Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

увеличила сталинские опасения. В интервью, которое он дал Шуленбургу 25 сентября, Сталин предложил внести обширные изменения в условия секретного протокола. Теперь он хотел, чтобы советская сфера влияния включала все побережье Балтики до германо-литовской границы. В обмен на это немцы могли оставить за собой польские провинции, простиравшиеся до рек Западный Буг и Сан. Немцам отходил Люблин, но Львов отходил к Советскому Союзу.

Вторая миссия Риббентропа в Москву была менее драматична, чем первая. Гитлер был готов отдать Сталину береговую линию Прибалтийских стран при условии, что Германия сохранит за собой Мемель (Клайпеду), который уже был немцами аннексирован. Сталин получил возможность начертить линию своим синим карандашом прямо на карте. На второй вечер совещания, 28 сентября, пока делегации наслаждались балетом «Лебединое озеро», Сталин разобрался с этими жалкими литовцами и был столь любезен, что отдал кусок их территории — район Сувалки — Гитлеру. (Позже (10 октября 1939 г.) Сталин вернул Литве оккупированную Польшей в 1920 г. Вильнюсскую область с Вильнюсом (исторической столицей Литвы). — Ред.) В результате этого совещания появились два существенно новых протокола. Обе стороны обязались не допускать польских волнений за счет другой стороны; обе стороны обещали разрешить репатриацию своих сородичей, немцы разрешали эмиграцию украинцев и белорусов, а русские — эмиграцию этнических немцев.

Это был односторонний пакт. Помимо евреев, которые в него не включались, немногие жители Польши к западу от Сана и Буга хотели бы жить в Советском Союзе. Однако к востоку находились сотни тысяч прибалтийских, волынских и бессарабских фольксдойче, которые хотели ускользнуть от советских объятий. Оба эти секретных протокола выдавали сложности переговоров с русскими. Если Сталин так легко расстался с этими ценными подданными, то это было потому, что он рассматривал демаркационную линию как потенциальный военный район, а не мирную границу.

Этот фундамент не был обещающим, и в октябре германские дипломаты были полны предчувствий как в связи с русскими претензиями к Финляндии, так и русскими предложениями по договору о взаимопомощи с Болгарией. Но 19 октября, утвердив предложенный вариант речи Риббентропа, Сталин позволил сделать заявление, которое выходило далеко за рамки нейтралитета и было равнозначно угрозе давления на Англию и Францию. «Советский Союз не может одобрить создание западными державами условий, которые ослабили бы Германию и поставили бы ее в трудное положение. В этом лежит общность интересов между Германией и Советским Союзом».

Созрело время для обсуждения нового и куда более обширного торгового обмена, поскольку это было в принципе согласовано 28 августа. Для немцев это был вопрос не менее важный, чем замена заморского импорта, который был потерян из-за британской блокады. Но ценой этого могло быть только перевооружение Советского Союза. (Именно так! Сталин заставил немцев поставить в СССР новейшее оборудование и технологии, и в оставшиеся до Великой Отечественной войны дни мы сумели максимально сократить техническое отставание. Именно в этот период были созданы новейшие виды вооружения для Красной армии. — Ред.) Гитлер стоял перед дилеммой. С одной стороны, он заставил министерство иностранных дел отказаться от своей профинской позиции и изобрести правдоподобное оправдание сталинской «зимней войне» (советско-финляндская война 30 ноября 1939 — 13 марта 1940 г. — Ред.), даже хотя Финляндии и было позволено получать германское оружие. С другой стороны, Геринг, Кейтель и адмирал Редер протестовали против такого объема вооружений и оборудования, которые затребовал СССР по условиям торгового соглашения. Соответственно, переговоры, начавшиеся в конце сентября, не были закончены до 11 февраля 1940 г. В конце концов, абсолютная нужда Германии в советской пшенице и нефти победила гитлеровское нежелание обеспечить Россию оружием (не оружием, а оборудованием, технологиями. — Ред.). Новые закупочные кредиты составили 650 млн марок. Германия должна была получить 1 млн т зернопродуктов с одного урожая, что было тяжелым бременем для советского народа, и обязана построить русским тяжелый крейсер. России было дано восемнадцать месяцев на выполнение ее поставок. Германии, обязанной выплачивать целиком техникой и оружием (уже говорилось выше — оборудованием (в основном). — Ред.), было отведено 27 месяцев, но Сталин настаивал на праве прекратить действие договора, если не будут достигнуты полугодовые балансы.

Сталин попал в невиданную ловушку. Доказав способность своей страны удовлетворить эти требования, а в 1941 г. даже и превзойдя их, он убедил Гитлера, что Россия является бескрайней фермой, которую могут колонизовать немцы. Фактически Гитлер оживил мечты 1925 г., которые он зафиксировал в «Майн кампф». Очень быстро Сталин был вынужден рассматривать соглашение февраля 1940 г. не как источник экономической мощи для Советского Союза, а скорее как выплату Danegeld (налог на землю, он же денежная дань, которую английский король Этельред платил датским викингам за приостановку набегов, что не помогло — датчане снова завоевали Англию в 1016 г. — Пер.), которую было бы разумно увеличивать, когда Германия набирала силу, но которую он мог приостановить, если бы эта сила оказалась на стороне западных союзников. Таким образом, в конце марта, когда «зимняя война» была завершена из-за опасения интервенции союзников (Англии и Франции. — Ред.) в Финляндию (подобная трактовка — на совести автора. — Ред.), Шуленбург заметил, что речь Молотова, примирительная по характеру к Западу, была так рассчитана по времени, чтобы совпасть с приостановкой отгрузки пшеницы и зерна в Германию. Однако 9 апреля Шуленбургу пришлось докладывать о германских десантных операциях в Норвегии и Дании. Весь любезность, Молотов сейчас возлагал вину за задержку поставок на счет исключительного рвения подчиненных органов, хотя Микоян, злой герой этой пьесы, был почти такой же важной персоной, как и он сам. Шуленбург считал, что Сталин опасался высадки британского и французского десантов на Севере. Теперь страхи Сталина ввязаться в войну с Западом были устранены.

Завоевание Франции и стран Бенилюкса (Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. — Пер.) по тем же мотивам стало источником облегчения для Сталина, но такие рассуждения оказались уже неприменимы, когда Германия увеличила свою мощь, ставшую совсем избыточной. Поэтому с данного момента бок о бок с уплатой Danegeld шло неосторожное манипулирование позициями в Восточной Европе, которое, хотя и, в конце концов, расширило советское политическое господство до Эльбы и Адриатики (автор, видимо, спутал предвоенные и послевоенные годы. — Ред.), стоило Советскому Союзу многие миллионы жизней и затормозило его экономическое развитие как минимум на десять лет. (Если бы не Мюнхенский сговор 1938 г. и если бы в 1939 г. была создана система коллективной безопасности, предлагаемая СССР, предпосылок для войны не было бы, а Гитлер и его команда были бы простыми авторитарными правителями, а не военными преступниками. — Ред.) Таким образом, 18 июня, когда Молотов посетил Шуленбурга, чтобы поздравить Гитлера с