Роковой бал - Кристина Додд

Леди Гудридж указала на освобожденное ею место.

– Рэнсом, садись здесь и сам ешь то, что принес. А вы, мисс Хиггенботем, наслаждайтесь вечером. Я с нетерпением буду ждать следующей возможности поговорить с вами.

Джейн с ужасом наблюдала, как уходит ее мучительница. Она бы все отдала, чтобы найти какую-то отговорку и удрать, но ее обычная сообразительность была придавлена грузом смущения.

– Ваша тарелка. – Блэкберн ткнул блюдо девушке прямо под нос. – Надеюсь, вы оцените мой выбор. Сьюзен так торопилась высказать свои пожелания, что я забыл спросить о ваших.

– Выглядит аппетитно. – Джейн не могла даже различить содержимое тарелки. Она взяла изысканную расписную тарелку из китайского фарфора осторожно, чтобы не коснуться его руки. Она отчаянно пыталась не выронить тарелку и в то же время надеялась, что какие-нибудь колдовские чары умчат Блэкберна в чистилище.

Но когда Джейн подняла голову, она увидела, что все еще находится на балу у леди Гудридж. Действительно, какая тут необходимость в чистилище, когда она здесь.

Он сел рядом с девушкой.

– Миндальное печенье довольно вкусное. Я нахожу его крайне полезным, чтобы прийти в норму после стычки с сестрой.

Возможно, все это его забавляло. Джейн хмуро посмотрела на него.

А может, и нет. Взяв с тарелки что-то круглое, плоское и сухое, она откусила кусочек.

– Очень вкусно.

– Это абрикосовые оладьи, – любезно пояснил он.

– Что ж... Вкусно. – Вытерев рот поданной им салфеткой, Джейн наконец решилась посмотреть в зал и с ужасом заметила, что внимание двух самых популярных людей в лондонском обществе сделало ее заметной. Она увидела любопытные взгляды сквозь трепещущие веера и почувствовала, как краска залила ее щеки. То, что сначала казалось ей тяжелым, но не бесконечным испытанием – возвращение к Адорне сквозь танцевальный зал – теперь бы длилось целую вечность.

Но Джейн уже не была пугливой девушкой, как когда-то. Теперь она не глупенькая дебютантка, а степенная и полная достоинства Джейн Хиггенботем. Даже когда свет узнает ее (невыносимо подумать, но это неизбежно), спокойная манера держать себя и чепец старой девы, а также почтенный возраст уберегут ее от вульгарного рассматривания.

Она снова рискнула взглянуть на Блэкберна. Его лоб прорезали две глубокие морщины, уголки губ были опущены. Она видела едва заметные белые швы на его шраме. Перемены в его внешности хоть и огорчали ее, но четко показывали, что он не бог.

Она не позволит ему снова играть собой.

Взяв печенье, Джейн попробовала его. Да, она и дальше будет вести себя как дуэнья Адорны, скучная и неуязвимая для скандала. Любое нежелательное внимание быстро ослабеет.

– Мисс Хиггенботем. – Голос Блэкберна звучал нетерпеливо, каким был он сам. – Я должен принести извинения за свою сестру. Она, возможно, чересчур прямолинейна потому, что она леди Гудридж и находится вне общепринятых рамок поведения.

Джейн холодно ответила:

– Похоже, это отличительная черта вашей семьи.

– Еда смягчила ваше сердце. – Он зацепил вилкой кусок оленины. – А также добавила излишней дерзости. Если хотите, чтобы я расспросил вас о ваших занятиях – или их отсутствии – за последние одиннадцать лет, боюсь, что буду столь же любопытен, как и моя сестра.

В этот момент Джейн отчаянно пыталась понять, что в свое время было причиной ее глупости – считать этого мужчину неотразимым.

Но не успела она ответить, как ее окликнул знакомый голос:

– Джейн! – Виолетта спешила к ней. В этот момент она мало походила на графиню Тарлин, скорее на сорвиголову, которой раньше и была. Легкое батистовое платье цвета зеленого яблока развевалось при ходьбе, волосы были собраны на макушке и ниспадали локонами.

Она была очень встревожена.

Собравшись с силами, Джейн поднялась. Она понимала, что ее могут узнать, – Блэкберн заставил ее посмотреть правде в глаза. Это всего лишь вопрос времени. По страдальческому выражению лица Виолетты Джейн поняла, что это время уже пришло.

Леди Тарлин даже не стала тратить время на выражение своей неприязни к Блэкберну, когда тот вежливо встал при ее появлении.

– Джейн, она исчезла.

Джейн готовилась к паническому бегству, теперь она столкнулась с более масштабным бедствием. Обычно спокойный голос Виолетты прерывисто дрожал, когда она произнесла:

– Адорна пропала.

«Несчастья, похоже, преследуют всю вашу семью?»

Вопрос всплыл в сознании Блэкберна, но у него хватило ума, чтобы не высказать его. Мисс Хиггенботем выглядела сейчас так же, как много лет назад, когда все узнали о ее нелепом постыдном увлечении. Побледневшая и напуганная, она смотрела на Блэкберна, словно надеясь, что он вмешается и все исправит.

Потом, будто они были едва знакомы, она присела в реверансе и пролепетала:

– Я, как всегда, милорд, была подавлена и польщена вашим обществом.

Было ясно, что она больше не нуждается в нем. Она многие годы обходилась без него.

Блэкберн взял протянутую ему наполовину пустую тарелку. Отвернувшись, Джейн подала Виолетте руку, и они неторопливо – достаточно неторопливо, чтобы обмануть любую жаждущую скандала матрону – двинулись к выходу. Джейн расправила плечи, и Блэкберну вспомнилось, что она сделала то же самое, когда ее сестра упала в обморок. Это было знаком силы и независимости, и он полностью одобрял ее. Одобрял, хоть и мучался угрызениями совести.

Но почему? Он не причастен к исчезновению Адорны.

Если не считать того, что увел Джейн против ее воли, не дав выполнять ей обязанности дуэньи и не придав никакого значения ее беспокойству. Блэкберн с удивлением заметил, что передает обе тарелки проходящему мимо лакею и следует за Джейн, словно он игрушка на веревочке, за которую она тянет.

При этой мысли он возмутился. Он – маркиз Блэкберн. Он безразличен к женским уловкам и недосягаем для чувства вины. В конце концов, именно эта пропавшая девушка, мисс Морант, шантажом заставила сопровождать ее тетю в этой злополучной прогулке по залу.

Кроме того, у него был долг перед своей страной, что несоизмеримо важнее Джейн с ее семейными неурядицами.

Блэкберн посмотрел по сторонам. Люди, которые прежде даже не смели взглянуть на аристократа такого ранга, теперь внимательно рассматривали его. И где-то позади он услышал перешептывания. Что-то похожее на слова «статуя» и «скандал».

Все обернулось хуже, чем он ожидал.

От войны у Блэкберна осталось не только ранение шрапнелью, но и воспоминания о звуках и картинах битвы. Он думал, что, вернувшись в Англию, будет таким, как раньше. Он надеялся, что снова станет беспечным и бесстрастным, но в сложившихся обстоятельствах обнаружил в себе некоторую чувствительность, почти... доброту. Его пугало, что это чувство наряду с другими, новыми чертами его натуры, может стать предметом чьего-то пошлого любопытства. Чем скорее он найдет предателя, тем лучше.