Древо мира. Вехи будущего - Евгения Решетова

Маг разозлился и махнул рукой. Лестница тут же вернулась в свое истинное состояние, а голос произнес:

– Зря…

И исчез.

– Ты уверена, что хочешь все увидеть? – вдруг спросил Ааронд, останавливаясь. – Я – не хочу.

– Мы можем уйти.

Он горько усмехнулся и пошел вперед.

Страх сковывает, лишает надежды. Нам нельзя отступать, как бы того ни хотелось. Я понимаю, что могу увидеть, узнать то, что не предназначено для меня, но… Этот мир – мой дом, и сейчас он пылает в огне войны, которая началась из-за меня. Если это позволит мне хоть немного понять, что же происходит, то я готова! Я бы заложила свое сердце, оставила здесь, только бы не чувствовать ту боль, то отчаяние, что съедает изнутри.

Ааронд прав. Как может цвести душа, если нет того, для кого ей стоит жить? Мой дом снов сейчас выглядел бы намного хуже, чем его.

Старая дверь, сколоченная из необработанных досок. Ржавые гвозди, торчащие в разные стороны. Щели, сквозь которые пробивается ледяной ветер.

Я посмотрела на темного мага. Он стоял рядом со мной, стиснув зубы так, что мне казалось, еще немного, и они не выдержат. Я физически чувствовала его напряжение и… страх. Необъяснимый, пугающий до кончика ногтя на мизинце.

Что же могло так испугать самого страшного человека в мире?

– Познакомься со мной, – криво улыбнулся Ааронд и открыл дверь.

***

Она была его огнем.

Мысли о ней согревали его ночами, когда он в изнеможении падал на ледяной тюфяк, набитый соломой.

Она была его светом.

Ее лицо, которое он видел в своих грезах, не давало ему отчаяться после очередного наказания. Его тело, покрытое шрамами от кнута и непосильной работы, жило только для того, чтобы увидеть ее. Лишь раз. Лишь мельком. Ему было достаточно ее улыбки, обращенной не к нему. И робкого взгляда небесно-голубых глаз, испуганного, если она вдруг сталкивалась с ним. За каждую их встречу его нещадно наказывали, он умирал без еды и воды, но снова возвращался туда, где мог видеть ее.

Он был никем. Сирота, найденный среди кучи мусора.

Он был не нужен родителям. И не был нужен тем, кто его нашел.

Он был не глуп. Он был умен. Он учился там, где остальные не видели знаний. Там, где другие опускали руки и сдавались, он шел вперед.

Но было его происхождение. Его бедность. Нищета. Он был почти рабом.

Один хозяин сменял другого. Но ничего не менялось. Работа на полях, в конюшне, на кухне – рабский труд за скудную оплату. Наказания за малейшую провинность. И новый хозяин. Снова. И снова.

Пока он не оказался здесь.

Поместье. Много работы. Он был нужен, и его взяли. Жалких грошей едва хватало на еду. И чуть-чуть, всего лишь пару монет оставалось на мечту. Откладывая по немного, он мог накопить и уехать туда, где всем будет все равно, кто он.

Он работал в поле все лето, чувствуя себя живым, человеком, на которого не смотрят сверху вниз, а с наступление осени вернулся в поместье. Принести воды, наколоть дров, разделать свинью, убрать у крепостной стражи. А все потому, что девчонка-служанка не вернулась бы живой и невредимой оттуда, где жили, ненавидя себя и других, сорок озверевших мужчин. Каждый день он выматывался так, что не помнил, как засыпал и где.

А потом увидел ее. Дочь хозяина. Младшую.

Она была феей из его снов. Золотисто-рыжие волосы горели в свете заката, когда она вышла из повозки, которая привезла ее в родной дом. На ней было платье под цвет небесных глаз. Она была сошедшим с неба пожаром, который разом сбил с ног, больно ударил его в грудь, лишив всех мечтаний, но подарив новые.

– Моя мечта, – только и сумел прошептать он.

Конечно, она не знала, кто он. И вряд ли когда-нибудь бы узнала. Но для него она была ангелом, спустившимся в его личную преисподнюю. Зачарованный, он не мог оторвать от нее взгляда, пока она не скрылась в дверях отчего дома.

Много позже он вспоминал этот момент, как начало неотвратимой катастрофы…

***

Он услышал испуганный вскрик первым. А может быть и единственным. И сразу понял, что это она нуждается в помощи.

Она стояла, прижимаясь спиной к стене, оказавшись в ловушке между старым сараем и телегой с сеном. Она была в опасности, она нуждалась в нем, пусть и не подозревала о его существовании. А все потому, что перед ней, оскалившись, стояла большая черная собака.

Ее взгляд… Испуганный, полный надежды, устремленный на него…

Он не мог бросить ее в беде.

Девушка шевельнулась, и этого было достаточно, чтобы злобная тварь кинулась на нее.

Но он успел. Закрыл ее своим телом.

Он чувствовал, как клыки раздирают его кожу, погружаются в мясо. Боль заполнила каждую клеточку его тела. Но его Ангел теперь был в безопасности, и ничто другое не имело значения.

Потом его даже наградили. Освободили от всех работ, пока не заживут раны. Пса же хозяин пристрелил сам, явно жалея, что лишается такого хорошего зверя. Черный охотник всегда приносил ему добычу, выслеживая зверя в лесу и загоняя до смерти.

А девушка, ставшая мечтой, исчезла. После расспросов все, что ему удалось узнать, что хозяин посадил свою дочь под замок и никого к ней не подпускал. Боялся ли он за нее или нет, но рыжеволосая красавица перестала выходить во двор.

В леденящей пустоте ночи он снова и снова видел ее лицо. Оно вселяло в него надежду, заставляло трудиться. Закрывая глаза после тяжелого дня, он представлял ее улыбку и засыпал, веря, что где-то там живет его мечта и думает о нем. День за днем, месяц за месяцем он искал встреч с этой девушкой. Но она словно растворилась в осенней дымке, оставил на память о себе одно единственное воспоминание.

Близилась зима.

Он часто уходил из поместья. Уходил туда, где поля соединялись с лесом, мечтая о будущем. И еще чаще мечтая об огненном ангеле. Денег, скопленных за годы, уже могло хватить на то, чтобы уехать далеко и попытаться начать жизнь заново.

В этот день все было как обычно. Та же самая тропа, то же самое поваленное дерево… И маленькая фигурка, казавшаяся совершенно чужой, среди холодной серости леса.

Он замер. Он узнал бы ее из сотен других. Узнал даже с закрытыми глазами. Сердце не врало, и только ему он доверял всю жизнь.

– Здравствуй, – он сказал это совсем тихо, но она услышала. Услышала и не испугалась. Только обернулась и несмело, словно опасаясь, что он растает как сон, ответила:

– Здравствуй. Я тебя ждала…

Они были незнакомы. У них не было ничего общего. Непокорный мальчишка, слуга, который мечтал о несбыточном. И его хозяйка, совсем еще девчонка, не знавшая голода и страданий, но, как и он, хранившая мечту, о которой знало лишь ее сердечко.