Изгои - Сьюзан Хинтон

Я помотал головой. Далли вздохнул.

– Ох, черт, вот уж не тянет меня Дэрри рассказывать, еще проломит мне башку.

– А ты не рассказывай, – ответил я.

Мне не хотелось, чтоб Газ волновался, хорошо было бы как-нибудь ему сообщить, что со мной пока что все нормально, но Дэрри пусть хоть поседеет от беспокойства, мне плевать. Я так вымотался, что даже не стал себе говорить, что это глупо и нечестно. Я убедил себя, что будет нехорошо, если ему обо всем скажет Далли. Дэрри его изобьет до смерти за то, что он дал нам пистолет, денег и помог сбежать из города.

– Держи, – Далли протянул мне рубашку примерно на шестьдесят миллионов размеров больше моего. – Это Бакова рубашка, вы с ним не то чтобы одного размера, но она хотя бы сухая. – Еще он дал мне свою потертую кожаную куртку с подкладкой из желтой овчины. – Там, куда вы едете, будет холодно, но одеяла брать опасно, надо ехать налегке.

Я застегнул рубашку и чуть не утонул в ней.

– Вскочите на грузовой до Виндриксвилля, он вышел в три пятнадцать, – учил нас Далли. – На Сойкиной горе есть старая заброшенная церковь. За ней – колонка, так что насчет воды не волнуйтесь. Как будете на месте, сразу купите еды на неделю – прямо утром, пока вся эта история не разлетелась, а потом сидите там и носу не высовывайте. Я приеду сразу, как пойму, что можно. Блин, а я-то думал, что только в Нью-Йорке могу впутаться в заваруху с убийством.

При слове «убийство» у Джонни в горле что-то булькнуло, и он вздрогнул.

Далли проводил нас до двери и, перед тем, как мы вышли, выключил свет на крыльце.

– Ну, мчите! – Он взъерошил Джонни волосы. – Береги себя, малыш, – тихонько сказал он.

– Хорошо, Далли, спасибо.

И мы выбежали в темноту.

Мы засели в кустах возле железнодорожных путей, слушая, как свист паровоза становится все громче и громче. Поезд стал притормаживать, заскрежетал по рельсам.

– Пошли! – прошептал Джонни.

Мы кинулись к поезду, подтянулись, вползли в открытый товарный вагон. В вагоне мы прижались к стенке и даже вздохнуть боялись, пока слушали, как снаружи ходят и переговариваются железнодорожные рабочие. Один сунул голову в вагон, и мы так и застыли. Но он нас не заметил, поезд снова поехал, и вагон загрохотал дальше.

– Теперь он остановится только в Виндриксвилле, – сказал Джонни и осторожно положил пистолет на пол. Он покачал головой. – И зачем он мне его дал? Я же ни в кого выстрелить не смогу.

Тут до меня впервые дошло, во что мы ввязались. Джонни убил человека. Тихий, мягкий Джонни, который нарочно и мухи-то не обидит, отнял человеческую жизнь. И мы вправду убегали, нас за убийство разыскивала полиция, и между нами на полу лежал заряженный пистолет. Жаль, мы не попросили у Далли пачку сигарет…

Я улегся на пол, вместо подушки у меня под головой были ноги Джонни. Я свернулся в клубок, мысленно благодаря Далли за куртку. Она была мне велика, но хоть теплая. Мне даже перестук поезда не мешал, и я уснул в бандитской куртке с пистолетом под рукой.

Я даже толком не проснулся, когда мы с Джонни спрыгнули с поезда на какой-то луг. Я понял, что делаю, только когда приземлился в росу и промок. Джонни, наверное, меня разбудил и велел прыгать, но сам я ничего не помнил. Тяжело дыша, мы лежали среди мокрой высокой травы. Светало. На востоке небо побелело, золотой лучик коснулся холмов. Облака были розовыми, кругом пели иволги. Мы в деревне, подумал я, так до конца и не проснувшись. Сбылись мои мечты, я в деревне.

– Черт, Понибой, – Джонни растирал ноги, – это, похоже, из-за тебя у меня все ноги затекли. Даже встать не могу. Чудом только с поезда спрыгнул.

– Прости. А чего ты меня не разбудил?

– Ничего страшного. Не хотел тебя будить раньше, чем нужно.

– Так, как же мы найдем Сойкину гору? – спросил я Джонни.

Голова у меня была по-прежнему ватной, мне хотелось улечься тут посреди росы и рассвета и проспать целую вечность.

– Спросим дорогу. В газетах про нас еще не написали. Прикинешься пареньком с фермы, скажешь, что погулять вышел.

– Не похож я на паренька с фермы, – сказал я.

Тут я вдруг вспомнил о том, что у меня длинные и зачесанные назад волосы и что я по привычке хожу вразвалку. Я поглядел на Джонни. По мне, так он тоже никак не походил на паренька с фермы. Мне он до сих пор напоминал щенка, которого вечно все пинают, но тут я впервые понял, каким его видят незнакомые люди. Вид у него был суровый и недобрый – из-за черной футболки, из-за синих джинсов и куртки и из-за того, что волосы у него были такие длинные и густо смазаны бриолином. Я заметил, как волосы курчавятся у него за ушами, и подумал, что нам бы не помешало подстричься и переодеться в приличную одежду. Я оглядел свои старые выцветшие голубые джинсы, безразмерную рубаху и потертую куртку Далли. Да в нас мигом хулиганов вычислят, подумал я.

– Мне выходить нельзя, – сказал Джонни, растирая ноги. – А ты выйди на дорогу и кого первым встретишь, спроси, где эта Сойкина гора. – От боли в ногах он морщился. – Потом вернешься. И причешись ты уже, и выпрямись заодно, а то ты голову в плечи втянул, прямо как гангстер какой.

Значит, Джонни тоже на это обратил внимание. Я вытащил гребень из заднего кармана и старательно причесался.

– Ну что, Джонни, так сойдет?

Он оглядел меня.

– Знаешь, а ты здорово похож на Газа, когда у тебя волосы так зачесаны, ну и вообще. Только у тебя глаза зеленые.

– Они не зеленые, а серые, – покраснев, ответил я. – Я и на Газа похож не больше твоего. – Я встал. – Газ – красивый.

– Не заливай, – усмехнулся Джонни, – и ты тоже.

Я молча перелез через забор с колючей проволокой. Джонни смеялся мне вслед, но мне было плевать. Я зашагал по пыльной красной дороге, надеясь, что, когда встречу кого-нибудь, уже не буду таким бледным. Интересно, что там сейчас поделывают Дэрри с Газом, зевнув, подумал я.

В кои-то веки Газ может на кровати один поспать. А Дэрри наверняка жалеет, что меня ударил. То-то он разволнуется, когда узнает, что мы с Джонни убили того воба. Потом я представил себе, какое у Газа сделается лицо, когда он об этом услышит. Как же охота домой, рассеянно думал я, как же охота оказаться дома, спал бы сейчас в собственной постели. А может, я и сплю. Может, мне это все только снится…

А ведь мы с Далли только вчера вечером сидели в «Ночном сеансе» за теми двумя девчонками. Черт, думал я, растерявшись, будто меня в какой-то круговорот затянуло, слишком все быстро происходит. Слишком стремительно. Но, похоже, в передрягу похуже убийства я уже вряд ли смогу попасть. Мы с Джонни до конца жизни будем в бегах. Один Далли знает, где мы, а он никому не скажет, потому что тогда его снова упекут в тюрьму за то, что он нам пистолет дал. Если поймают Джонни, его посадят на электрический стул, а если поймают меня – отошлют в исправительную школу. Про эти школы я наслышался от Кудряхи Шепарда, и мне туда совсем не хотелось. Всю жизнь, значит, проживем как отшельники, а видеться будем только с Далли. Быть может, я больше никогда не увижу ни Газа, ни Дэрри. Ни даже Стива со Смешинкой. Я оказался за городом, но теперь понимал, что вряд ли здесь будет так здорово, как мне мечталось. Есть вещи и похуже, чем быть грязером.