Сегодня мы откроем глаза - Иван Ревяко

Вы убийца? Я пока что нет. А вот многие люди – да. Только, слава богу, это то убийство, когда жертву можно воскресить и продолжать счастливо жить.

Почему-то с самого детства я страстно мечтал стать волшебником, таким, как в кино, в длинном плаще. Но мне, я точно знал, не нужна будет волшебная палочка. Обязательным условием моей магии была некая сияющая пыльца из рук. Магия благодаря грациозному движению кисти… Разве это не чудесно?

Но я рос, мечта как-то сгорала, потому что мне все время твердили, что волшебства не существует, что никто не сможет одними только руками перевернуть мир, создать новую планету или вылечить ребенка от рака. Естественно, о таком я в том возрасте не мечтал. Мои мысли ограничивались превращением брата в кролика, испарением овсяной каши и вечным днем (чтобы я мог не спать).

Но колдовать может любой в силу возможностей: некоторые снимают прекрасные фильмы, создают замечательные картины или пишут восхитительные поэмы, дарующие нам, как зелье старой феи, вдохновение; некоторые люди спасают жизни и буквально вытаскивают людей с того света, чего не могут сделать даже самые могущественные джины. А есть ли в мире такое заклинание, которое заставит человека делать что-то более старательно, чем любовь? И абсолютно не важно, какая: к другом человеку, другу, дочери, своему делу и так далее до бесконечности.

Позвольте мне, любопытному, еще один вопрос: вы мечтаете о чем-нибудь? Только не отвечайте, что мечтаете о бутерброде на обед, новом телефоне или рубашке, о хорошей отметке завтра по биологии или о том, что ваш отвратительный сосед наконец сломает ногу. Даже не пытайтесь: я вам никогда не поверю.

Я говорю о той мечте, которая горит ясным пламенем в самом центре тела, зажигает ваши глаза, чтобы освещать путь. Какая бы она ни была: построить конюшню, съездить в Китай, стать известным и богатым или создать крепкую семью. Она все равно в вас есть и будет гореть, пока вы не найдете другое, более яркое пламя.

Но есть одни отвратительные создания в нашем с вами мире: мечты-посылки. Вам когда-нибудь говорили, что вы должны заниматься математикой вместо творчества, или пойти на теннис вместо балета, потому что теннис вам нужнее и вообще он популярнее? Можете не отвечать, я и так знаю, что да. И вот вам приходит эта бандероль, такая тяжелая, что вы ее с трудом поднимаете. А на ней только ваш адрес. Ни обратного адреса, ни индекса страны, даже записки от отправителя нет. И что с ней делать, ума не приложите. «Ну пусть постоит, что с ней сделается», – думаете вы и ставите коробку, в дальний и темный угол. А потом приходят надоедливые гости и в три горла кричат:

– Поставь ее на самое видное место! Она должна быть в гостиной, а не около туалета! Нарисуй с нее картины и развесь по дому!

Вы начинаешь думать, что это и вправду надо. И ставите. А потом в старости решаете ее открыть. И что там будет? Да ничего, собственно говоря. Хотя там будет записка: «Я хотел, как лучше. Прости…». Она всегда там будет, так что не переживайте. Лучше сразу открыть эту коробку или выбросить, чтобы не занимала много места.

Жаль, очень жаль, что не многие могут открыть ее с самого начала. А столько душ было бы спасено.

***

– Мужчина, уступите место девушке! Вы что не видите, что она еле на ногах стоит? – какая-то тучная женщина с сальными темными волосами обратилась к не менее тучному мужчине, который занимал почти два автобусных места.

Ничего не отвечая, он нехотя поднялся. На его место присела хрупкая девушка. С собой у нее было три сумки: портфель, забитый до отказа разными книгами, небольшая сумочка через плечо и серый плотный пакет, в котором лежало что-то прямоугольное. Удивительно, что она вообще смогла это поднять и еще и ехать с этим.

Ее тусклые серые глаза были прикрыты. На часах – семь вечера, уже темнело.

Была осень. Не такая, как обычно ее рисуют богемные художники: красно-алая, еще кое-где зеленая, но уже с подступающим красным шпионом, который впоследствии сделает переворот и захватит абсолютно всю власть.

Сейчас царствовала другая осень: листья опадали, словно по команде усатого полковника, и в начале октября почти все деревья стояли обнаженные и беззащитные. Ветра направлялись в разные стороны, как будто уличные проходимцы, кружили вокруг людей, пытаясь забрать что-то ценное; моросящий дождь пробирался даже под пальто и медленно, как будто изнутри, расклеивал несчастную жертву.

Никто из людей и думать не мог о чем-то хорошем. Первые проклинали своего создателя за такое время года, вторые мечтали о скорейшем наступлении зимы, будто в их несчастьях виновата именно осень, третьи не высовывались из домов, недовольно ворчали и через каждую секунду шмыгали носами, пытаясь демонстративно показать осени, до чего же она, бестолковая, их довела.

Но все же на улице и в домах были те, кто мог этому порадоваться. Дети, которые с таким энтузиазмом прыгали по лужам в новых резиновых сапогах, как будто бросали вызов природе; «домашние люди», которые расцветают только при такой погоде, сидят дома со старыми фильмами, чаем или с кем-то из близких и думают: «А что же еще надо для счастья?»; наконец очень злые люди, для которых такая погода – это лишний способ показать свое истинное лицо и не быть осужденными.

Катерина ехала с занятий. Позвольте, я опишу вам ее день. Она поднималась рано утром и сразу же отправлялась на тренировку по шахматам. Оттуда девушка ехала в школу (у нее выпускной год, поэтому нужно было старательно готовиться к экзаменам и поступлению), потом – на дополнительные занятия по подготовке к этому самому поступлению. Далее она приезжала домой и садилась за домашнее задание. Ужинала, если не засыпала, читала что-то, а уже потом могла позволить себе сон.

Так, собственно, и проходила ее юность.

Полагаю, вы понимаете, что не она выбрала себе эту тернистую дорогу, ведущую к обрыву. Семья, безусловно, сделала это за нее. С самого детства ее пустую чашу жизни капля за каплей наполняли мыслями, что она должна обязательно стать инженером, как и ее отец, окончить на «отлично» все школы, которые возможно только придумать, выполнить разряд по шахматам и сделать так, чтобы родители гордились ею. А в конце было бы неплохо сказать «спасибо».

– Простите, а спасибо за что?

Действительно, за что? За обречение на пожизненные кандалы, за кражу и умышленное сокрытие мечтаний и надежд, за срезание каждого неугодного цветка ее души?

– Большое спасибо!

Но знаете, Катя неглупая девочка. Она давно поняла, как настроены ее родители и чего они хотят для себя, а заодно и для нее. Это ведь так чудесно, когда можно сказать своим подругам: «А вот моя дочь стала инженером, как и хотела. Раньше она прекрасно танцевала, но, слава богу, забросила эту глупость и стала тем, кем мы и хотели. Замечательная дочь своих родителей!»

Физику и математику она терпеть не могла, но не могла признаться себе в этом, не говоря уже и о родителях. А еще она всей душой желала бросить все и куда-нибудь уехать. Но не могла, что-то внутри нее не позволяло.