Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

— Почему ты ничего не съел? — интересуюсь, переводя взгляд на его нетронутую порцию.

— Нам пора, — получаю вместо ответа.

После этого дурацкого телефонного разговора всё изменилось. Он изменился.

В груди возникло нехорошее предчувствие. Настолько плохое, что я едва сдерживала порыв обнять Сабурова. Побоявшись, что могу его потерять. Откуда это вообще?

Он допил свой чёрный кофе, расплатился и выпроводил меня на морозный воздух.

— Ты сегодня больше никуда не поедешь, — сообщает сухо по пути к машине, — я отправлю своего человека поговорить с твоими знакомыми о сестре.

Резко останавливаюсь, вглядываюсь в его лицо.

— Я не хочу ждать твоего человека! Я хочу поехать туда сейчас. Спасибо за обед, было очень вкусно, но мне пора.

Я была ему крайне благодарна за этот день. Но Аня — моя жизнь. Я разорву в клочья любого, кто встанет на моём пути. Даже его.

— Мне плевать, чего ты хочешь, — сжав моё предплечье, выдыхает мне в лицо. — Садись в машину, или я затолкаю тебя в багажник. Меньше шума будет.

Тут мне становится страшно. Отличать моменты, когда с Сабуровым можно играть в кошки-мышки, а когда слушаться беспрекословно, я уже научилась. И сейчас он демонстрировал второй вариант.

Оглядываюсь непроизвольно, осматривая пути побега. Уже стемнело. Дамы в дорогих нарядах то и дело покидают заведение в сопровождении мужчин. Вокруг меня беззаботная, красивая жизнь. И только я здесь лишняя.

Сабуров прочитал всё по моему лицу даже раньше, чем я успела подумать. Открыл дверь и бросил на пассажирское сиденье. Я дёрнулась в наивной попытке сбежать, пока он будет занимать своё место, но дверь уже оказалась заблокированной.

Сколько ни тянула на себя ручку — не поддавалась.

Он сел, и машина тронулась вперёд, набирая с каждой секундой скорость всё больше. И мне отчего-то казалось, что чем дольше мы едем, тем дальше я от сестры.

Вдруг накатила такая сильная, чёрная тоска, что, не ожидая от себя, я заплакала. Навзрыд, задыхаясь и захлёбываясь от собственной боли. Сгорбилась, уткнувшись в свои ладони, сотрясаясь всем телом.

Рядом со мной мужчина, для которого я словно игрушка. Он может делать со мной всё, что вздумается. Я в его власти. Моя жизнь — в его руках. И он отлично знает это.

А где-то далеко сестра. Моя маленькая испуганная девочка, которая плачет, видя уличных котят. Хотя мы с ней такие же дворовые, выброшенные на произвол судьбы дети. Она ждёт меня. Я знаю, верит, что я её найду. Не могу её подвести.

Я не заметила, что автомобиль остановился. Вздрогнула, когда тяжёлая ладонь легла на мою шею.

— Серафима.

Он произносит моё имя с новой интонацией. Непривычной. Почти мягкой.

Другая рука проскользнула под моими ногами, и неожиданно я оказалась на его коленях.

Смотрю на него заплаканными глазами со слипшимися ресницами. Всхлипывая. Переполненная удивлением.

От его взгляда ток пошёл по венам. Побежал. Заискрился. Дыхание тут же сбилось.

Жёсткие губы накрыли мои, и я застонала от сокрушающего удовольствия.

Он. Меня. целует.

Сам.

Я не вешалась ему на шею, ничего от него не требовала. Не выклянчивала поцелуй, как это было в прошлый раз.

Голова закружилась. Мы остановились, а мир вокруг нас вертелся с оглушительной скоростью.

Он целовал меня так, будто это последний день его жизни. Будто ничего важнее моего рта сейчас не существует. Жадно, алчно, со звериным голодом. Злостью.

И наверное, мне снова было больно, но даже эта боль имела остро-сладкий вкус. Я пила эту боль, наслаждаясь ей. И тем, с какой силой меня хотел Ратмир.

Осознание этого факта вклинилось в мой мозг, наполняя энергией. Сжигающей дотла радостью. И отразилось счастьем. Пугающим своей мощью. И в то же время хрупким, тонким, полупрозрачным, как горный хрусталь. Которое так легко разбить. Стереть в пыль.

Его пальцы запутались в мои волосах, сминали их, оттягивая чуть назад. И мне казалось, он сейчас меня поглотит. Слижет капельки боли с языка, а от меня уже ничего кроме этой боли и не останется.

Каждое его прикосновение пронзает сладостным удовольствием, таким ярким, что меня потряхивает, подбрасывает.

Пальцы дрожат, когда касаюсь его колючих щёк, целую их, царапая нежные губы об его щетину. Отрываюсь от него, всматриваюсь в глаза.

Это действительно он. Что там в глубине его чёрных зрачков таится? Какие демоны жрут его душу? Хочу быть одним из них. Пролезть через этот туннель прямо в его сердце. Свернуться в нём калачиком и жить, покусывая его изнутри. Чтобы постоянно ощущал лёгкую боль от моего присутствия. Чтобы жить без этого чувства не мог. Дышать не мог.

Перекинула ногу через него, оседлав. Так, будто каждый день делаю нечто подобное. Ощутила промежностью бугор на его брюках. Потёрлась сладким местечком об него, так что глаза назад закатились от наслаждения.

Тяжёлая ладонь Сабурова легла на ягодицу, сжимая, притягивая теснее к паху. Взгляд скользнул по боковому стеклу. За окном холод, метель. А внутри так жарко, что стекло запотело.

И внутри меня жарко. Пекло. Хочу, чтобы он вошёл в меня. Хочу ощутить его глубоко в себе. Плевать, что девственница и могу заляпать его салон доказательством своей невинности.

Моё желание такое требовательное, жадно-наглое, что я сама его изнасилую, если он не трахнет меня. И когда его пальцы высвобождают пуговицу из петли джинсов, тянут вниз собачку, я прикусываю губу в ожидании. Опускаю ресницы, наблюдая, как его рука скрывается в моих трусиках. Дыхание останавливается. Скованное острым удовольствием от прикосновения к клитору.

Хватаюсь пальцами за его плечи, сжимая, будто могу свалиться с коленей. Стечь между ними лужицей под его ботинки.

Там, между ног, у меня всё гладкое, горячее, скользкое. Когда его палец входит в меня, я пугаюсь, теряюсь. Прячу лицо в изгиб его шеи, глубоко вдыхая жаркий запах его кожи. Прикусываю её слегка, желая оставить на нём свой след. Он мой. Никому не отдам.

Бёдра совершают поступательные движения, хотя я едва ли отдаю отчёт своим действиям. Вся моя суть сосредоточилась на его пальцах. Если он прекратит, я умру. Тут же, на месте.

С губ просятся глупости. Мозги совсем отключаются.

— Я тебя… — останавливаюсь. Прикусываю язык.

Он неожиданно оттягивает волосы назад, заглядывая мне в глаза.

— Что ты меня? — голос вторгается в моё сознание. Требовательный. Настойчивый.

Сама не знаю что. Порой кажется, ненавижу. По-чёрному.