не смогут.

— Понимаю… конечно, раз так.

— Я звонить буду. От Карла подальше держись, ты права, скользкий он тип. И Зойке особенно не доверяй, завистливая она… И давно от хозяина тащится, сколько не проводила я с ней бесед профилактических, все иллюзии какие-то питает.

— Наверное есть повод, — замечаю тихим голосом. — Потому что ваш Владимир… ну вы же не будете отрицать, что иногда его методы… за гранью.

— Буду! Именно буду отрицать, деточка, — восклицает экономка. — Понимаю, у тебя есть причины не доверять Владимиру. Но я его с детства знаю. Он никогда не позволит себе насилие над женщиной. Он может быть очень грубым, даже бешеным с мужчиной. Но не с женщиной. Между вами произошло недопонимание. Но Зойка, боюсь, может приревновать. Она баба склочная, поэтому и предупреждаю.

— Спасибо, Анна Львовна. — Обнимаю старушку. — Мне будет очень вас не хватать, — признаюсь смущенно.

— Мне тоже. Ты мне очень нравишься, Машутка. Я на тебя большие надежды возлагаю, — последнюю фразу я едва расслышала, старушка неразборчиво пробормотала ее себе под нос. Я потом долго размышляла над этими словами. Что за надежды она возлагает? На чисто убранный дом? Но вроде и до меня вполне справлялись девочки…