Доктор Кто. Клетка крови - Джеймс Госс

– Если вам нечего сказать по делу, – я был доволен собственным ледяным тоном. – Думаю, мне стоит оставить вас наедине с вашим… кораблем – обсудите дорогу домой. Прошу простить, у меня много дел – Тюрьма сама за собой не присмотрит.

– Ясно.

– Клара, я вам нравлюсь? – не знаю, зачем я это спросил.

– Нравитесь? Вы? – она, похоже, изумилась, будто консервная банка спросила у нее, как голосовать.

– Неважно. Мне пора, – смутившись, я быстро встал.

– Погодите… – Клара закашлялась и многозначительно помахала плакатом. – Я прочитаю вам надпись вслух, ладно?

– Не стоит, я и сам умею читать.

– Освободите. Доктора. Или. Начнутся. Убийства! – она помедлила. – Вот!

По какой-то непостижимой причине Клара, похоже, была очень довольна собой.

Я лишь застонал.

– Вы опоздали. Убийства уже начались, – сказал я и ушел.

Клара помрачнела.

Тогда я не думал, что еще когда-нибудь выйду к ней.

Сказать по правде, оказавшись в лифте по дороге в кабинет, я чувствовал себя слегка неуютно из-за такого прощания с Кларой. Тихий противный голосок нашептывал мне на ухо, что было бы гораздо проще поговорить с ней дружелюбно. Но было уже слишком поздно, и меня ждал мой кабинет и осуждающий взгляд Бентли. Я вошел и плюхнулся за свой стол. Караульный принес мне чаю, но я не стал его пить. Караульный, вероятно, тот же самый, принес мне еще чаю, но я едва притронулся к напитку. Просто сидел и смотрел через камеру видеонаблюдения, как Клара стоит на посадочной площадке и терпеливо держит плакат над головой. Наконец у нее устали руки, и она принялась растирать сначала одно плечо, а потом другое. Затем отошла в сторону, положила плакат на землю и печально двинулась прочь.

В тот день я смертельно устал. Это единственное, чем можно оправдать все произошедшее.

Системы отключались еще дважды – сначала днем, а затем вечером, вскоре после того как я уснул. Хуже второго сбоя, пожалуй, еще не бывало.

Меня разбудил сигнал тревоги. Казалось, я едва успел коснуться головой подушки, но на самом деле прошло уже часа два. Я тревожно подумал о том, что когда-нибудь вот так крепко засну и просплю всю тревогу.

Я вылез из кровати и поспешил на Станцию Управления. Бентли уже была там. В кои-то веки она выглядела измотанной. После смерти Дональдсон с ней это часто бывало. Ей помогали несколько других стражей, и их было больше, чем обычно требуется для работы на станции. Стражи жались к стенам, уступая дорогу Караульным. Мне показалось, или Караульные тоже начинали тревожиться? Они двигались как-то торопливо, суетно, словно что-то беспокоило их.

Я машинально бросил взгляд на Секундомер. Сбой длился уже пять минут. Дневное отключение выдалось сравнительно коротким – минуты три. Пустяк. Но сейчас мы уверенно двигались к шести минутам. Карта Тюрьмы по-прежнему пыталась обновиться, но тщетно.

– Доложите обстановку! – велел я присутствующим.

В кои-то веки Бентли ничего не ответила. Бормоча ругательства, она скрылась под панелью управления. Ее помощник Марла поспешила ко мне с планшетом в руках.

– Сэр, отключение влияет на маршрутизацию. Мы не можем проникнуть в систему, чтобы это исправить.

«Скоро вам придется решать судьбу Седьмого уровня» – слова Оракула вспомнились и повисли надо мной дамокловым мечом – возможно, он не был таким уж шарлатаном. Сирены заревели громче. Мы перешли рубеж в шесть минут. Работа стопорилась. Все смотрели на экран и начинали поглядывать на меня, ожидая, что я скажу людям, что делать. Сотворю чудо.

Бентли наконец выбралась из-под панели управления.

– Ничего сделать нельзя, Управитель, – сказала она, признавая поражение. – Взломать систему, чтобы все починить, не выходит. Когда длительность сбоя достигнет семи минут, начнется каскадный отказ.

Бентли была не из тех, кто употребляет выражения вроде «каскадный отказ» ради красного словца. Она явно не просто услышала это на обучении, посчитала забавным и запомнила, чтобы при случае ввернуть в разговор. Она говорила совершенно серьезно и имела в виду именно то, что это выражение означало, – поочередный выход из строя всех остальных систем, не больше и не меньше.

Задумавшись о словах Оракула, я кивнул.

– Мы можем изолировать и отделить Седьмой уровень? – спросил я. Это был единственный участок Тюрьмы, который можно было отделить. По крайней мере у них будет надежда на спасение, а мы сохраним часть ресурсов. Выиграем немного времени.

Марла просмотрела пару файлов на планшете.

– Их тяговая мощность ограничена, а кислорода хватит только на двенадцать часов.

Мне было все равно.

– Возможно, так они проживут на двенадцать часов дольше нас. Оракул что-нибудь придумает. В конце концов, – я улыбнулся, – у него, похоже, на все есть свое мнение. Начать отделение.

По крайней мере теперь каждому было чем заняться.

Шесть минут и сорок секунд. Забавно – когда дойдет до семи минут, никакого взрыва не будет. Никто из нас не умрет. Возможно, мы заметим, что свет слегка потускнел и воздух слегка потеплел. Двери будут открываться чуть медленнее, чем следует. Но когда произойдет каскадный отказ, Тюрьма начнет разрушаться все быстрее и быстрее. Смерть будет преследовать нас по пятам. И это будет неприятно.

Когда прошло шесть минут и сорок пять секунд, сработала еще одна сигнализация. Сирены ревели друг на друга, как животные в брачный период, и звук этот был пронзительным и неприятным. И тут главная сигнализация стихла. Секундомер обнулился, карта Тюрьмы замерцала, немного дрогнула и наконец перезагрузилась. Словно ничего и не было.

Наступила почти гробовая тишина.

Не считая…

Первой заметила Бентли:

– На Шестом уровне все двери открыты, – так вот почему вторая сигнализация все еще не замолкла.

На Шестом?

– И еще кое-что, – Бентли вздохнула. – 428-й снова не в камере.

В обычное время Бентли сама бы с этим разобралась. Но сейчас она осталась на Станции Управления – просматривать системы одну за другой, проверять их работу. Хотя бы до тех пор, пока все снова разом не сломается.

Поэтому искать 428-го пошел я. И взял с собой Караульного – просто на всякий случай.

Черт, до чего же не вовремя. Для своих выходок 428-й выбрал худший час из возможных. Обычно он вел себя куда осторожнее – выбирался из камеры и возвращался обратно тихо, не тревожа сигнализацию. Но в этот раз из-за него карта Тюрьмы вспыхнула множеством огоньков, точно рождественская елка.

Добравшись до Третьего уровня, я восхитился тем, как тихо в Тюрьме по ночам. Грохотала сирена, но из камер доносился лишь шепот – видимо, заключенные привыкли спать даже во время тревоги. Чтобы их успокоить, я крикнул, что все под контролем. Вот только я и сам не знал, так это или нет. Мы были всего в двадцати секундах от медленной и мучительной смерти. В лучшем случае многие даже не успели бы проснуться.