Главная партия для третьей скрипки - Анна и Сергей Литвиновы

— Зачем? — Арина не удержалась от улыбки.

— В терапевтических целях. Ты себя в зеркале видела? Ходишь, озираешься затравленно, как хорек. Для тебя любое, что дает раскрепощение, — эликсир.

— А вдруг я с ума сойду?

— Не волнуйся. Ты для этого слишком занудна.

* * *

Ничего у них с красавчиком-подростком не случилось — хотя Арина (очень втайне) надеялась.

Пришли в себя одновременно. В разных концах комнаты. Он развалился на ее кровати. Она скрючилась в кресле. В окошко робко просился скудный февральский рассвет.

— Ох, сельдь! Ну, у тебя и видок! — хихикнул Костя.

— А ты красивый, — спокойно отозвалась в ответ.

Что он там ей за лекарственные растения дал — бог весть. Но раскрепостило ее мощно, ярко, полностью.

Настроение беззаботное, детское, летнее. Может, разбежаться и бухнуться на кровать, перепугать Костю?

Но его взгляд сказал: «Не смей».

И Арина покорно отправилась в ванную. Долго умывалась, массировала лицо, похлопывала веки. И в зеркале себе даже почти понравилась. Надо ей подчеркивать желтый цвет глаз подводкой кофейного цвета. И худые щеки тоже можно румянами маскировать, где-то она читала.

Вышла из туалета с улыбкой.

— Чего сияешь, селедка? — усмехнулся Костя.

— Ой, ты, наверно, не поверишь. Мне было так хорошо! Я летала всю ночь. Индия, море, Арктика, джунгли какие-то, дикари. Драки, карнавалы. А я — все время сверху, у людей над головами. Все видно и безопасно. Фонтаны Лас-Вегаса видела. Катманду — еще до землетрясения, когда все ступы были целы. Китов на Мадагаскаре.

— Класс! — оценил он. — А я просто дрых. Башка, блин, дурная. Ладно, пойду перья чистить. Сколько времени?

— Девять.

— Блин, в десять маман явится. Повезет меня обратно в тюрьму. Дай коньяку еще.

— Не дам. Твоя мама на меня тогда точно в полицию заявит.

— Трусиха противная, — буркнул Костя.

Арина услужливо предложила:

— Давай, лучше тебе кофе сварю. У меня кипятильник есть.

— Спасибо, милая моя селедка, — усмехнулся он. — Как мне тебя осчастливить за твою доброту?

И вдруг бережно достал из внутреннего кармана аккуратную бархатную коробочку:

— Держи. От сердца отрываю.

Арина с любопытством взяла. Шальную мысль: «Вдруг внутри кольцо?!» безжалостно отогнала.

Открыла. Заглянула. Внутри — крошечная таблетка. Запаяна в целлофан.

— Это что? — растерянно пробормотала Арина.

— Волшебный эликсир.

— Чего-чего?

— Особая, только избранным доступная таблетка. Просто запиваешь ее водой — и начинаешь путь к себе. Через тернии к звездам. Ну, говори быстро: берешь?

— Нет, — решительно произнесла Арина.

— Блин. Старая, но глупая. Все тебе расчехлонивать надо!

— Чего?

— Ой-е! Ты узбечка, что ли? По-русски не понимаешь? Икслеймить. Разжевывать. В рот класть. Сколько тебе лет? Тридцать или два?!

— Тридцать два, — глупо улыбнулась она.

— Ну вот. Почти угадал. Ума только не нажила. Ты про Альберта Хофмана хотя бы слышала?

— Нет.

— А про Станислава Грофа?

— Откуда?

— Вот темнота. Это знаменитые психиатры. Исследователи. Это экспериментальное лекарство всю их жизнь перевернуло. «Я почувствовал, как удар божественной молнии выбил мое сознание из тела. Я перестал осознавать присутствие ассистентки, лаборатории, психиатрической клиники, Праги и всей планеты. Мое сознание распространялось с невообразимой быстротой и мгновенно достигло космических измерений. Границ и различий между мной и мирозданием больше не существовало». Понимаешь, сельдь?! Ты тоже свою жалкую жизнь перевернуть сможешь!

— Нормальная у меня жизнь. Переворачивай лучше свою.

— Эх ты! — Костя вздохнул. — Как тебе еще разжевать? Этого эликсира в открытом доступе нет. Я с огромным трудом добыл. Можно сказать, с риском для жизни. И дарю тебе от души. А ты мне трэш гонишь.

— Костя… А может, мы вместе? — робко предложила Арина.

— Доза на одного. Вдвоем только зря испортим. Три секунды тебе. Берешь?

— Беру, — решительно произнесла она.

— Жир!

— Что?

— Супер. Вау. Бинго! Уговорил. Валяй, сельдь. Пробуй. Горжусь тобой. Только не забывай: ты и так уже за рамками статистики.

— Это как?

— Рыба дольше двадцати пяти лет не живет.

Костя тяжело поднялся и ушел, нарочно громко хлопнув дверью.

* * *

Арина вернулась домой и сразу бросилась к компьютеру. Что еще за таблетки, от которых сознание достигает космических высот? И разве проводят сейчас такие эксперименты? Вроде чем-то подобным занимались гитлеровцы, когда издевались над пленными. Но в наши дни? Да еще по своей воле?

Однако Костя не наврал. Официальные научные опыты проходили во многих странах, и участвовали в них исключительно добровольцы — причем желающих целая очередь. Нынче эксперименты запретили, но полуподпольных последователей все равно осталось изрядно. И людям после волшебного лекарства такое виделось, что просто не верилось. Прошлое, будущее, жизнь, смерть — никаких границ.

Правда, и платить приходилось. Восхищенные отчеты перемежались криминальными сводками. Самоубийства, необратимые изменения психики.

Взять бы и выбросить проклятую коробчонку.

Или решиться и попробовать?

Костин подарок лежал на столе. Просто протяни руку, достань таблетку и проглоти. А дальше — новый, яркий мир. Несомненная встреча с мамой. Или — об этом в сети тоже писали — способности у нее откроются. К живописи, стихосложению. Да хотя бы на скрипке проклятой станет играть, как Сара Чанг[2]!

Но вдруг станет совсем плохо? Она начнет буянить? Выбросится из окна? Ведь все научные эксперименты с загадочным лекарством обязательно проходили в присутствии врачей. Реаниматологи, набор «Антишок». А ей кто поможет, если что?!

А если у нее зависимость разовьется? Непреодолимая?! Необязательно ведь наркотики принимать — на лекарства тоже можно подсесть.

Плохо быть трусихой.

Арина металась по квартире и не могда себе места найти. В пансионате хотя бы все время дела были, а здесь — только тишина и тоска. Идти некуда, стремиться не к чему.

Из оркестра она ушла. В антикризисный центр не тянуло. Даже на кладбище ездить (еще недавно получала горькое, но удовольствие) — теперь совсем не хотелось.