Наложницы. Гарем Каддафи - Анник Кожан

Лейла Трабелси, жена тунисского диктатора Бена Али, явно была его любовницей. Она приходила много раз, и Мабрука ее обожала.

— Моя дорогая Лейла! — восклицала она, всегда радуясь ее голосу по телефону или новости о ее приезде.

И ничто, предназначенное для нее, не бывало слишком красивым. Например, я помню коробку, похожую на волшебную шкатулку, покрытую золотом. За все время пребывания в гареме я повидала многих жен глав государств Африки, чьих имен я даже не знала. А также Сесилию Саркози, жену президента Франции, — красивую, высокомерную, на которую девочки мне сразу же указали. В Сирте, выходя из автофургона Вождя, я заметила Тони Блэра. «Hello, girls!» — крикнул он нам с дружеской и радостной улыбкой.

Из Сирта мы часто уезжали в пустыню. Каддафи нравилось разбивать там лагерь, в окружении верблюдов, посреди пустоты. Он устраивался там, чтобы выпить чаю, часами разглагольствовать со старейшими из своего племени, читать, спать днем. Там он никогда не спал ночью, он предпочитал свой удобный автофургон. Именно туда он нас и вызывал. По утрам мы должны были сопровождать его на охоте, все одетые в униформу. Миф о телохранительницах поддерживала Зорха, настоящая военнослужащая, которая следила за тем, чтобы я вела себя как профессионал. Однажды ей поручили научить меня пользоваться автоматом Калашникова: разбирать его, заряжать, чистить. «Стреляй!» — крикнула она мне, когда я приставила приклад к плечу. Я отказалась. Я так ни разу и не выстрелила.

Еще я узнала о его зависимости от черной магии. Это было прямое влияние Мабруки. Поговаривали, что именно этим она его и держала. Она обращалась к знахарям и колдунам по всей Африке и иногда привозила их к Вождю. Он не носил талисманы, но мазался таинственными мазями, отчего его тело постоянно блестело, произносил непонятные заклинания и всегда держал рядом с собой красное полотенце…

Куда бы он ни направился, его сопровождала небольшая команда медсестер. Галина, Елена, Клавдия… Обязательно одетые в белые и голубые униформы, без макияжа, они работали в маленьком госпитале Баб-аль-Азизии, но могли прийти на его зов менее чем за пять минут. Они не только в обязательном порядке брали кровь на анализ перед сексуальными встречами Вождя, но также и лечили его лично, ежедневно осматривали его, следили за его здоровьем и питанием. Когда я стала беспокоиться о контрацепции, он мне ответил, что Галина делала ему инъекции, из-за чего он стал бесплодным. Я больше ничего об этом не знала, и мне не пришлось делать аборты, как многим другим до меня. Все они называли его «папой» хотя у него были сексуальные отношения с большинством из них. Впрочем, Галина тоже мне на это жаловалась. Существовала ли хоть одна женщина, которой он не желал бы обладать хотя бы один раз?

6 Африка

Однажды в меня влюбился Джалал. Точнее, подумал, что влюбился. Он бросал на меня пылкие взгляды, улыбался мне, как только пересекался со мной на кухне, отвешивал комплименты. Это меня взволновало. Мне так хотелось на кого-то рассчитывать! Я не знала, что он был гомиком. Его насиловал Каддафи, но я была настолько неосведомленной, что полагала это хоть и шокирующей, но вполне обычной для мужчин практикой. У Вождя было множество партнеров, в том числе и среди высокопоставленных военнослужащих. Я же нуждалась в ласке, и мысль о том, что один нежный человек проявляет ко мне внимание, меня, можно сказать, вдохновила. И тогда он стал чаще со мной встречаться, ласково дотрагиваться до моей руки, проходя мимо, шептать мне о том, что он меня любит, и даже о том, что хочет на мне жениться.

— Ты не заметила, что я смотрю на тебя с первого дня?

Нет, я не заметила, к своему глубокому огорчению и одиночеству. В любом случае, наша атмосфера предполагала узы соучастия.

Но Джалал проявил отвагу и заявил Вождю, что намерен жениться на мне. Каддафи вызвал нас обоих. Он насмешливо скалился.

— Итак, вы утверждаете, что вы влюблены друг в друга? И вы имеете наглость говорить это мне, своему хозяину? Но как ты, потаскуха, осмелилась любить другого? А ты, ничтожество, как ты только посмел на нее посмотреть?

Джалал не находил себе места. Мы оба вжались в стену, словно жалкие восьмилетние дети. Вождь вышвырнул нас. Джалалу, который состоял в охране, запретили заходить в дом в течение двух месяцев.

Ко мне в комнату нагрянула Мабрука:

— Проклятое отродье! Ты думаешь о свадьбе, хотя еще не прошло и трех лет с тех пор, как ты здесь! Ты настоящая дрянь!

Амаль тоже пришла меня учить:

— Крошка моя, они, в конце концов, правы! Ты не можешь любить этого педика! Это совсем не для тебя!

Их разговоры только усиливали мою привязанность. Джалал был таким милым. Первый мужчина, который признался мне в любви. Как мне следовало реагировать на их сарказм, ведь все они — сумасшедшие?

***

Несколько месяцев спустя было объявлено о великом турне Вождя по Африке. Две недели, пять стран, множество глав государств. Очевидно, это была серьезная ставка, и я это чувствовала по тому, как возбуждена была Мабрука. И в путешествие отправлялся весь дом. «Дочерям» Каддафи, наряженным в красивые униформы, предстояло защищать его честь. В том числе и мне! В 5 часов утра 22 июня 2007 года я заняла свое место в огромном конвое, отправляющемся в аэропорт Митига. Никакого ожидания, никаких формальностей. Ворота были широко открыты, и машины въехали прямо на территорию аэропорта, чтобы высадить нас у пассажирского трапа. Самолет был заполнен девушками. Униформы цвета хаки, бежевые, синие. Синий цвет принадлежал спецслужбам, был закреплен за настоящими, хорошо подготовленными женщинами-солдатами, высоко держащими голову, с ледяными взглядами. По крайней мере, так мне рассказали. Я же, как и Амаль, была в хаки. Ложный солдат. Настоящая рабыня. Я с радостью заметила в глубине самолета Джалала. Вождь путешествовал на другом самолете.

Мы высадились в Бамако, столице Мали. Я никогда не могла себе даже представить такого приема. С ума сойти! По красному ковру в белом костюме шествовал Каддафи, с вышитой на груди зеленой картой Африки. Малийский президент, министры и группа членов правительства сражались за внимание «царя царей Африки». А чересчур радостная и возбужденная толпа, словно в экстазе, танцевала, кричала, пела, выкрикивая: «Добро пожаловать, Муаммар!» Здесь были и фольклорные труппы, исполнявшие национальные танцы, виднелись маски догонов. Все колебалось и раскачивалось в танце.

Я не верила своим глазам и ушам. Очень скоро Мабрука взяла весь процесс под свой контроль. Она дала нам знак собраться в стороне и пройти к группе внедорожников, готовых к отъезду, за рулем которых сидели наши знакомые ливийские шоферы. Казалось, что сюда прибыла вся Баб-аль-Азизия. Вдоль проезжающего конвоя выстроилась толпа, скандирующая имя Каддафи. Я была изумлена. «Как такое возможно, чтобы они его настолько любили? — спрашивала я себя. — Искренни ли они? Может, им тоже прочистили мозги, как в Ливии?»

Мы приехали в отель «Ливия», где одна женщина, работавшая в протокольной службе, Саана, оставила нас ожидать в салоне, где мы смогли спокойно покурить. Потом мы снова отправились с конвоем. Около сотни машин, шатры, провизия, безумная логистика. Дороги были перекрыты, африканцы аплодировали нашему конвою, девушки в машинах хохотали. Да, была веселая атмосфера, почти карнавальная. Я словно очутилась в кинотеатре. Но, возвращая улыбки приветствующей нас толпе, я не могла не увидеть всю безумную иронию ситуации. Нас вытащили из подвала, выставили под солнцем напоказ только для того, чтобы способствовать его триумфу!