Первый... - Екатерина Юдина

— Что ты только что сказал? — решила переспросить.

— Ты отлично меня услышала.

— Но это не означает, что я тебя поняла, — я тут же отсела на другой край кровати. Правда, желала бы оказаться вообще подальше отсюда. — Что это за потребности? Стирка? Уборка? Глажка?

— Очкарик, ты прекрасно понимаешь, чего я хочу.

— Нет, — я резко покачала головой и уже теперь вовсе встала с кровати, после чего отошла к двери и прислонилась к ней спиной. — Как ты вообще можешь предлагать мне нечто такое? Ты вообще в своем уме?

Я начинала злиться, из-за чего мысли возгорались и частично превращались в пепел. Еще немного и я вспыхну вместе с ними. Проклятье, если бы Кириан был ближе, я бы ему сейчас пощечину влепила бы.

— До чего же ты ужасен? — я скрестила руки на груди и стиснула зубы. — Своим девушкам предлагай такой ужас. Я имею ввиду тех, кто и без этого вьются вокруг тебя с явным желанием угодить.

— Их тут нет, но есть ты.

У меня дрогнули руки и вспыхнули глаза. Клянусь, еще немного и я схватила бы с полки самую тяжелую книгу и попыталась бы ею убить Кириана, но каким-то неведомым образом я сдержалась. Положила ладони в карманы своих джинсов и сделала несколько глубоких вдохов.

В принципе, чего-то подобного следовало ожидать. Нет, не того, что Кириан сделает мне такое предложение, а того, что возникло оно, из-за отсутствия другого выбора.

Такие парни, как Агеластос, не смотрели, на таких девушек, как я. Меня это не расстраивало. Я вообще любила себя такой, какой я была, но вообще предпочитала смотреть правде в глаза.

— Еще раз предложишь мне нечто такое и я тебе лицо расцарапаю, — зло сказала и, пытаясь показать, что разговор окончен, пошла к пакам с водой. Взяла оттуда бутылку и сделала несколько глубоких глотков.

— Попробуй и мы сразу окажемся на кровати.

Я покраснела и мысленно чертыхнулась. Задалась вопросом, а не издевка ли все это? Этот вариант более правдоподобный.

— Если поменяем уговор, он будет действовать только до тех пор, пока нас не найдут. После этого ты свободна. Ходи в универ и делай все, что хочешь. Ты перестанешь быть моим рабом на месяц и я больше не буду тебя трогать.

Кириан встал с кровати и лениво подошел ко мне. Тоже взял воду, но пока что не открывал бутылку.

— Согласишься — я тебя не обижу, Очкарик. Буду брать свое, но обещаю быть осторожным.

— Ты обижаешь меня уже таким жутким предложением.

Кириан хищно улыбнулся и, наклонившись, положил ладонь мне на шею сбоку, после чего сказал на ухо:

— Я вижу, что ты не тронутая. Не люблю девственниц. С ними столько проблем, но тебя, Очкарик, хочу потрогать.

— Прекрати, — прошептала и хотела отстраниться, но почему-то не смогла даже пошевелиться.

— Нас могут найти в любой момент. Это выгоднее, чем быть моим рабом в течение еще трех с половиной недель. Поверь, я могу быть плохим.

— Я уже это поняла, — буркнула, пытаясь сдержать дрожь от того, как дыхание парня обжигало кожу.

— Я буду осторожным с тобой и все, что произойдет в этом месте, тут и останется. Несколько часов ты можешь подумать.

— Не нужно, — я отрицательно качнула головой. — Я и так могу дать ответ — нет. Лучше я продолжу быть твоим рабом. Это не так унизительно, как то, что ты сейчас предлагаешь.

Я скользнула вбок, наконец-то отстраняясь от Агеластоса и отходя от него на максимально дальнее расстояние.

— Думай, Очкарик, — Кириан открыл бутылку с водой, но, прежде чем поднести ее к губам, сказал: — Привыкай.

— К чему? — настороженно переспросила.

— Ко всему.

— Мне не нравится, когда ты так говоришь.

Кириан пошел к вентиляции и на меня больше не смотрел. Я сразу порывалась пойти за ним и более настойчиво спросить о том, что Агеластос имел ввиду, но вовремя остановила себя. Возможно, эту тему лучше больше не затрагивать. Более того, наверное, стоит сделать вид, что этого разговора вообще не было.

Впервые я убегала от проблемы. Но так же это было впервые, когда я настолько сильно растерялась и просто не знала, как себя повести.

Пытаясь все это обдумать, я поймала себя на мысли, что Кириан вообще во многом становился для меня первым. Именно он затрагивал те грани, которые в моем случае всегда были не тронутыми и делал это в своей манере — жестко и прямолинейно. Пробирался под кожу будоражил.

Вот только, мне это не нравилось. Я желала, чтобы подобное прекратилось, но Кириан не оставлял в покое. Уже сейчас брал то, что хотел.

Наступил период затишья. Я взяла книгу и опять села на коробки. Читать не могла, но делала вид, что очень сильно увлеклась строками. Иногда посматривала на Кириана и пыталась предположить в насколько сильный ад превратится моя жизнь на ближайший месяц.

Я ни на секунду не сомневалась в том, что Кириан может быть по-настоящему плохим и вот это меня настораживало.

— Мне нужна твоя помощь.

Я оторвала взгляд от книги и посмотрела на Кириана.

— Какая?

— Достань ту коробку, — Агеластос кивнул в сторону шкафа, на верхней полке которого находилась компактная коробочка из картона.

— Она высоко.

— Ты уже прекрасно показала свое умение лазить по шкафам.

С этим не поспоришь, но тогда я убегала от Агеластоса и не удивилась бы, если бы вообще залезла на стену, но, не желая затрагивать эту тему, я поплелась к шкафу. По полкам полезла вверх, вот только, чуть не свалилась вниз. Удержалась лишь благодаря тому, что ладонь Кириана легла на мою поясницу и придержала.

— Не трогай меня, — зашипела, пытаясь хвататься за полку.

— Предпочтешь упасть и разбить голову о бетон?

— Да, — сказала упрямо.

— Хорошо.

Агеластос отпустил меня и я, вскрикнув, тут же поползла вниз. Чуть ли не ломая ногти попыталась удержаться за полки, но пальцы заныли и начали ослабевать.

— Ладно. Держи меня… Быстрее! — вскрикнула, понимая, что, еще немного и точно рухну. К счастью, Кириан вовремя подхватил меня, но уже теперь его руки оказались у меня на попе. — Выше подними их.

— Что такое, Очкарик? Боишься, что я тебя облапаю? Опорочу и тебя потом замуж никто не возьмет?

— Да мне потом месяц отмываться только из-за того, что я так долго пробыла в одной комнате с тобой.

Кириан подхватил меня и опустил на пол.

— Я не успела достать коробочку.

— Плевать. Обойдусь без нее, — Агеластос сказал с безразличием. — Почему ты мне отказываешь? Бережешь себя для своего друга?