📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыПродолжение следует, или Наказание неминуемо - Фридрих Незнанский

Продолжение следует, или Наказание неминуемо - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 58
Перейти на страницу:

И первое, что обнаружил Александр, продрав в буквальном смысле глаза, были мирно покоившиеся рядом с ним, почти под рукой, подобно двум мраморным полушариям, пышные и гладкие ягодицы цвета молочно-розового зефира. А левая полная коленка Эвы преспокойно устроилась на подушке, рядом с щекой Турецкого.

«Ничего себе! — подумал он. — Интересно бы узнать, когда мы закончили? Вернее, на чем остановились?..» Но рядом, кроме мертвецки спящей красавицы, естественно, никого не было, значит, и вопрос — в пустоту. Впрочем, пробилось некое воспоминание сквозь не рассеявшийся еще туман. Кажется, он, активно утверждая свой тезис на практике, убеждал Эву, что самое сладкое место для поцелуев помещается у нее под коленкой, сзади, прямо на ее голубых жилках. И она восторженно взвизгивала, как от невыносимой щекотки, и дрыгала ногой, пытаясь ею сжать его щеки… Ну, было, и что? Однако, почувствовав некоторую неловкость и стараясь сфокусировать зрение, уставился на свои ноги, где обнаружил льняную, распотрошенную копну Эвиной головы.

«Валет»… «бутерброд»… — возникали в голове легкомысленные наименования различных любовных поз, но мысли не задерживались. А вот откуда появилась неловкость, это он понял наконец, когда увидел, во что конкретно, вероятно еще с ночи, вцепилась своими требовательно острыми коготками вкрадчивых кошачьих лапок легкомысленная «девушка», да так, видно, и заснула — сил ей уже недостало. Еще она что-то изрекала по поводу перста судьбы, который ею руководит и диктует свои правила, коим она подчиняется категорически и всегда с огромным желанием. Это она формулировала свое эго. Или жизненное и творческое кредо, как угодно. А он, помнится, смеялся, потому что было действительно очень смешно.

Но мысль лениво текла дальше, и Александр подумал о том, что Эва — так уж вчера вышло — сама превратилась в перст его судьбы. Это же она отправила его чуть ли не силком на посадку в самолет. В результате самолет никуда не улетел, а сам Турецкий бросил все, сдал билет и явился сюда, в гостиницу, чтобы не упустить редкой возможности самому оторваться от души. Эве он верил и твердо — во всех смыслах — знал, что именно так оно и будет. Что и произошло. Но самолет-то все-таки не улетел, вот в чем смысл! И как это следовало называть, если не прямым указанием той же судьбы? Жестом ее перста? А если позже и улетел, то все равно оставил Александра Борисовича здесь, у обнаженного бедра, можно сказать, благородной гражданки Латвии.

Теперь еще… Он хотел уехать на вокзал под утро, чтобы ближайшим же поездом отправиться в Москву. И что? А ничего. Уже семь утра, а он — до сих пор в постели. Эва, открыв когда-нибудь глаза, и не подумает отпускать его на волю. Неутомимая «девушка» — невероятная сила, и она нынче тоже «отрывалась» так, будто была уверена, что это у нее в последний раз. Страшно, аж до обморока…

Тихо встать, одеться и уехать — это было бы сейчас самой низкой подлостью с его стороны. И такие вещи не прощают, на ее месте он бы ни за что, например, не простил. Бросить все и сбежать — это оскорбить, глубоко обидеть, а Александр Борисович изначально не мог взять и глубоко обидеть женщину. Не мог, и все… Что ж, логично, настоящие мужчины так гадко не поступают…

А время между тем медленно течет и утекает. Разбудить? Не исключено, что все начнется сначала. Не будить? Нельзя. И выход возник сам.

Александр Борисович тихо поднялся, чувствуя некоторое «легкомысленное» головокружение. Вынул из-под коленки Эвы подушку и аккуратно подсунул ей под голову, а затем, с сожалением глядя на роскошное тело, которое приходится оставлять, то есть, по сути, терять в силу причин, уже не зависящих от него, он заботливо укрыл спящую простыней и, одевшись, присел к столу, чтобы сочинить письмо.

Сперва хотел назвать его оправдательным. Потом передумал. Оно должно не объяснять, а призывать к дальнейшим активным действиям. Только так может мужчина оставить свое самое дорогое обретение на данный момент. И даже логический ход нашелся. Поскольку данное свидание, которое имело целью исключительно то, что и произошло, было инициировано, можно сказать, им, то совершенно очевидно, следующее приглашение на встречу, которую он теперь будет ожидать с «жутким нетерпением», должно последовать с ее стороны.

«Это так же ясно, — писал он, пытаясь сохранить подобающий ситуации слог, — как и то, что минувшая ночь оказалась в моей жизни настолько невероятной и желанной, что теперь я могу со спокойной душой следовать даже на самый на Страшный суд. Мужчину, пережившего сегодня ночью поистине неземное наслаждение с изумительнейшей из женщин, ей-богу, никакие земные наказания уже не устрашат».

И ведь, пожалуй, самое поразительное заключалось в том, что Турецкий каким-то посторонним умом понимал: оставляя на бумаге эти «вычурности», он же фактически в мыслях не лукавил, собственные-то, вполне, кстати, реальные ощущения его уж никак не обманывали.

А еще он добавил в постскриптуме, что в благодарность за счастливейшие муки, с восторгом перенесенные им, он, к великому сожалению, так и не сумел найти нужных ему слов для наиболее полного выражения своей искренней признательности и нежности к Эве, ибо подобных слов, очевидно, просто не существует в мировом лексиконе.

О, это уже неплохо, а главное — в контексте общего стиля!..

Убрав лишнее со стола, Александр Борисович положил свое письмо таким образом, чтобы проснувшаяся Эва смогла бы сразу его увидеть. Кажется, все правильно, но что-то мешало почувствовать полное удовлетворение. И вдруг понял: это — послание. Оно было здесь совершенно лишним. Турецкий взял исписанный лист, перечитал его и, неожиданно для себя смяв, сунул в карман. Вот теперь порядок. Эва обязательно позвонит — ее очередь назначать свидание, — и он ей объяснит. Нет, речь, конечно, не о том, что, возможно, опять сработала проклятая профессиональная привычка — не оставлять после себя столь сокрушительного компромата. А тогда о чем? Надо подумать…

Затем он подобрал свою сумку и, вдохнув аромат духов, мягко поцеловал Эву в макушку. Достав из ее сумочки отключенный мобильный телефон, — Эва была верна себе и всегда, где бы они ни встречались, отключала телефонные аппараты, не желая отрываться от любимого дела, — Александр Борисович включил его, «вбил» в меню свой «закрытый» номер и положил рядом с ее подушкой. Гостиничную деревянную грушу от ключа, висевшего на ней, он отцепил и оставил на столе — в качестве стоп-сигнала. Сам же ключ, после того как запер за собой дверь, он подсунул в щель снизу и щелчком отправил обратно в номер. Эва легко обнаружит его, когда выйдет в прихожую, — ведь не впервые. Как далеко не в первый раз и он сам, выходя из гостиничного номера, оглядывался с независимым видом, но потом все-таки, избегая ненужной встречи с горничной, спускался по служебной лестнице, если таковая имелась, этажом ниже либо поднимался выше, после чего степенно шагал по коридору или вызывал лифт, уже ни на кого не обращая внимания. И впрямь, зачем нужны лишние вопросы типа: а вы из какого номера, гражданин?.. Но любопытных взоров он как-то не приметил, все были заняты своими текущими делами. Впрочем, он особо и не оглядывался, его еще «штормило».

«Его» самолет, разумеется, улетел еще вчера, поздним вечером. Следовательно, улетела и многообещающая кудрявая «пилоточка».

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?