Чужое счастье - Аурелия Хогарт

— Эмери!

Готовясь к своему демаршу, она разработала несколько сценариев развития событий. Среди них был и такой, при котором ее появление застает Лекса врасплох. Похоже, сейчас возникла именно такая ситуация. Оставалось только произнести заготовленные на сей случай фразы.

— Да, дорогой, это Эмери, — томным голосом, но достаточно громко, чтобы слышали окружающие, сказала она. Затем сделала особенно тщательно продуманный жест: приблизившись к Лексу, плотно прижалась к нему всем телом, обвила шею руками и прильнула к губам. Как Эмери и рассчитывала, со стороны это выглядело так, будто страстные поцелуи с Лексом Сеймуром для нее самое обычное дело.

В действительности это был первый поцелуй в губы, да и то, если можно так выразиться, настоящий лишь наполовину, потому что изумленный Лекс не ответил на него. Но, к счастью, и не оттолкнул, чего Эмери втайне опасалась. Вероятно, он просто был ошеломлен ее странными действиями.

И даже в эту минуту, не помня себя и почти ничего не слыша от напряжения, Эмери почувствовала, как острый эротический импульс пронзил ее всю, стоило ей прикоснуться к губам Лекса.

Как давно она об этом мечтала! Подобные грезы изводили ее годами, и порой ей казалось, что она умрет от избытка чувств, когда — о если бы! — они наконец станут явью.

К счастью, ничего трагического не произошло. Эмери выжила, более того — она была готова продолжать спектакль.

Надеюсь, он снимает, мельком подумала она, подразумевая Пирса Баркли, который бродил где-то среди гостей.

Ей удалось максимально продлить объятия. Лишь ощутив недостаток воздуха, она отстранилась и произнесла, чуть задыхаясь:

— Рада, что ты узнал меня, милый, потому что уже начала тревожиться. Видишь ли, не могу отделаться от ощущения, что ты перепутал невесту. — Эмери смотрела только на Лекса, как будто, кроме них двоих, здесь больше никого не было. Селию же вообще игнорировала, будто той и вовсе не существовало на свете. Не давая Лексу времени опомниться и что-то сказать, она продолжила: — Разве не мне ты клялся в вечной верности жаркими ночами? Не меня называл возлюбленной и осыпал ласковыми именами? Не мне подарил это обручальное кольцо? — Эмери сделала изящный жест рукой, и на ее безымянном пальце сверкнул бриллиант в кольце, которое она купила накануне, явившись в ювелирный салон в темных очках и широкополой летней шляпе, скрывавшей волосы и половину лица.

Рядом раздался шум, затем звуки поспешных шагов, но Эмери не взглянула в ту сторону, откуда они доносились. Ей и так было ясно, что это Селия, услышав про обручальное кольцо, бросилась из гостиной прочь.

Лекс сделал движение, порываясь броситься за Селией, однако Эмери ловко пресекла его намерение. Вновь обняв Лекса, она не просто прижалась, а словно прилипла к нему, не позволяя сделать даже шага.

— Куда ты, дорогой? Я здесь!

Смотревший вслед Селии Лекс медленно перевел взгляд на Эмери. Та, видя, что он не предпринимает больше попыток бежать за ее младшей сестрой, слегка отстранилась.

— Впрочем, мне понятно твое состояние, милый, — проворковала она, нежно гладя Лекса по лицу. — Я сама словно ошалела от счастья. Как хорошо, что нам больше не нужно прятаться от папарацци! Теперь все знают, что мы любим друг друга, это больше не секрет и сенсации из него не сделаешь…

Эмери продолжала нести подобную околесицу, а Лекс стоял и смотрел чуть растерянно, но пристально, явно пытаясь понять, что у нее на уме.

Стараниями оказавшегося на высоте Пирса Баркли эта сцена, в числе нескольких других, была запечатлена и сохранена в памяти его цифрового фотоаппарата. Позже Эмери перенесла это изображение — вместе с остальным отснятым материалом — в свой персональный компьютер. Подолгу всматриваясь в лицо Лекса, она гадала, почему их общие знакомые оказались такими слепыми. Ведь на следующий же день они увидели это фото в газетах — наверное, Пирс сделал неплохой бизнес, продав сенсационные снимки коллегам по цеху, — но никому даже в голову не пришло предположить, что что-то здесь не так. Напротив, все было принято за чистую монету. А между тем одного этого схваченного камерой взгляда было достаточно, чтобы понять: Лекс так же изумлен тем, что проделывала Эмери, как и все остальные. Странно, что никого не посетила подобная догадка.

Однако время размышлять пришло для Эмери позже. Тогда же, осознавая свой полный триумф, она взяла Лекса за руку, встала с ним рядом и произнесла, движимая внезапным вдохновением:

— Итак, леди и джентльмены, мы с Лексом официально объявляем о своей помолвке! Благодарим вас за то, что нашли время прийти сюда и разделить с нами праздник! — Последнее являлось чистой импровизацией. Репетируя дома свою роль, Эмери не ожидала, что все сложится так удачно. Но, оседлав, подобно любителю серфинга, волну удачи, она лихо понеслась на пенном гребне, решив максимально использовать предоставленный судьбой шанс. — Мы с Лексом навсегда запомним день, когда стали женихом и невестой, — блеснув ослепительной улыбкой, добавила Эмери. Затем повернулась к Лексу и заглянула в его удивленные зеленовато-серые глаза. — Или ты сам хотел сказать это, дорогой?

— А, вот ты где!

Вздрогнув от неожиданности, Эмери повернула голову и увидела стоящего на тропинке Лекса. На нее смотрели те самые зеленовато-серые глаза, которые она только что видела в своем воображении. На этот раз в них присутствовал оттенок лукавой улыбки.

Эмери поспешно опустила ресницы, не желая показывать ему свое состояние. Она порядком разволновалась, вспоминая события годичной давности. Но ей пришлось тут же вновь поднять глаза — потому что рядом раздался шорох, — и, к своему ужасу, она обнаружила, что Лекс опустился рядом с ней на скамейку.

Он совсем рядом! — панически промчалось в ее мозгу. Эмери захотелось отодвинуться. Но стоило ей представить усмешку, которая появится на губах Лекса, когда она начнет ерзать по скамейке, как это желание сразу пропало.

Не успела Эмери подумать об этом, как Лекс преспокойно положил руку на спинку скамейки.

— Далековато ты забрела, — заметил он, оглядывая окутанные нежными сумерками кусты и розоватое небо, в котором плыла луна, пока еще молочно-белая, а не золотая. — Означает ли это, что твоя нога постепенно приходит в норму?

Эмери сидела как на иголках и думала лишь об одном: что Лекс почти обнимает ее. Нарочно он это сделал или его жест машинален? Скорее всего, второе, потому что он не напрасно обмолвился фразой в том духе, что, мол, не воображай ничего такого, я не для того сюда приехал, чтобы повторить маленькое приключение — так он назвал их единственную сказочную ночь.

— Эмери? — произнес он, чуть наклоняясь вперед, чтобы заглянуть ей в лицо.

Она и сама понимала, что пауза затянулась.

— Э-э… нет. То есть да, нога приходит в норму, только очень медленно. Ступать на нее еще больно, а отек как будто и не думает спадать.