В тайге ночи тёмные - Лора Вайс

— Мудака великовозрастного повстречала. В общем-то, ничего нового. Соблазнил, ребенка сделал и указал на дверь. Но моя дочь гордая, так и не рассказала кто он такой, где живет. Я бы друзей попросил, сам бы поехал и пересчитал кости подонку.

— Только я не он.

На что Семен едва не расхохотался.

— Да, ты не он, — закивал. — И, слава богу. Но здесь тебе все равно не место, Лизе новые потрясения ни к чему. Есть такие девки, с которых как с гуся вода. Один бросил, так находят второго. Но моя дочь другая, на нее случившееся сильно повлияло, она закрылась ото всех, разуверилась в людях.

— Но ведь так нельзя.

— Можно ли, нельзя ли, не тебе и не мне решать. Как будет готова идти дальше, пойдет, но уж точно не с тобой. Тебя, скорее всего, семья ждет.

- Или уже оплакивает.

— Ничего, зато сколько радости будет, когда объявишься. И память вернется, никуда не денется.

— Вы видели вертолет? — слова егеря разозлили, но он все верно говорит и беспокойство его совершенно оправдано.

— Винт хвостовой видел. Машина рухнула в самой глубокой точке. Как тебе удалось выбраться, даже не знаю.

— В рубашке видимо родился.

— Видимо. Надеюсь, ты меня понял?

— Предельно ясно.

— Тогда я пошел, не буду вас отвлекать, — передал Паше веточки, — помогай, как следует.

— Я помогаю, — расплылся улыбкой малыш.

Евгений же задумался. Он тут не гость, даже не случайный прохожий, он здесь чужак, от которого хотят побыстрее избавиться. И Лиза… она ведет себя как дикарка, однако проблема в том, что как бы она себя ни вела, что бы ни говорила, это все только сильнее будоражит. Из дум вырвал детский плач.

— Эй, ты чего, парень?

— Больно, — залился слезами и показал Соколову палец.

— Ну-ка, давай посмотрим, что у тебя стряслось. Иди сюда, — поманил к себе.

И Паша подошел, вытянул руку.

— Ох, ты ж, занозу посадил, — всмотрелся в пальчик. — Что будем делать? МЧС вызывать или сами справимся?

— Сами, к нам все лавно никто не плилетит, дозди.

— Значит, сами. Готов? — взял ее руку.

— Да, — и засопел, слезы опять покатились по щекам.

— А ты набери побольше воздуха в грудь и замри. Или отвернись.

— Нет, буду смотлеть.

— Да ты отважный малый.

— Я хлаблый.

А Евгений примерился и буквально в одно мгновение выдернул из пальца ребенка крошечный кусочек дерева. Паша и пискнуть не успел.

— Готово.

— Клуто! — после чего забрался к Соколову на колени, опять схватил ветку. — Спасибо. Ты плям как спасатель.

Евгений в свою очередь обнял малыша, чтобы тому было удобнее сидеть, и сердце в очередной раз заныло. Паша его уже не боится, а он? Он боится? Если только того, что придет Лиза да огреет поленом.

— Паш, ты может, сядешь на свой стул? А то мама твоя расстроится.

— Не ластлоится, она отень доблая, — даже не подумал уходить. — Давай делать сову.

Когда Лиза вернулась, на обеденном столе заседала величественная птица, как оказалось, подвижная. Паша с радостью продемонстрировал маме, на что способна его Букля, малыш потянул за рычажок на спине совы, и та раскрыла крылья, выполненные из лапника.

— Ого! Вот это да, — округлила глаза, — какая большая.

— Да, да, да, — прыгал рядом малыш, — больсуссяя. Это дядя сделал. А есё я занозу посадил, и дядя вытассил. Вот! — протянул руку.

— Ничего себе у вас здесь события происходят, — мельком глянула на Соколова, который сидел с видом школьника-отличника, ждущего оценку. — Что будешь с совой делать?

— Паставлю ее лядом с кловаткой. Дядя сказал, она будет стласные сны отгонять.

— Вот как. Значит, она еще и волшебная, — затем все-таки повернулась к Евгению, — спасибо. Вышло здорово.

— Паша очень помогал, — заметил порозовевшие щеки Лизы, видимо только что из душа вышла.

— Он всегда помогает, во всём.

— А как ты планируешь дальнейшую жизнь? Парню же школа нужна, общение со сверстниками, развитие.

— Само собой, — налила себе чаю, — и у него всё будет, когда придет время.

— Значит, переберешься в город?

— Переберусь. Папа сказал, погода уже вот-вот начнет налаживаться. Так что, через несколько дней ты сможешь вернуться.

— Угу, — сразу насупился. — Смогу.

— Надеюсь, обиду на нас не затаишь, — улыбнулась, отчего Соколов захотел немедленно подойти к ней и снова поцеловать, но уже иначе. Лизе явно не нравится напор, а вот ему, видимо, наоборот. Ибо в момент поцелуя возникло дикое желание сорвать с девчонки одежду и взять прямо в сарае. Увы, как бы ни останавливал себя мыслями о возможной семье, побороть влечение к Лизе не выходит, оно только сильнее разгорается.

— С чего бы? Вы мне жизнь спасли.

— Ну, мало ли. Будешь потом рассказывать знакомым, как одичалая дочка егеря тебя покусала.

— А я бы повторил… — подался вперед, положил руки на стол. — Много раз.

Лиза так и застыла с ухмылкой на лице. Вся печаль в том, что глядя ему в глаза, в ней просыпаются не только обиды, но и то, что когда-то увлекло, покорило. Соколов, несмотря на свой статус и положение, человек деятельный, любящий узнавать новое, чему-нибудь учиться. За те полгода, что они встречались, Евгений успел пройти курсы учебно-летной подготовки и получить свидетельство пилота-любителя, а до этого получил сертификат дайвера и освоил управление яхтой. Да что там, весь его детский фотоальбом был заполнен фотографиями, на которых он, то что-то чинил, то собирал, то строил. Руки у него растут из нужного места, другое дело, необходимость в большей части умений отпала, когда Евгений начал хорошо зарабатывать, но это не помешало ему двигаться дальше в своих изысканиях. Так что, работа была его семьей, а разнообразные увлечения — отдыхом от семьи. Ну, а женщины… с женщинами он расслаблялся физически. Несмотря на это, человек он интересный, многогранный, умеющий подать себя. И ей, как девушке неискушенной, казалось, что умнее и неординарнее мужчины просто уже не может быть. А еще ей казалось, что между ними все серьезно и по-настоящему. Только реальность такова, Соколов птица свободного полета. И сейчас она бы с радостью напялила на него акваланг, посадила в самолет и помахала ручкой на прощание.

Тут снова Паша прибежал, причем уже весь сонный.

— Мам, — припал к ней, — я устал. Пойдем купаться?

— Пойдем, зайка. Хороших снов, — бросила Евгению.

— И вам… всем…

Соколов остался один, но ненадолго, скоро в кухню заглянул Семен.