Это похоже на рай - Эмма Радфорд

— Мне просто кусок в горло не лезет, — многозначительно заявила Аврора, хотя на самом деле ухитрилась съесть гораздо больше, чем ей казалось раньше. — Еда была превосходна.

— Тогда только кофе, Мадж. — Дон отодвинул свой стул и подошел к Авроре, чтобы помочь ей подняться. — Не хочешь ли посмотреть на портрет Мрачного Билла прямо сейчас? — предложил он.

Собравшись было уже отказать ему, Аврора заметила на его лице выражение вызова: он решил, что она боится его!

Ее губы сжались в прямую линию — нельзя позволять ему так думать.

— Почему бы и нет? — пожала она плечами, пытаясь скрыть за этим беспечным жестом нервную дрожь.

Молча они вышли из комнаты и поднялись по крутой лестнице. Висящие на стене портреты потемнели и выглядели несколько зловеще. Авроре казалось, что глаза на портретах устремлены на нее и в их взглядах угадывается недовольство.

— Это все твои предки? — Она взмахнула рукой в направлении картин.

— Да. Приветливая компания, не так ли? — ухмыльнулся он.

— У меня от них мороз по коже пробегает, — честно призналась она и тут, поняв, что неодобрительно высказалась о предках нынешнего хозяина замка, инстинктивно зажала рот рукой. — Я не хотела сказать ничего плохого.

— О, я-то тебя прощу, — ответил он со смехом. — Но не уверен, простят ли они.

В этот момент свет неожиданно погас, и они оказались в кромешной темноте.

— Дон! — выкрикнула Аврора в паническом ужасе.

— Все в порядке. — Его голос был ровным и звучал успокаивающе-надежно. — Это наше плохое электроснабжение, а не козни моих очаровательных родичей. — Он протянул руку и коснулся ее. — Не беспокойся, вот-вот должен заработать генератор.

Она позволила ему довести ее до верха лестницы. От страха сердце Авроры колотилось как сумасшедшее. Бояться было глупо, но она внезапно вспомнила о Бирне, вспомнила тот вечер, оставивший незаживающую рану в самой глубине ее души.

Когда они достигли галереи, глаза Авроры привыкли к темноте и она смогла уже разглядеть стоящий неподалеку стол.

— Теперь можешь отпустить меня, — мягко сказал Дон, и только тут она осознала, что крепко держится за его руку.

— Извини, — смущенно пробормотала она.

— О, я совершенно не имею ничего против, — шутливо возразил он. — Каждый мужчина может только мечтать о столь крепко вцепившемся ему в руку финансовом советнике.

— Все эти издевки совсем ни к чему, — сердито заявила она. — Я не нахожу твой сарказм остроумным.

— Но это была просто шутка, Аврора.

— Что ж, значит, это была неумная шутка. — Голос ее дрожал от волнения. — Глупое замечание самовлюбленного самца.

Аврора понимала, что зашла слишком далеко, но ничего не могла с собой поделать.

Раздалось чирканье спички, и тьму развеял золотистый колеблющийся свет зажженной Доном масляной лампы.

Только тогда он смог увидеть ее побледневшее лицо и расширившиеся от ужаса глаза.

— Извини, — сказал он и протянул руку, явно желая дотронуться до нее. Она инстинктивно отшатнулась, по спине пробежал холодок панического страха.

— Нет… не трогай меня.

Его глаза сузились.

— Я не собираюсь причинить тебе вред.

— Да… разумеется.

Аврора делала отчаянные попытки взять себя в руки прежде, чем Дон решит, что она полная идиотка.

— С тобой все в порядке? — Прозвучавшая в его голосе искренняя забота свела все ее попытки к полному нулю.

— Конечно, в порядке. — Она отвернулась, чтобы он не заметил наворачивающиеся на глаза слезы. — Так где тот портрет? — спросила она вымученно-оживленным тоном.

— Немного подальше. — В голосе Дона слышалось некоторое недоумение, но, к ее великому облегчению, он пошел вперед, показывая путь.

Масляная лампа отбрасывала на стены странные, танцующие тени. Тяжело дыша, она следовала за ним, пытаясь успокоиться.

— Здесь.

Он поднял лампу, и ее мягкий свет упал на картину, при виде которой у Авроры на мгновение перехватило дыхание.

Мрачный Билл стоял на вершине скалы, на фоне бушующего океана, но, казалось, не обращал никакого внимания на ярость стихии. От всей его фигуры веяло какой-то невероятной силой — плечи были широкими, длинные ноги слегка расставленными, поза надменной.

Но внимание Авроры было приковано к лицу. Глаза казались темными и такими же пугающими, как штормовой океан, бледная кожа странно контрастировала с гривой угольно-черных волос.

— Жаль разочаровывать тебя, но, как сама видишь, у Билла Лаудри не было никакого шрама. — Слова Дона заставили ее обернуться.

Шрам не имел никакого значения, Аврора как будто смотрела в зеркало. Дон был точной копией своего предка.

В этот момент зажегся свет, развеяв это несколько жутковатое ощущение.

— Теперь тебе лучше?

Его голос звучал мягко, но взгляд был таким пристальным, что на мгновение ей стало страшно — не читает ли он самые сокровенные ее мысли?

— Да, конечно. — Она сделала попытку отделаться шуткой. — Неудобно признаваться в том, что в двадцать четыре года по-прежнему боишься темноты.

Хотя Дон и улыбнулся на это замечание, у Авроры не было никаких сомнений — ей ни на минуту не удалось обмануть его.

Дон шагнул к ней. Улыбка на его губах превратилась в самонадеянную усмешку, темные глаза словно ощупывали ее, в их туманной глубине явно читалось желание.

Аврора почувствовала, как по всему телу прокатилась горячая волна, а дыхание стало неровным, когда он, протянув руку, нежно провел по ее щеке и дальше вниз, по нежной, точеной шее.

Его взгляд следовал за рукой, потом скользнул ниже, туда, где едва прикрытая блузкой лихорадочно вздымалась грудь.

— Ты очень красива, Аврора, — хрипло прошептал Дон, и его слова как капли меда падали в окружающей их наэлектризованной тишине. — И мне очень хочется заняться с тобой любовью.

Она с трудом сглотнула и попробовала сказать хоть что-нибудь, но голос изменил ей.

Его рука двинулась дальше, по гладкой коже обнаженного плеча.

— Ты слышишь меня, Аврора? Я хочу тебя… и знаю, что ты тоже хочешь меня.

Он был совсем близко, Аврора уже чувствовала его дыхание на своей разгоряченной коже.

— Скажи же, что ты хочешь меня… — Его голос стал шершавым как наждачная бумага.

— Я…

Она попыталась возразить ему, но слова не шли из ее горла, а сердце билось как пойманная птица в клетке. Она облизнула вмиг пересохшие губы, почувствовав, как ее охватывает туманящая сознание, но такая приятная истома.