Больше, чем это - Патрик Несс

Пол в ванной покрыт тем самым уродливым бурым линолеумом, который мама терпеть не могла, а отец так и не собрался перестелить. Тут на пыли никаких следов нет, ничего не тронуто. Оставив дверь открытой, чтобы было посветлее, он поворачивается в коридор. На него идут смазанные следы собственных голых ног.

Сам не зная почему, Сет старательно их обходит, шагая почти вплотную к стене. Кабинет — первая комната справа. Там все в точности, как осталось в его памяти, вплоть до старинного картотечного шкафчика, который мама наотрез отказалась везти в Америку, и древнего, смехотворно громоздкого компьютера. Сет без особой надежды (и результата) щелкает выключателем, но здесь, как и в ванной, явно не ступала ничья нога.

Из родительской спальни следы не тянутся, но Сет все равно туда заглядывает. Кровать заправлена, пол чистый, дверцы шкафов плотно закрыты. Подойдя к окну, Сет смотрит на дорожку перед домом. Тележка стоит как стояла, нетронутая, не сдвинутая.

Он идет обратно на площадку — и убеждается в своих худших подозрениях. Следы спускаются с верхнего этажа, из мансарды, из их с Оуэном комнаты.

И не возвращаются.

Что бы это ни было, оно началось именно там.

Он светит на второй пролет лестницы. Площадка наверху совсем крошечная, потому что там уже мансарда и крыша. Никакого коридора, только дверь в комнату.

Нараспашку.

Оттуда сочится тусклый свет — видимо, из единственного мансардного окна в потолке.

— Эй? — зовет Сет.

Он поднимается на второй пролет, размахивая перед собой фонарем. Дыхание учащается. Не сводя глаз с двери, он преодолевает ступеньку за ступенькой и замирает на последней. Ладони вспотели так, что фонарь скользит.

«Да черт подери! Чего ты так боишься?»

Вдохнув поглубже, он задирает фонарь над головой и прыгает через порог в свою старую комнату, готовясь драться, готовясь к нападению…

Но там никого. Опять.

Просто его бывшая комната.

С одним-единственным отличием.

Посередине стоит гроб.

Открытый.

Все остальное не изменилось.

На стенах те же обои с полумесяцами, под окном на скошенном потолке то же пятно от протечки, и в нем вроде бы по-прежнему угадывается лицо, которым Сет пугал Оуэна («Не заснешь сию же минуту, лицо тебя съест»).

Кровати тоже на месте, неправдоподобно маленькие, в двух противоположных углах. Оуэновская больше напоминает колыбель. Еще там полка со всеми их книгами, сильно зачитанными, но по-прежнему любимыми. Под ней ящик с игрушками, набитый пластиковыми шарнирными солдатиками, машинками и лазерными пистолетами, которые больше тарахтели, чем стреляли, а на кровати Оуэна целый зоопарк мягких зверей — в основном слонов, его любимцев, — которые сейчас, совершенно точно, находятся в комнате младшего брата за океаном.

А в самом центре, между кроватями, возвышается длинный черный гроб, распахнувший крышку, словно гигантская мидия. На окне опущена штора, поэтому в мансарде темновато, но проходить мимо гроба и поднимать ее Сету не хочется.

Он не сразу вспоминает, что фонарем можно пользоваться не только как дубинкой. Включив его, Сет светит на гроб. Видел ли он когда-нибудь гроб в настоящей жизни? На похоронах он никогда не присутствовал, даже в девятом классе, когда у Тэмми Фернандес случился сердечный приступ на школьном стадионе. Почти все пошли, но родители Сета не захотели отменять поездку в Сиэтл с ночевкой. «Ты ведь с ней даже знаком не был», — сказала мама, и все на этом.

Гроб поблескивает так, будто подмигивает, это не просто блеск полированного дерева. Он сияет, словно капот дорогого автомобиля. Да, именно так. Он словно сделан из черного металла. И углы скругленные, обтекаемые. Любопытство берет верх, и Сет подходит ближе. Гроб смотрится странно, даже более странно, чем на первый взгляд. Изящный, гладкий, дорогостоящий, почти футуристический — словно из кино.

Но это точно гроб, потому что внутри белая обивка и подушки, и…

— Фигасе! — выдыхает Сет.

Белая обивка расчерчена крест-накрест серебристыми лентами пластыря.

Надорванными и растянутыми. Словно человека ими примотали, и он выдирался изо всех сил, пока не высвободился.

И не скатился кубарем по лестнице, а оттуда на дорожку, где и рухнул.

Сет долго-долго стоит над гробом, не зная, что и думать.

Ультрасовременный гроб, достаточного размера, чтобы вместить его почти взрослое тело, но почему-то в комнате, откуда он уехал совсем ребенком.

Для Оуэна гроба нет. И для родителей тоже.

Только для него.

— Потому что, кроме меня, никто не умер, — шепчет Сет.

Он кладет ладонь на открытую крышку. Прохладная, как и положено металлу, но когда он убирает руку, на ладони остается тонкий слой пыли. Обивка при этом кипенно-белая, даже в этом неярком свете. Стенки обиты рельефными подушками, примерно повторяющими контуры тела.

И повсюду змеятся разорванные полосы металлического пластыря, «изоляционной ленты». А еще трубки, толстые и тонкие, исчезающие в стенках гроба и кое-где оставившие пятна на белоснежной обшивке.

Сет вспоминает ссадины по всему телу и как больно было мочиться.

То есть эти трубки подсоединялись к нему?

Зачем?

Присев на корточки, он светит фонариком под дно. Гроб стоит на четырех коротких толстых ножках, а из самого центра прямо в пол уходит трубка. Сет трогает ее пальцем. Она кажется чуть теплее, чем сам гроб, словно по ней течет энергия, но мало ли…

Он встает, уперев руки в бедра:

— Да ладно! Что за фигня?

И сердито задрав штору на окне, выглядывает на лежащую внизу улицу.

На выстроившиеся вдоль нее дома.

Такие же закупоренные, как и этот.

— Нет… — шепчет он. — Не может быть.

В следующую секунду он уже несется по лестнице со всей скоростью, на которую способны усталые ноги.

Размахнувшись изо всех сил, Сет запускает в соседское окно фигурку садового гнома. Оглушительный звон стекла звучит победными фанфарами. Смахнув торчащие осколки фонарем, Сет залезает внутрь. О соседях он не помнит решительно ничего — вроде у них были две дочери постарше их с Оуэном. А может, одна.

В любом случае, у них вполне мог кто-то умереть за это время.

Входная дверь такая же замызганная, как и в его бывшем доме. Планировка примерно похожа, так что через столовую и кухню Сет проходит быстро, не находя ничего необычного, лишь нагромождение пыльной мебели.

Он взбегает по лестнице. В этом доме она идет только до второго этажа — соседи не стали переделывать мансарду под жилую комнату, — поэтому Сет, не успев оглянуться, оказывается прямо в первой из спален.