Черный театр лилипутов - Евгений Коротких

— Левшин, неужели то, что ты рассказывал Стаканникову, рассказываешь и в школах? Какие у нас черные лилипуты? У нас всего один Женек…

— Если людям нравится быть дураками — они ими остаются, лишь бы только не признаваться в этом самим себе. Слушай и запоминай, — повернулся резко Витюшка ко мне и серьезно посмотрел в глаза. — То, что мы с тобой взяли «точку», даже началом работы не назовешь… это может сделать каждый дурак, в том числе и ты. Сусик сидит на «кустах», ему дали в лапу, он дал зеленую улицу. А дальше?

— Дальше билеты раскидать…

— Вот, — кивнул он головой, — здесь и начинается настоящая работа, здесь тебе никто не поможет: ни Сусик, ни министерство, ни управление культурой, хотя управление культурой может приказать директорам школ, а те учителям, но из этого, как правило, ни черта не выходит. Учителя откажутся вести школьников по рублю, просто скажут, что те не принесли деньги, — а так и будет! Ты должен не просто уговорить учителей, а убедить, что театр нашего несравненного Закулисного — лучший в Союзе, в мире и во всей Солнечной системе, чтобы они тебе не просто поверили, но бегали за каждым школяром, выколачивая из него рубль, потом принесли и отдали его дорогому Владимиру Федоровичу. Всего тебе не расскажешь. Когда тебя будут бить разъяренные учителя и ты будешь твердить, что Пухарчук не школьник из седьмого класса, а самый настоящий лилипут, что их не надули и что театр Закулисного действительно лучший из лучших, второго такого не найдешь ни на одном земном шаре, — только тогда ты можешь считать себя наполовину созревшим администратором. Ты думаешь, я администратор?

— А кто же ты? — удивился я.

— Я — артист! — воскликнул Левшин. — Я выбью башли из любой школы, а детские садики — это орешки, это арбузные семечки, которые я раскупориваю ногтем. Но для этого нужно единственное — хорошее настроение! Если его нет, тебе никто не поверит и не возьмет билеты. Собственно, ты продаешь не билеты, а свое хорошее настроение! — заорал на всю улицу Левшин. — Кто хочет купить мое хорошее настроение? Люди! Мое отличное настроение стоит всего один рубль! Покупайте Витюшкино отличное настроение, клубничное настроение!

«Черт его знает, — подумал я. — Может быть, он прав».

— Чертоозерск! — орал придурок жизни. — Смотри на меня! У Витюшки сегодня отличное настроение! Девушка, стойте! И вы тоже стойте!

Вот в таком, несколько приподнятом, Витюшкином настроении мы подошли к школе.

— Трепещите, неучи! — поднял Левшин руки к небу. — Я сейчас разорву вашу школу на части! За мной! — бросился он в раскрытую дверь.

Группа захвата рванулась в школу. Левшин бегом понесся в учительскую.

Была перемена. Учителя, в подавляющем большинстве своем женщины, пристроившись на стульях, сплетничали и набирались сил для следующего урока. Сияющий Лев-шин влетел в учительскую.

— Здравствуйте, мои любимые педагоги! — заорал он. — А где я могу увидеть завуча-организатора?

— А зачем? — спросила высокая брюнетка с черными раскосыми глазами.

— Мне бы очень хотелось пригласить ее и вас, уважаемые мои педагоги, на наше представление! — кидал налево и направо неотразимые улыбки Левшин.

Женщины, поправляя платья, обсыпанные мелом, разом заулыбались.

— Так вы из театра? — догадалась высокая брюнетка. — Спасибо за приглашение. И что же вы хотите нам показать?

Я посмотрел на Витюшку — мне стало страшно. Он взвился в воздух, перебирая ногами и делая немыслимые па; на его лице было столько обожания и любви к завучу, к учителям… он не шел, он вальсировал, он подавал себя, он приводил в восторг женщин своей молодостью и нахальством. Витюшка посмотрел завучу прямо в глаза и, чуть склонив голову, представился:

— Администратор Куралесинской филармонии Виктор Владимирович.

— Очень приятно, — охотно улыбнулась ему завуч. — Так что же вы все-таки хотите нам показать? На что хотите пригласить?

— На «Мойдодыра»! — выпалил Витюшка.

— На «Мойдодыра»? — повытягивались у всех носы.

— Да, на «Мойдодыра»! — засиял Левшин, оглядывая недоуменные лица, наивно полагавшие, что приглашают именно их. — А билеты у нас для ребятишек совсем дешевые… всего рупь!

Учителя надрывно молчали.

— Вы, наверно, шутите? — попыталась улыбнуться завуч. — Мы больше чем за тридцать копеек никогда не водили своих учеников. В ТЮЗ полгода собираем, не можем собрать, а здесь…

— Простите, но я вам еще не все сказал! — радовался Витюшка такому эффекту. — А знаете, когда ваша школа пойдет на «Мойдодыра»?

— Когда?! — хором воскликнули учителя.

— Ваша школа пойдет в «Граций» смотреть спектакль через три дня. И я уверен, что ни один ученик не забудет принести рубль, естественно, учителей мы приглашаем бесплатно. Наступила кошмарная пауза. «А не снится ли нам все это? — возможно, так думали преподаватели. — Еще две минуты назад мы ничего не знали о существовании Виктора Владимировича, не слышали никогда о Куралесинской филармонии, а сейчас этот нахал наверняка знает, что через три дня мы соберем с учеников деньги, придем в „Граций“ и будем смотреть черт знает что…»

Но в разных постелях не видят одни и те же сны. Витюшка вполне реально улыбался, сиял, радовался жизни. Он выжидал.

— Ну вы того! — раздался вдруг дребезжащий голос. — Я пятьдесят лет в школе проработала, я заслуженная учительница, и никто со мной так не разговаривал. Я такое видела… и вы меня своим «Мойдодыром» не запугаете! Моя бабушка Корнея Чуковского еще вот таким знала… а вы его за рубль? Как вам не стыдно!

Видно было, что Левшин такого не ожидал. Народ недовольно зашумел.

— Подумать только! — раздавались гневные голоса.

— До чего дожили! Самого Корнея… за рубль…

— Да! Мне не стыдно, товарищи учителя! — вдруг громко и уже без улыбки, словно на митинге, сказал Левшин.

— Я только сейчас подумал, как бы Корней обрадовался, если б увидел своими глазами наше сказочное, иллюзионное… — смягчал он постепенно голос, входя в привычную роль, — фантастическое, цирковое представление «Мойдодыр». Что же необычного в нашем театре? А то, что все представление проходит с участием артистов-лауреатов оригинальных и разговорных жанров «Черного театра лилипутов»!

— Ах! Лилипутики! — заволновались учителя.

— Весь спектакль… — словно удав, который собирается сожрать свою жертву, гипнотизировал Левшин публику, — поставлен по принципу «черного кабинета» Станиславского.

— Станиславский!

— Ну что это такое? — резко перескочил на игривый тон Витюшка. — Не забыли сказку?

— Нет! — послышались уже веселые голоса. — Помните, наверно: «Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка…» — Левшин все это время дирижировал руками, и, когда он внезапно остановился на слове «лягушка», учителя хором, по инерции, проскандировали: