В поисках сокровища - Ася Лавринович

Когда я закрыл за Симой дверь и обернулся, то встретился с настороженным взглядом матери.

– Серьезно? Шац? А как же твоя Аксинья?

– Мам, мы правда занимались, – сказал я. – Тоня попросила меня подготовить Серафиму к итоговой контрольной.

– Ах, Тоня… – отозвалась эхом мама. – И ты, конечно, согласился на безвозмездной основе?

– Конечно, на безвозмездной, – и глазом не моргнув ответил я.

Мама лишь недоверчиво покачала головой.

– Будь осторожен с этой Симой. Я знала ее маму. Болезненная, нервная девочка…

– И что? – сердито отозвался я. Мама меня опекала даже от одноклассницы, которой я просто помогал с уроками.

– У них по женской линии одни сумасшедшие. Ты ведь знаешь, это может передаться по наследству.

– Мама, я не собираюсь жениться на Шац, – с раздражением сказал я. – Я всего лишь помогаю ей с историей.

– Верю, верю, – вздохнула мама. – Обними меня?

Я подошел к матери и обнял ее за плечи.

– Ты не знаешь, где твоя сестра? – глухо отозвалась мама. – Уже поздно.

– Понятия не имею.

Чтобы не сорваться на мать, я быстро чмокнул ее в висок и ушел обратно в свою комнату. Аксинья так и не отвечала. Я позвонил ей, но наткнулся на голосовую почту. Иногда она пропадала вот так, и я места не мог себе найти от ревности и мыслей, где ее может носить. А потом Аксинья вдруг объявлялась и еще обижалась, что я ей не доверяю… С такой девушкой не расслабишься. Держит в тонусе.

Я лег на кровать и задумчиво уставился в потолок. С Аксиньи мои мысли перетекли на Шац. Интересно, что стряслось у ее парня? Какой еще криминал? Не удивлюсь, если выяснится, что Сима не шутила. Вот чьи родители могли бы поседеть от беспокойства. Но в школе ходили слухи, что отец Симы пьет и до дочери ему нет никакого дела…

Сима

Когда отец был в завязке, то становился невыносимым. Озлобленным, психованным и мнительным. Вдруг прицепился с вопросами, где меня носило после школы. Да еще и не сразу поверил, что я могу посещать репетитора по истории. Потому что, во-первых, с чего бы я так озаботилась своей успеваемостью? А во-вторых, откуда у нас, собственно, деньги на репетитора? Но когда я сказала ему, что нахожусь на грани вылета из школы и с репетитором мне помогла директриса, отец сразу примолк. Понял, видимо, каких масштабов достигли мои протесты против исторички. А еще, надеюсь, ему стало очень стыдно, что он совсем не интересуется моей жизнью и не занимается воспитанием. Хотя, будто он им когда-нибудь занимался… Теперь, когда мамы не стало, мои проблемы решает чужая нам женщина.

Я сказала отцу, что с историей мне помогает племянник Антонины Юрьевны. Абсолютно бесплатно. Хотя, конечно, я сильно сомневалась в том, что Стахович делает это бескорыстно. Явно там что-то нечисто. Наверняка тетушка пообещала что-нибудь за то, что Лев почти месяц будет возиться со мной и разбирать вопросы к контрольной. Да и не казалось, что я вызываю симпатии у «доброго Левушки». И хотя он, как истинно воспитанный мальчик-зайчик, разговаривал со мной вежливо, глаза выдавали в нем раздражение. Темно-карие и колючие. Странно, но после нашего первого занятия в мыслях меня еще долго преследовал этот внимательный взгляд. Правда, не всегда Лев был таким хмурым… В конце занятия даже показался участливым, когда предложил свою помощь. Странный он, конечно, человек. Больше всех ему надо, что ли?

Впрочем, следующие дни я возвращалась домой вовремя. Наши занятия со Львом пришлось приостановить. Стахович подхватил простуду и свалился с температурой.

Помимо терок с одноклассницами и грядущих годовых контрольных, еще и Ляля прибавил мне забот. Оказалось, что та эпичная кража фруктов была снята на видеорегистратор в машине, которая принадлежала другу владельца палатки. Теперь Ляля должен был вернуть внушительную сумму за сами фрукты и накинутый сверху «моральный ущерб». Видимо, за то, что сделал из тех мужиков идиотов. Где взять деньги, Ляля пока не знал, но все так же смело появлялся с пацанами в том самом дворе в беседке. Пока ему дали срок – месяц. Но Ляля свободно разгуливал во дворе и вообще будто не воспринимал угрозу всерьез. А вот я, в отличие от Ляли, грузилась. Мы оба оказались в дурацком положении… Ведь с меня и так трясли деньги одноклассницы. Теперь еще и Ляля вляпался…

В один из вечеров Лялин, как обычно, засел со своими новыми взрослыми друзьями в беседке. Я с ними не водилась, уж слишком они казались мне отбитыми и неинтересными персонажами. Явно с преступными наклонностями. Я боялась, что они могут втянуть Лялю в еще большие неприятности, чем он может вовлечь себя сам. Но Ляля отзывался о них исключительно с восторгом. Говорил, что они крутые, потому что «живут по понятиям». Мне эти самые понятия как раз таки и не нравились.

Во двор я спустилась поздно вечером, когда палатка уже была закрыта. В сумерках у беседки мелькали оранжевые огоньки от сигарет. Я вглядывалась в темноту, пытаясь отыскать Лялю. Услышав счастливый хохот друга, вздохнула и направилась к беседке.

– О-о, какие люди, – гнусавым голосом протянул тип в кепке, затягиваясь сигаретой. При этом его бледные щеки тут же провалились. Я не знала, как зовут этого взрослого парня, но все приятели называли его Степой из-за фамилии Степанов. Он был примером типичного районного «старшака», который научит молодежь плохому. Такие ребята застряли где-то в начале нулевых и не собирались оттуда выбираться. – Серафимочка, привет! Выпьешь с нами?

Ляля окинул меня встревоженным взглядом. Он знал, что я могу ляпнуть что-то не то. Еще подорву его авторитет в этой взрослой компании. С натянутым на голову капюшоном друг сидел на спинке скамейки, поставив на сиденье ноги. Его светлая толстовка белела в сумерках.

– Нет, спасибо, – тихо откликнулась я, удивившись, что этот Степа знает мое имя. – Я за Лялей.

– А-а, дело молодое, – загоготали парни. Они считали, что мы встречаемся, и Ляля почему-то это никогда не отрицал. Друг с готовностью спрыгнул со скамейки и, взяв меня под локоть, повел в противоположную сторону от беседки. В спины нам донеслось дебильное улюлюканье. Хриплые благословения: «Совет вам да любовь!»

– Сима, ты зачем сюда явилась? – сердито спросил Ляля, когда мы отошли от беседки и встали в круге света уличного фонаря. – Это не твоя компания.

– И не твоя, – упрямо сказала я. Ляля знал, как я отношусь к этим «старшакам». Но ему, словно маленькому мальчишке, непременно хотелось «научиться плохому». Хотя почему «словно»? Малолетка он и есть…

– Не начинай, – поморщился Ляля.

– Хорошо. Но ты сам просил, чтобы я сегодня спустилась во двор. У тебя же есть какая-то тема…

– О, да.

– Надеюсь, она не связана с ними? – кивнула я в сторону беседки, откуда доносился неприятный гогот.

– Пока нет, – уклончиво ответил Ляля. – Но тема классная!