Лайф не в Кайф - Лия Роач

- Просто бомбическая панна кота, - мычит от удовольствия Дарья, поедая уже вторую порцию индийского лакомства, - а твой Марсель знает толк в еде.

Я отрешенно киваю, потому что упоминание “моего” Марселя заставляет меня в очередной раз обвести взглядом просторный зал ресторана, сканируя лица его посетителей - уже чисто автоматически, ни на что особо не надеясь. Но в этот раз вселенная меня слышит, и я, наконец, вижу его. Глаза находят знакомую фигуру, повернутую спиной к нам, на освещенной террасе. С счастливой улыбкой на лице я вскакиваю с места и бегу к нему, но успеваю сделать лишь пару шагов и резко останавливаюсь, будто упираюсь в стену. Потому что в этот момент к нему подходит, очень близко, шикарно одетая женщина значительно старше его. Она льнет к нему, прижимается всем телом и повисает на его оголенной до локтя загорелой мускулистой руке, будто без его помощи ей не устоять на ногах. И он заботливо ее поддерживает. В точности как меня еще вчера…

От этого зрелища меня словно замораживает, как будто глобальное похолодание набирает обороты, и температура воздуха резко падает. Или же время останавливается. Я не знаю. Не могу описать свои ощущения. Их попросту нет. Ни чувств, ни эмоций, ни слез.

Я стою, оглушенная, обездвиженная, без единой мысли в голове. Просто наблюдаю за чудовищной парочкой, которую вижу как в световом круге прожектора - только они в фокусе, все остальное в темноте и тумане. Вижу каждый их жест, каждое движение губ дамочки, которая, приподнявшись на цыпочки, что-то говорит на ухо Марселю. Замедленно, в мельчайших подробностях, как при просмотре видео в дурацком slow motion эффекте.

Он что-то отвечает ей, нежно улыбаясь, и, так же под ручку, они уходят. Меня он не видит.

Я провожаю их взглядом и, быть может, еще долго простояла бы статуей скорби, если бы не услышала над ухом возмущенный шепот:

- Так он альфонс!

Усилием заставляю себя повернуть голову - рядом стоит Дашка, и глаза ее расширены так, что по размеру вполне могут соперничать с десертной тарелкой, на которой нам только что подали панна коту.

Обратная дорога в номер в моей памяти не сохранилась. До того, как оказываюсь на своей кровати, я двигаюсь механически, тупо, безвольно, как набитая ватой тряпичная кукла.

Но стоит моему лицу соприкоснуться с прохладной гладкостью наволочки на отельной подушке, как меня прорывает. Едкие слезы прожигают иссушенную оболочку глаз и потоком вырываются наружу, будто кто-то мощным ударом сорвал вентиль с гигантского крана. В рыданиях мое тело сотрясается, как в лихорадке.

Даша подходит, кладет теплую ладонь на мое плечо, но через несколько секунд убирает ее и оставляет меня одну, понимая, что мне нужна эта разрядка. И я полностью отдаюсь слезам, не сдерживая их и не пытаясь успокоиться.

Через какое-то время рыдания все же начинают стихать, дорожки слез не накачиваются новыми порциями соленой жидкости и понемногу подсыхают. Касаться насквозь промокшей подушки становится неприятно, и я отрываю от нее свою голову, раскалывающуюся от звенящей боли. Перевожу замутненный взгляд на соседнюю кровать. Дарьяна сидит, притянув к себе колени и оперевшись на них подбородком. Она смотрит на меня, в глазах понимание и сочувствие. И боль. И разочарование. И ожидание.

- Прости, - едва слышно произношу чужим, охрипшим голосом. - Я… Мне надо умыться. Я сейчас.

С трудом, как после многочасовой кардиотренировки, поднимаюсь и шагаю в ванную. Там долго стою под душем, выставив максимально горячую, едва терпимую кожей, температуру воды. Я не моюсь, просто стою, уставившись в пол и позволяя воде беспрепятственно стекать по мне. Надеюсь, что хоть с ее помощью смогу согреться и растопить намерзшие у меня внутри за то время, что я наблюдала за падением Марселя, глыбы льда.

Выйдя из ванной, вижу, что спит. Как была, в одежде и не расстилая постели - видимо, уснула, не дождавшись меня.

Понимая, что самостоятельно уснуть не смогу и, если не приму снотворное, то так и пролежу до утра, рыдая или таращась в потолок - чтение вряд ли сейчас меня увлечет. - я достаю из шкафа Дарьин чемодан. В ее косметичке для лекарств нахожу нужное - Дашка запасливая, носит с собой много странных для меня вещей, а в ее походной аптечке можно найти буквально всё - и заваливаюсь спать.

Просыпаюсь от настойчивого звонка телефонного аппарата на прикроватной тумбочке.

- Даша, - зову после пятого, негромкого, но взрывающего мозг, звонка, - ответь уже. Кто там названивает?

- Я думаю, что это Марсель, поэтому не отвечаю.

- Почему Марсель? - подскакиваю я и сажусь на постели, но делаю это зря.

В голове сразу начинает шуметь, в глазах темнеть, а стены в номере приходят в движение. То ли действие снотворного еще не закончилось, то ли последствия вчерашней истерики, но мне, по-любому, следует быть поаккуратнее и избегать резких телодвижений.

- Больше некому. - Я ее не вижу, но знаю, что подруга пожимает плечами - узнаю эту интонацию. - Итальянцы звонят мне на мобильный, мы с ними уже договорились, так что это точно не они.

- О чем договорились? - спрашиваю только чтобы не говорить о Марселе.

- Поиграть в теннис. Пойдешь с нами?

- О нет, сегодня я не игрок. Мне бы дождаться, когда мир вокруг перестанет скакать.

- Голова кружится? - в голосе Дарьи проявляются нотки беспокойства. - От чего? Ты же вчера ничего не пила.

- Пила. Твое снотворное, - я потираю виски и лоб, стараясь вернуть себе ясность мысли.

- Вон оно че! - смеется она. - А я думаю, чего ты дрыхнешь до обеда. Заподозрила, что ты всю ночь ры… - осекается на полуслове и силится придумать, как иначе закончить фразу, но у нее не получается, и она понуро замолкает.

- Не парься, я в порядке. С рыданиями, надеюсь, покончено.

- Да ладно? Это снотворное такое чудодейственное?

- Наверное, - усмехаюсь я невесело, но и без особого трагизма.

Я действительно думаю, что со слезами пора завязывать - поревела, оплакала свою неудавшуюся первую любовь, и хватит. По каждому альфонсу убиваться никакой жидкости в организме не напасешься, да и слишком много чести.

Это я бравирую, конечно, так легко я события вчерашнего вечера не переживу, но сознательно топить себя в слезах не стану. Одной ночи более чем достаточно.

- Тогда, может, пойдешь с нами? - с заметной осторожностью спрашивает Даша. - Играть я тебе не предлагаю, так, посудить или поболеть.

Я ненадолго задумываюсь, но все же отказываюсь.

- Снотворное не настолько чудодейственное, - улыбаюсь через силу. - Я тебя лучше здесь подожду. Устрою себе день красоты. Скрабы там, маски…

- Так, может, махнем в спа? - не дает она мне договорить. - Скажу итальянцам, что сегодня не могу и сгоняем на спа-остров. Релакснём на полную, как мы умеем.

Идея, в принципе, неплохая, и я уже готова согласиться, но мысль о необходимости покидать виллу неожиданно меня пугает. Я не готова сегодня видеть чужих людей, никаких. Не готова оказаться вне своего безопасного кокона, во внешнем мире, кажущимся мне сейчас неуютным и даже враждебным.