Одного поля ягодки - Светлана Алешина

— Это зачем? — вытаращилась я на бутылку.

— Она подходит нам с тобой больше, — объяснила Марина. — Шампанское напиток для праздника. А у нас с тобой — только горечь. У тебя — какая-то гюрзиха жениха из-под носа нагло тырит. У меня — муж полный кретин. У тебя босс с ума сходит. У меня подруга пропала. А она, Саш, куда лучше своей сестрицы была, ты уж мне поверь!

Она вздохнула и привычным жестом открыла «перцовку».

— Так что, — разлила она настойку по моим изящным рюмкам, — житуха у нас горестная, вот и будем хлестать «горькую».

Что-то разумное в ее рассуждениях, без всякого сомнения, присутствовало. Действительно, с какой радости нам пить шампанское? Радости не было.

— Шампанское выпьем, когда Вика найдется, — решила я. — На троих.

— Ой, у Вики тоже этот Салилов тот еще голубчик, — встрепенулась Марина. — Если на Димана посмотреть, так мой Леша — ангелочек с обломанными крылышками. Этот вообще такое безобразие ходячее, что плакать хочется!

— Страшный?

— Да я бы не сказала… Даже смазливенький. Только его симпапупельность у меня тошноту вызывает, честное слово! Глазки кругленькие, губки бантиком, на голове кудряшки, причем я подозреваю, что это у него химия… А Вика с него пылинки сдувала! Представляешь? И все ему прощала, козлу отвратительному.

— Кстати, ты про тетку-риэлторшу ничего не вспомнила?

— Кажется, ее звали Лена Смирнова. Или Иванова? В общем, редкая фамилия. И имя тоже. Может, она нарочно это придумала, чтобы в толпе раствориться…

— Может быть, — вздохнула я. Одуреешь искать «Лен Смирновых», потому что их огромное количество, и все они могут запросто оказаться риэлторшами…

— А ты уверена, что Вика пропала в связи с этими гнусностями вокруг квартиры?

— Да ни в чем я не уверена, — поморщилась я. — Вообще, какая-то темная история. Знаешь, сколько сейчас народу пропадает? А находят из тысячи, дай бог, одного-двух! Да и живыми не всегда… Самое гадкое дело, когда человек пропадает! Вот у бизнесменов все просто. Взорвали машину или еще как убили… Валишь все на киллера, а киллеры обычно не находятся… Они умные ребята. Да и не жалко их особенно, эту гопоту. За что, как говорится, боролись, на то и напоролись… А невинный пропавший человек — это страшно! И искать его в этих «джунглях» — ой как тяжело! А если еще и с одуревшим от любви начальником — то это вообще нонсенс!

— В Катьку все влюбляются, — поведала мне Марина. — Она же у нас «ки-и-иска». Мяу! Правда, дикая киска, прикидывающаяся домашней. Коготки она выпускает — ой-ой! Тигриные! Так что твоего босса надо спасать.

— Не буду я никого спасать, — отмахнулась я. — Пусть гибнут в порочных объятиях! Мне до них никакого дела нет! Постараюсь найти эту Вику, а потом уволюсь.

— Да ты что! — с ужасом округлила на меня глаза Марина. — Куда же ты пойдешь?

— В «Секс по телефону», — брякнула я. — Раз мужчинам нравятся всякие там непристойности, то я и стану ходячей непристойностью… И пусть Пенс и Лариков на том свете отвечают за мое нравственное грехопадение!

Эта мысль мне ужасно понравилась. К тому моменту, когда мою голову посетила такая светлая мысль, мы ополовинили бутылку. Поэтому в тумане мне грезились картины кипящих котлов и прочих атрибутов «геенны огненной», в которой подвергались нечеловеческим мучениям Лариков и неверный Пенс.

Искренне вам советую, когда вас обидит какой-нибудь представитель «слабосильного» пола — представляйте себе подобные картины!

Очень приятное занятие!

* * *

Личная жизнь работе всегда ужасно мешает. Вот и сейчас — вместо того чтобы моя голова работала только на одну проблему — проблему Вики — она еще была занята всевозможными переживаниями и прочими глупостями, связанными с Пенсом. Так что я с грустью и стыдом осознала, что ничем не лучше Ларчика. Только тот погружен в блаженную нирвану, а я мечусь в приступе клаустрофобии и ищу выход на воздух.

— С этим надо кончать, — пробурчала я, ужасно разозлившись на саму себя. — Вот только каким образом?

Марина посмотрела на часы и издала возглас:

— О-о!

После чего вскочила и, разом потеряв свою монументальность Валькирии, начала собираться.

— Марин, ты что? — спросила я.

— Время, — простонала она, указуя трагическим жестом на часы. — Кольку надо укладывать! Меня этот паразит убьет!

— Ты в два раза больше его, — заметила я. — Вполне можешь со всего размаху стукнуть по лысине!

Она фыркнула и, несмотря на то, что моя идея явно пришлась ей по вкусу, отвергла ее:

— Я его могу убить нечаянно. Тогда бедный малышка сиротой останется. Я-то в тюрьму сяду… Нет уж, мы еще чуток потерпим, а потом весело покинем это пристанище жалобных дегенератов.

— Спасибо, что пришла…

— Знаешь, Саша, мне без Вики очень плохо, — призналась она. — Одиноко. Поговорить не с кем… Так что это тебе — спасибо!

И уже на пороге, развернувшись, она чмокнула меня в щеку.

Слава богу, хоть один свидетель мне попался симпатичный!

* * *

Оставшись одна, я уже чувствовала себя вполне спокойной. Я даже заснула легко и приятно, как малое дитя, погружаясь в сон, как в пушистое облако.

Что уж мне снилось, я и не помню. Ничего существенного — что-то вроде новогодней елки, увешанной красненькими сердечками. Поэтому я проснулась с радостной готовностью принять от сегодняшнего дня все, что он мне сулит.

Включив приемник, я сварила кофе и начала одеваться. Джинсы, свитер… Посмотрев в окно, я присвистнула. Земля казалась мне сплошным катком. Если бы я писала сценарии для фильмов ужасов, непременно написала бы что-нибудь о гололеде. И начинался бы он именно так — девушка, проснувшись утром, смотрит в окно и видит сверкающую поверхность. Во всем этом есть что-то ужасное, как предчувствие грядущей беды.

А что дальше — я еще не придумала…

Я выпила кофе и включила телевизор.

— В Тарасове плюс пять, — сообщила мне безмятежно барышня с гладенькой прической, подчеркивающей безупречные черты ее личика.

— Не радует, — вздохнула я. — Уже декабрь, между прочим.

Я нажала пальцем на кнопку, и барышня исчезла. Еще раз — и она появилась.

Ах, Вика, если бы вот так же можно было поступить и с тобой! Нажать на кнопочку и увидеть, как ты появляешься из кромешной темноты…

* * *

Пришла девица на работу — а там все та же дребедень… Вот так человек и становится поэтом! Безнадежность и пустота бытия сами собой рождают рифмы, и, хотя по большей части у меня получались верлибры, я не теряла надежды, что в конце концов смогу вырасти в Артюра Рэмбо!

Так вот, я пришла на работу и застала там все ту же картину — мой босс, исполненный как и вчера, романтических иллюзий, сидел в кресле. Ноги свои длинные он возложил на наш шаткий журнальный столик, который и без его ног встречал любое дуновение ветерка с тяжелым стоном, держал в руках чашечку кофе и вперял (именно вперял!) взор в заоконную серость. Наверное, он там видел что-то чрезвычайно восхитительное, поскольку на его губах застыла блаженно-идиотская улыбочка. Не сомневаюсь, что там витала наша Катя.