Зеленый автомобиль - Август Вейссель

Предстояло в первую очередь ознакомиться с лицами, игравшими роль в истории с Джиардини: сенатором Кастелламари и его дочерьми, графом Гейненом, капитаном генерального штаба Францем Фернкорном и содержателем гостиницы Шнедером.

По словам Сфора, сенатор с обеими дочерьми находился в Венеции. Графа Гейнена и капитана Фернкорна Вурц не хотел впутывать в дело, пока не возникнет настоятельная необходимость. Оставался хозяин гостиницы Шнедер, показания которого могли оказаться весьма важными ввиду того, что Джиардини жил у него довольно продолжительное время.

Подумав немного, начальник тайной полиции отворил дверь в соседнюю комнату и окликнул находившегося там молодого чиновника.

— Послушайте, доктор, не помните ли вы фамилию хозяина той гостиницы, о которой вы мне недавно говорили.

— Иоганн Шнедер, господин начальник.

— Итальянец?

— Нет, немец, но он очень долго жил в Италии и содержал гостиницу в Марконе, в Южном Тироле.

— Пожалуйста, телефонируйте ему, чтобы он немедленно сюда явился.

Не прошло и получаса, как хозяин гостиницы, весьма встревоженный столь поспешным вызовом, был уже в полиции.

— Скажите, пожалуйста, господин Шнедер,  — обратился к нему начальник тайной полиции,  — правда ли, что вы четыре года назад имели гостиницу в Марконе?

— Так точно, ваше благородие.

— Не припомните ли вы одного постояльца по имени Бартоломео Джиардини?

— Как не припомнить! Прекрасно помню, ваше благородие.

— Вот как! Даже прекрасно. Отчего это он так запечатлелся в вашей памяти?

— А видите ли, скандал с ним приключился,  — отозвался хозяин,  — да и вообще, странный он был какой-то, бог его знает. Нельзя сказать, чтобы он был неприветлив, а только за все время, почитай, словечком ни с кем не обмолвился. За обедом сядет, бывало, в самый отдаленный угол столовой и молчит. Днем гулять любил, большие прогулки делал, а вечером свет у него горел до двенадцати, а то так и до часу. Все рисовал да писал что-то.

— Какая у него была профессия? Ну ремесло, если хотите.

— Он был механиком, да и фотографией тоже занимался, ваше благородие. Он и меня снимал, и дом, и детей. Он говорил, что снимки нужны ему для открыток.

— Бывал у него кто-нибудь?

— Что-то не припомню! А впрочем, раз женщина была, важная барыня с виллы «Маргерита». Коли не вру, она дочь какого-то итальянца, который там жил. Только имя у нее немецкое.

— Может быть, ее звали Штернбург, баронесса Штернбург? — спросил начальник тайной полиции.

— Вот-вот, так оно и есть,  — обрадовался хозяин.

Вурц многозначительно переглянулся с комиссаром.

— Значит, вы утверждаете, что у Джиардини была баронесса Штернбург? — продолжал допрашивать начальник тайной полиции.  — Вы ничего не заметили подозрительного во время этого посещения?

— Ничего, ваше благородие. А уж любезны-то они были друг с другом, страсть! И целовались, и миловались! На «ты» разговаривали. Правда, сам я ничего не слышал и не видел, а все жена… Знаете, ваше благородие, бабу хлебом не корми, а дай подглядеть да подслушать! Ну она и подсмотрела в замочную скважину.

— Что ж она подсмотрела-то?

— Видит это она, ваше благородие, бросились они друг к другу на шею — и ну целоваться! А что говорили-то — того она не поняла.

— Скажите, вы не были удивлены, когда она вам все это рассказала?

— Чему ж удивляться-то, ваше благородие. Ясно, дело у них нечисто — насчет любви, значит!

— Полно, она барышня, а он рабочий.

— То ли еще бывает! Да и рабочий-то он был непростой. Образованный, а манеры, как у барина.

— Часто баронесса у него бывала?

— Всего только один раз. Да и ни к чему ей было — он сам все дни напролет проводил на вилле «Маргерита». Говорил, что проводит там электричество, ну да мы знаем, какое это электричество,  — лукаво усмехнулся хозяин гостиницы.  — Не верю я в него, ваше благородие.

— Почему же?

— Видите ли, ваше благородие, носил я им как-то на виллу несколько бутылок вина. Обратно мне ближе было пройти через сад. Обогнул я дом, гляжу — старый итальянец с дочерьми и Джиардини сидят за завтраком. Ну, думаю, если уж родные потворствуют — мне и подавно все равно. Почему же бедному малому и не подцепить богатую барыню?

— Долго ли у вас жил Джиардини?

— Недели три или четыре.

— А потом встречались вы с ним еще?

— Потом его арестовали, и он лежал на вилле больной.

— Вы меня не поняли. Я спрашиваю, виделись вы с ним где-нибудь с тех пор?

— Да, раз в Триесте. Поклясться готов, что это был он. Только одет он был очень нарядно, ну и погордился: узнать меня не захотел. Надвинул шляпу на глаза, да и был таков. Я заговорил с ним по-немецки, а он мне ответил по-итальянски, что немецкого языка не знает, со мной не знаком и не понимает, что мне от него нужно. А может, я и правда ошибся.

— Значит, вы не могли бы узнать его теперь?

— Без шляпы узнаю, ваше благородие.

— Почему именно без шляпы?

— А у него на лбу большой шрам!

Начальник тайной полиции вынул из лежащего перед ним дела фотографическую карточку.

— Он это или нет?

— Он, он самый, ваше благородие,  — подтвердил хозяин.

— Господин Шнедер, для нас это вопрос первостепенной важности. Взгляните еще раз внимательно на карточку. Вы уверены, что это Джиардини?

— Он, ваше благородие. Что хотите — он. Я узнаю его из тысячи по шраму на лбу.

— Благодарю вас. Теперь еще один вопрос. Не можете ли вы описать мне женщину, которая была у Джиардини и целовалась с ним?

— Такую красавицу, ваше благородие, трудно забыть. Очень высокого роста, стройная, нарядная, с большими черными глазами. Одно слово — красивая женщина!

— Вы не помните цвета ее волос?

— Золотисто-рыжие, ваше благородие.

— Благодарю вас. Можете идти.

После ухода хозяина гостиницы в комнате воцарилось глубокое молчание.

Начальник тайной полиции вскочил с места и начал ходить взад и вперед по комнате, что всегда означало сильное волнение или серьезное раздумье.

Служащие почтительно молчали, не желая ему мешать.

Наконец Вурц прервал свое хождение и остановился у стола.

— Подозрения барона фон Сфора становится не так-то легко опровергнуть,  — сказал он.  — Приходится допустить, что убийство на Грилльхоферштрассе является кровавым финалом любовной истории. Мы больше не можем откладывать допроса старого Кастелламари и его дочерей. Они слишком были близки с Джиардини, чтобы не знать о нем очень многого. Барон, я попрошу вас сегодня же в сопровождении доктора Мартенса и двух агентов, которых я вам дам, выехать в Венецию. Есть ли у вас там знакомые?