Сорвиголова - Дженерал Дим

Вскоре в мире появился не один, а четверо свободных разумных: две гномки и две людинки. Смотревшие на меня с большим почтением, даже пиететом. Трудно быть «богом»? Нисколечко, наоборот, очень приятно, тешит самолюбие. Улыбнувшись, я потрепал их по головам, прочитал имена над ними, сказал что-то вроде: «Встаньте, сестры Альба, Бетти, Вера, Ганна, теперь вы — НЕРАБЫНИ! Вы выше жалких эльфов и можете делать всё, что вашим душенькам угодно. Поздравляю со свободой!». Девушки пытались осмотреть изменившиеся значки у себя над головами, появившиеся имена. Только одна из них хоть как-то знала буквы, с трудом читая по слогам на синдарине, на языке серых эльфов, единственном известном четвёрке наречии.

Мне было удивительно их поведение, все мои знакомые в Сером Пределе были готовы нести рабское бремя с большим удовольствием всю свою дрянную жизнь. Да и здесь, в посёлке, я недавно убил двух дурачков: гнома и человека, которые умерли за хозяев, выращенные той же Меллан, что числилась в посёлке наставницей смердов. Никто из рабов не думал даже сопротивляться злой воле рабовладельцев, они были так воспитаны. Почему столь разительная перемена касалась именно этих девушек, уже бывших рабынь?! Я задавался этим вопросом, пытаясь понять разницу. Ну не верил я, что молодки в этом отличаются от нас, мужчин, выступая с позиции равенства полов, включая интеллектуальную сферу. И оказался прав, конкретно эти девушки были особенные, «избранные».

Почти всегда, как и меня, например, в рабство брали малышню от двух до пяти лет, остальных просто вырезали или загоняли работать в шахты до самой смерти. Реже в неволю попадали особо ценные специалисты, например, художники, архитекторы или какие-то интересные волшебники редких магических школ, которых сажали на цепь. Девушки были детьми таких несвободных, но интеллектуально развитых, помнящих прежнюю жизнь «истинных» людей и гномов. Две людинки и две гномки были сёстрами, конечно же, попарно из двух разных семей — людей и гномов соответственно. Ведь разные виды не могли скрещиваться и иметь общих детей.

Но время не щадит никого: родители умерли или, возможно, были убиты хозяевами, когда стали бесполезны или немощны с возрастом. Девочек сочли неопасными, поставили меньшего размера клеймо рабынь на чело и отправили сюда. Кстати, брата у людинок убили, а почему не были умерщвлены десятилетние девочки — непонятно, скорее всего, за симпатичность в глазах эльфов. Теперь они были взрослее, но помнили лишь фрагментарно прежнюю жизнь и родителей. Магическое клеймо на лбу подружек выжгло им большую часть памяти, прежние имена исчезли, они забыли свои корни, даже от родителей остался лишь размытый мягкий и тёплый образ. Но всё же рабыни смогли сохранить толику самосознания, волю к свободе и немного мозгов до сего момента, пока не пришёл я — мессия и откровение, альтернативная судьба для них. Дав им имена, надежду и то, что рабы, как я, могут стать снова «живыми».

Последние предложения с эпитетами в мою сторону — это отсебятина, бахвальство. Не могли девушки так выражаться, они всё равно были необразованными, стояли и смотрели на меня с восхищением, лишь открыв рот, а одна гномка даже пустила слюну изо рта от счастья. Пускай высокомерие — грех, но, чёрт возьми, как приятно, что я смогу не только убивать зло, но и творить добро, давая новую жизнь, надежду даже «конченым рабам». И куда смотрят светлые боги, почему не заценят моих стараний?!

Всё ещё живая хозяйка дома Меллан где-то прогуливалась, высиживать время до её появления было бессмысленно и чревато, а ведь её давно заждались в Аду, в котлах смола кипит впустую, и черти с вилами дуются в обиде и нетерпении. Эльфа была, видимо, не только воспитательницей малолетних рабов, но и учительницей мелких эльфят посёлка. Только этим я мог объяснить наличие большого количества книг по образованию. Ведь рабов не учили грамоте. Меня, к примеру, читать натаскивала розгами уже моя личная хозяйка-алхимик, когда я стал постарше и приглянулся как самый ушлый и умный раб. Все эти книги по грамоте, буквари и начальная арифметика вместе с одеждой и разной утварью были сложены в четыре потяжелевшие котомки. Пусть девушки учатся, мне не жалко. Подарок от Санта Айка!

Девушки принесли снаружи последние новости: оказывается, кто-то посмел вчера сжечь эльфийское священное дерево (Ай-яй-яй! Как они могли?! Кто же это натворил, охальник такой?). В посёлке с самого утра поднялся переполох, большая часть местных мужчин рыскала в лесу, некоторые женщины молились у упавшего сгоревшего бревна, но деревянного истукана не вернуть. Иначе бы мне не дали премию за задание сожжения «святой сосны», богов не обманешь! В посёлке к сему моменту находились в основном рабы, а также немного эльфиек и их дети. Из моей клиентуры были здесь только две женщины. К ним я и собрался.

— Тук-тук! Простите, госпожа Индель, меня прислала хозяйка Меллан, она срочно просила вас прийти к ней, — сделал я очень низкий поклон.

Я знал, что эти три клуши из моего задания — подруги-предательницы Арвен, поэтому решил, что моя хитрость должна сработать. Да, я мог проникнуть в дом, но за эльфийкой располагался ребёнок, пацан десяти лет, который игрался на полу избы. Даже для людей он был мелким, а для ушастых взрослеющих и стареющих раз в пять-десять медленнее так вообще молокосос. Не хотелось опускаться до эльфийского уровня — убиения невинных детей врагов. Да, он вырастет, да, будет убивать наших на войне, но сейчас мне самому нужно не попасть в лапы сумасшествия и тёмным богам. Что бы там ни говорило божество, чьё_имя_я_не_упоминаю, я не принадлежу ему, а скорее пользуюсь его плюшками и бонусами. А если перейду незримую грань, став маньяком, то превращусь в истинного адепта зла и тьмы!

— Эй ты, раб! Что у тебя с лицом? А то я тебя не узнаю, — спросила Индель, когда мы уже вышли на улицу и были в середине пути.

— Госпожа, моя хозяйка сожгла мне физиономию раскалённой кочергой. Я случайно пролил воду, даже не разбив стакан. Этим ужасным поступком я заслужил мучительные казни и жуткие пытки. Теперь я весь в коросте, излечусь через месяц-другой. Хозяйка Меллан сказала, чтобы я не пугал ясновельможных эльфов и впечатлительных детей своей уродливой рожей, поэтому надела на меня маску.

Я откровенно изгалялся над эльфийкой, рассказывая о незначительности проступка и несоизмеримости наказания за него. Но Индель только кивала мне головой, мол, так и надо, всё верно — лютовать за любую провинность.

— Можно было просто тряпкой прикрыть твоё шелудивое мурло. А маска выглядит слишком дорогим атрибутом для смерда. Дай посмотреть, — Индель не спрашивала, она приказывала, властно протянув в мою сторону руку.

«Неужели решила приХватизировать мою маску?! Вот шельма!» — я мысленно усмехнулся.

— Госпожа, это маска хозяйки Меллан, она сама вам даст на неё глянуть дома, — эльфа нахмурилась моему отказу, не привыкшая к ослушанию со стороны «низших рас». — Тут совсем недалече осталось, буквально полминуточки идти. Малыши играют на улице, смотрят в окна, зачем их пугать? Разрушая их детское тонкое чувство прекрасного?!

— Ладно, заткнись уже, гляну внутри. Очень даже интересно стало, что ж у тебя там за морда такая. Но ты заслужил ещё одну раскалённую кочергу на свою бесстыжую и уродливую харю. Посмел перечить и ослушаться эльфа! Лишу тебя одного наглого глаза, чтобы надолго запомнилось. Смотрю, разового наказания тебе мало, нужно повторить…