Экспаты - Крис Павон

— Да, — ответила она. — Совсем неплохо.

Кейт тогда явно оказалась подходящим кандидатом: она выбрала колледж в округе Колумбия, что совпадало с ее желанием поступить на государственную службу. Она изучала не только политические науки, но также испанский — в тот период самые значительные внешние угрозы исходили из Латинской Америки, и критически важная разведывательная информация поступала из-за южной границы Штатов. Ее родители уже умерли, и она не поддерживала тесных связей с остальными членами семьи, да и, в сущности, ни с кем. Она даже умела обращаться с оружием: отец был охотником, так что Кейт уже в одиннадцать лет научилась стрелять из ремингтона, своей первой винтовки.

Она идеально соответствовала всем требованиям. Единственным ее недостатком было отсутствие особого патриотизма. Она чувствовала себя преданной собственной страной, поскольку страна бросила ее родителей на произвол судьбы и, в сущности, оставила умирать, потому что они были бедны. Капитализм бездушен. Система социального страхования в Америке оказалась бездарно неадекватной, и результат был бесчеловечным, варварским. После двенадцати лет политической гегемонии республиканцев общество стало еще более социально дифференцированным. Билл Клинтон не добился ничего, задолбав весь мир словом «надежда».

Но ей было нетрудно держать свои неудовольствия при себе, так же как и все остальное. Она никогда не писала гневных писем своему сенатору, не допускала злобных пассажей в курсовых работах. Не участвовала в пикетах и демонстрациях протеста, не размахивала плакатами в знак солидарности с бастующими профсоюзами. Все это было в начале девяностых. Не существовало особого вида политической активности, в которую ее могло бы затянуть с ее элементарным хладнокровием или по крайней мере здравым смыслом.

Весной первого года обучения ее однажды пригласили на бокал шерри к профессору, читавшему у них курс международных отношений. Он всю жизнь занимался своей наукой и, как позднее выяснила Кейт, работал «наводчиком» — побочный промысел по выявлению студентов, из которых могут выйти хорошие офицеры разведки. Неделю спустя профессор предложил ей выпить с ним кофе в студенческом кафетерии в кампусе, а потом позвал к себе в кабинет. Некое государственное учреждение, сообщил он, проводит набор практикантов, интернов. Они предпочитают брать выпускников, но иногда рассматривают и кандидатуры хорошо подготовленных студентов, еще не окончивших курс.

Кейт оказалась превосходным материалом для этих вербовщиков, поскольку таковой и являлась. С другой стороны, ЦРУ стало самым подходящим местом для Кейт. В ее жизни не было ничего — если не считать длительных периодов разочарования, перемежаемых краткими всплесками надежды на свои потенциальные возможности. Ей требовалось нечто по-настоящему крупное, чтобы заполнить огромную внутреннюю пустоту, целенаправленно настроить свой потенциал, сфокусировать его на чем-то значимом. Соблазнила ее и романтика этой профессии; новые открывающиеся перспективы влили в нее мощный поток энергии.

И вот она буквально проглотила — скрестив тайно пальцы за спиной — весь курс подготовки и обучения. Приняла как данность, что теперь играет важную роль в борьбе против смертельных врагов. Конечно, Америка, несмотря на все свои недостатки и несовершенства, ни в чем не уступала Кубе, Никарагуа или Чили, а тем более жалким осколкам Советского Союза или этому чудовищному монстру, Китаю, не говоря уж о загнивающих, стагнирующих, неэффективных социальных демократиях Западной Европы. Соединенные Штаты оставались единственной реальной супердержавой, так что всем теперь охота играть за янки. Или почти всем.

Кейт с радостью приняли в Оперативном управлении ЦРУ, в тесно сплоченном и всеохватном коллективе, населенном такими же, как она, умными, образованными и пробивными людьми, не страдающими особой болтливостью. Ей очень нравилась эта работа, хотя некоторые ее аспекты порой заставляли просыпаться среди ночи в холодном поту. В Отделе тайных операций она процветала.

Потом она каким-то образом ухитрилась расчистить в своей жизни местечко для Декстера. И через небольшой промежуток времени — для детей. И как только жизнь Кейт наполнили заботы о возникшей семье — настоящей семье! — тут же возникла проблема с тайнами и секретами, свербящая боль, дискомфорт, этакий артрит психики. Ей пришлось отставить в сторону свое прошлое, отказаться от него, от этой искусственной, придуманной жизни, опутанной чувствами, не имеющими ничего общего с любовью. Контора требовалась ей все меньше и меньше. Ей были нужны ее муж и ее дети, причем все больше и больше.

И она начала избавляться от прежней сущности, принося ее в жертву своей новой жизни. В конце концов, именно такой жизни, если честно, хотят все люди на свете.

— Это как первый год в колледже, правда?

Декстер выплюнул в раковину пену от зубной пасты.

— Что ты хочешь этим сказать?

Кейт посмотрела на мужа, на его отражение в трехстворчатом зеркале, где каждая панель стояла под своим углом, вбирая все предметы вокруг и создавая этакую сложную композицию. Такой вот ванный кубизм.

— Ты встречаешься и знакомишься с новыми людьми, пытаешься с ходу определить, кто может стать тебе другом, а кто врагом, или окажется лузером, от которого ты будешь бегать и скрываться на вечеринках. — Она переместила зубную щетку из одного угла рта в другой. — Прикидываешь, куда тут можно ходить, где станешь завсегдатаем, где будешь пить кофе, ну и все прочее. И остальные в таком же положении, ну в основном: ищут свои собственные пути, но ищут вместе.

— Да, действительно похоже на колледж, — сказал Декстер. — Но у меня-то жизнь совсем не такая. Я-то все время провожу у компа, вперившись в экран, и один. — Он зачерпнул пригоршню воды, чтобы смыть с лица остатки зубной пасты, — аккуратный, опрятный мужчина, внимательный и заботливый спутник. — Мне некогда болтать с новыми друзьями.

Кейт тоже сплюнула и прополоскала рот.

— А ты знаешь, — продолжал Декстер, — сегодня я вообще ни с кем не разговаривал. Ну разве что сандвич заказал в соседней пекарне. Un petit pain jambon-frommage, merci.[16]Вот что я им сказал. — Он еще раз повторил эту фразу, прищелкнув пальцами. — Всего десять слогов. Совершенно незнакомому человеку.

У Кейт тоже пока не было друзей. Она познакомилась с несколькими людьми, помнила их имена, но никого из них не назвала бы другом или подругой. И теперь, когда Декстер выставил напоказ собственное великолепное одиночество, ей казалось странным и неловким похваляться своим.

— Я сегодня встречалась за ленчем с одной женщиной, — сказала она. — Ее зовут Джулия. Нас некоторым образом свели, это было свидание вслепую.

Кейт убрала в шкафчик тюбик с увлажняющим кремом, поместив его рядом с хрустальным флаконом духов. Последний раз она душилась еще в колледже — маленький флакончик ей подарил на День святого Валентина один предприимчивый бойфренд. Но духи никак не сочетались с ее работой; это был приметный признак, его легко засечь, запомнить и потом отследить. А всего этого нужно любыми средствами избегать.