Кроваво-красная машинка - Мари-Од Мюрай

Бертье едва не задохнулся от смеха. Потом поставил сто франков.

— Вечерком позвоню вам! — воскликнул он. — И при первой же нашей встрече готовьте звонкую монету!

В тот вечер мне так никто и не позвонил. Но когда я выстукивал на ноутбуке, что «Larth Avles clan avils huth muvalchls lupu» может почти однозначно переводиться как «Ларт, сын Аулуса, умер в возрасте пятидесяти четырех лет», в дверь позвонили.

— Да черт же! — воскликнул я, поднимаясь.

На лестнице стоял инспектор Бертье. Он протянул мне банкноту в сто франков.

— Признавайтесь во всем и сразу, — сказал он. — У вас есть хрустальный шар?

В «Отеле для путешественников», который был к тому же рестораном, Поля никто не ждал.

— Он все время только стоял у окна, — объяснил мне инспектор. — По словам хозяйки, он следил за домом напротив, да так пристально, что она приняла его за сыщика.

— А что там, в доме напротив?

— Консьержка, нотариус, зубной врач и с десяток буржуазных семейств, с хорошей репутацией. Уже две недели Поль не появлялся в отеле.

Бертье хмурился. История уже не казалась ему такой смешной.

— И что тут не так, инспектор?

— Да, наверно, это совпадение… Дело в том, что контору нотариуса ночью в прошлый понедельник ограбили.

— Что украдено?

— Немножко денег, какие были в ящике. Бумаги тоже исчезли, чековая книжка, банковская карта… Весь кабинет перерыт снизу доверху.

— А подозреваемого нет?

— Нет…

И Бертье с сожалением добавил:

— Кроме Поля Дюверня, исчезнувшего с утра в понедельник… Другое печальное совпадение: этот нотариус, которого ограбили, мэтр Сакар, он — нотариус родителей Поля. А Поль как раз недавно втравил их в скверную историю, посоветовав вложиться в темное дело. Это все смущает, а?

— В любом случае мы уже далеки от соблазнительной секретарши, — заметил я.

— О нет! — воскликнул инспектор. — Такая-то женщина и завлекла Поля на дурную дорожку. Поверьте моему опыту в преступных делах.

Я улыбнулся в пустоту, не ответив ни слова.

— Что хочет мне сказать эта ваша улыбка? — вдруг забеспокоился Бертье. — Или вы связаны с Большим Центральным Компьютером, то есть все обо всех знаете?

— Я знаю несколько мелочей об этрусках и еще менее того — о египтянах, — уточнил я. — Но вам стоило бы спросить в секретариате «Ай-Би-Эм», не забронировал ли Поль Дювернь в прошлый вторник место в поезде Париж — Женева.

— Париж — Женева? — пробормотал инспектор. — А почему бы вам не сказать мне еще и номер его брони? И что он там заказывал в вагоне-ресторане?

Он проворчал еще пару-тройку крепких фразочек, послуживших мне живым ободрением в моих египетско-этрусских изысканиях. В конце концов, мне только этого и было надо.

Но назавтра в полдень, когда я выстукивал на клавиатуре, что «еще сомневаюсь, правильно ли значение huth и sa, то есть 4 или 6, и соответственно cezp и semph — 7 или 8», телефон опять зазвонил.

— Да, это Бертье, — раздался высокомерный голос. — Вам не удастся вечно меня дурачить! Поль забронировал место в поезде Париж — Женева, на утро вторника, и поселился в отеле «Бельвю». И где он теперь?

— Ну… в отеле «Бельвю»?

— Нет. Его вещи здесь, так мне сказали. Но сам он не вернулся сегодня ночью.

— А вот это уже неприятно, — прошептал я скорее себе, чем инспектору.

До этой минуты я следовал за Полем по пятам, будто ехал у него голове. Но теперь Поль покинул меня и отбыл в неизвестном направлении.

— Алло, мсье Азар? Мне бы хотелось, чтоб вы сказали мне, куда отправился ваш сообщник. Вы меня слышите? Алло! Алло!

Я повесил трубку. Мой «сообщник»… Какова наглость! Что, теперь и я попал под подозрение? Опасно видеть то, чего не могут заметить другие. Мне придется поехать в Женеву? Но этруски… Если я не поеду, думалось мне, инспектор явится и устроит мне допрос с пристрастием на дому. Я огорченно посмотрел на экран ноутбука и погасил его. Выбора нет. Я бросил рубашку и зубную щетку в дорожную сумку.

В поезде я наконец от души предался своей врожденной склонности: принялся мечтать. Я воображал, как малыш Поль рисует короля в красном плаще и королеву в кринолине. Все дети мечтают о папе — летчике-истребителе или автогонщике, а мама чтобы была непременно султаншей Бульдрульбудур или королевой танца… Но живые люди из плоти и крови так разочаровывают. Вот тогда и начинают выдумывать, будто еще грудными детьми их-де похитили цыгане, а потом продали мнимым родителям.

В отель «Бельвю» Поль Дювернь не возвращался. По словам дежурной с ресепшена, Поль потребовал телефонный справочник и несколько раз куда-то звонил. Но никто к нему не приходил. Директор отеля, уже успевший побеседовать по телефону с Бертье, и меня принял за полицейского и сам открыл мне дверь номера.

— Вот видите, — объяснил он, — его чемодан все еще здесь. Может быть, не стоит тревожиться раньше времени. Он ушел с документами и оставил за собой комнату до завтрашнего вечера. Это точно было заранее запланировано.

Я открыл и закрыл чемодан, окинул взглядом ванную, полистал бумаги.

— Так вы из полиции? — забеспокоился директор, внезапно вспомнив, что я не показал ему никакого удостоверения.

На ночном столике я заметил открытку, на ее обороте Поль наскоро нацарапал несколько адресов.

— Жозеф Делорм, — бормотал я, — Луи и Марианна Делорм, Мишель Делорм, Кристина Делорм.

Получалось, что Поль искал кого-то по фамилии Делорм.

— Вы точно из полиции? — повторил директор.

— Совсем нет, — ответил я, оставив его с раскрытым от удивления ртом.

Я сам чувствовал растущее раздражение из-за этой игры в детективов-любителей. Пока я расследовал дело в воображении, все шло хорошо. Теперь же мне приходилось действовать. Двое первых Делормов, которым я позвонил, уже встречались с Полем.

— Да, — ответил мне Жозеф Делорм, — это господин с голубыми глазами. Он разыскивает кого-то, кто якобы живет в Женеве и кого зовут Делорм.

— Не «кого-то», а Аннетт Делорм, — внесла уточнение Марианна Делорм. — Я сказала ему, что так, кажется, звали сестру моего мужа. Семья такая большая, что я немного теряюсь…

Свекровь мадам Делорм вторично была замужем, и теперь ее фамилия была Этре. Я позвонил мадам Этре, все больше стервенея оттого, что эти изыскания ничуть не помогали тому единственному, что реально меня волновало: этрускам.

— Алло, мадам Этру… то есть Этре?

Этого оказалось достаточно, чтобы она вскрикнула:

— Как? И вы тоже?

Поль приходил к ней два часа назад.