Американская история - Кристофер Прист

Наконец самолет стабилизировался. Прильнув к иллюминатору, я увидел, что, хотя сейчас мы были на меньшей высоте, чем если бы выполняли полет в штатном режиме, мы летели ровно, следуя, как мне показалось, прямым курсом. Меня охватило какое-то нервное спокойствие. Через проход я увидел, что две женщины-бортпроводницы держатся за руки. Они опустили их вниз, спрятав в узком пространстве между телами. Обе смотрели прямо перед собой, по всей длине салона, демонстрируя профессиональные улыбки, но я сидел достаточно близко к ним и видел, как крепко они сжимают друг дружку за руки.

Около получаса мы летели низко и медленно. Напряжение не отпускало. Я был уверен, что с нашим самолетом вот-вот произойдет что-то ужасное. Остальные пассажиры молчали. Из кабины экипажа больше не поступило никаких объявлений, и никто из бортпроводниц не сдвинулся со своих мест. Я старался не думать о том, что может случиться с самолетом, пока мы пересекаем закрытое воздушное пространство. Что это значило? Если мы задержимся в воздухе чуть дольше, нас перехватят военные самолеты? Сколько топлива осталось в баках? Что, если Колумбус закроют до того, как мы долетим до него?

Я навязал себе ощущение квазинормальности, пытаясь строить планы. Моим приоритетом оставалась Лил. Как только мы приземлимся, я смогу ей позвонить. Я представил, что ее самолет, как и мой, получит приказ совершить где-нибудь посадку. Как только мы с ней снова свяжемся, сможем принять собственные решения, как нам присоединиться друг к другу и как можно быстрее забронировать рейс из США. Я предположил, что временно запрещены полеты только внутри США, а международные рейсы выполняются в штатном режиме. Я надеялся, что в аэропорту, где мы должны приземлиться, Колумбусе или каком-то другом, в зависимости от того, что произойдет в следующие несколько минут, будет международный терминал, где можно забронировать рейс в Британию.

Самолет внезапно покачнулся, звук двигателя изменился, и у меня снова отложило уши. Теперь мы летели близко к земле: я видел дороги, фермы, кварталы жилых домов.

Самолет накренился влево, затем взял еще круче вправо. Казалось, мы полетели еще быстрее. Гул двигателей усилился, знакомое бывалым воздушным путешественникам ощущение, когда самолет заходит на взлетно-посадочную полосу. Я услышал скрежет выпущенных закрылков, громкое жужжание и два глухих удара, когда раскрылось и зафиксировалось шасси.

Мы летели уже довольно низко. Можно было разглядеть отдельные деревья, плоские крыши заводов, легковые и грузовые автомобили, движущиеся по широкой дороге. Мы пронеслись над ними к аэропорту, располагавшемуся где-то неподалеку. А чуть дальше были видны сверкающие башни города. Земля неслась под нами на бешеной скорости.

Мы пролетели над какими-то низкими зданиями и странными механизмами, которые нередко можно увидеть по периметру аэропорта, и я был мысленно готов к удару шасси о взлетно-посадочную полосу, когда гул двигателя снова усилился. Весь корпус самолета вздрогнул и пугающе накренился. Мы были не более чем в пятидесяти футах от земли. Самолет резко поднялся выше, наклонился влево, и в иллюминаторе я увидел участки боковых взлетно-посадочных полос. Трава была ужасающе близко, многие самолеты уже стояли на земле. Затем, к моему ужасу, я понял, что мы на самом деле летим над крышей аэровокзала. Мы пронеслись над ней на высоте менее двадцати футов. Я успел заметить даже медленное вращение лопастей вентилятора!

Покачивая крыльями, самолет выровнялся, двигатели сбавили обороты, самолет вздрогнул. Каким-то чудом или, что более вероятно, благодаря блестящей летной технике пилотов мы совершили виражную и ухабистую посадку на второй взлетно-посадочной полосе. За моей спиной послышались ликующие возгласы пассажиров.

Мы вынуждены были приземлиться далеко от края взлетно-посадочной полосы, где обычно совершали посадку самолеты регулярных рейсов. Мы уже пронеслись почти вдоль ее половины. Резко включились тормоза, давая обратный ход, взревели двигатели. Самолет дернулся и покатился по взлетно-посадочной полосе, агрессивно сбрасывая скорость, чего за весь мой опыт полетов еще не случалось ни разу. Когда он наконец остановился, мы были на дальнем краю аэродрома. Как только двигатели заглохли, ожила система оповещения.

– Убедительная просьба к пассажирам оставаться на своих местах, пока не погаснет знак «пристегнуть ремни безопасности». Башня приказала нам ждать здесь, пока для нас не будет найдено место у выхода в терминал. Спасибо.

Самолет застыл у периметра летного поля, и в салоне с каждой минутой становилось все жарче и неприятнее. Солнце нещадно палило. Двигатели были отключены, и без дополнительного источника питания вентиляция не работала. Я неоднократно пытался отправить сообщение или позвонить Лил, но безуспешно.

Сотовая связь была отключена или заблокирована – многие пассажиры жаловались на это. Я оставался сидеть на своем месте, правда, ремень расстегнул. Самолет больше никуда не летел. Внезапно дверь кабины пилотов открылась, и летный экипаж быстро зашагал по проходу. Они не проронили ни слова. Оба – сильные, крепкие парни, их глаза скрывали темные очки. Многие пассажиры проигнорировали распоряжение оставаться на местах и стали двигаться по салону. Пока оба пилота шли по проходу, их забрасывали вопросами. Мне хотелось похлопать им за их летное мастерство – они благополучно посадили самолет в чрезвычайных обстоятельствах. Но, как и все остальные, я хотел знать, что происходит, а у них наверняка было больше информации, чем у нас. Двое пилотов скрылись в задней части самолета, за ними последовали бортпроводники. Один из членов экипажа задернул занавеску.

Австралиец сидел в сторонке от других пассажиров. На нем были наушники, и он держал в руках портативную игровую консоль. Сотовая связь по-прежнему не работала. Внешне он был само спокойствие, похоже, единственный из нас, кого ничуть не волновало наше положение.

Между тем уже ходили самые невероятные слухи о том, что происходило в Нью-Йорке. Кто-то сказал, что там были взорваны бомбы, что там действовали вооруженные террористы, возможно даже, террорист-смертник. На самом же деле никто не мог знать больше, чем я сам. Мы услышали, как открылась и захлопнулась задняя дверь.

Какая-то женщина в задней части салона громко сказала, что видела, как увозили экипаж – их забрал грузовик с передвижным трапом.

Мы обливались потом и возмущались. Несколько человек воспользовались туалетом, у которого теперь не работал слив, и в салоне висел неприятный запах. Я все так же смотрел в окна, надеясь, что передвижной трап вернется, чтобы забрать нас, или приедет тягач, чтобы подтянуть нас к терминалу. Сотовая связь не работала. Это жутко раздражало часть пассажиров, они были в ярости от невозможности войти в Сеть.

Наконец за нами приехал грузовик с передвижным трапом. Еще через несколько минут вспышек возмущения и жалоб со стороны самых нервных пассажиров нам разрешили сесть в автобус. Некоторые из мужчин, проложив себе путь плечами, протолкнулись впереди всех.

Пока мы ехали к зданию аэровокзала, я поражался тому, сколько самолетов стояло на приколе. Большие и маленькие, грузовые и пассажирские, все мыслимые крылатые машины США. Много бортов международных компаний, большинство которых я не узнал. Все выходы терминала были открыты, поэтому другие самолеты парковались свободно, в любом месте, какое только им удалось найти. Я вспомнил статью, которую читал несколько лет назад в одном из журналов, для которых я писал: в ней говорилось, что сейчас так много гражданских самолетов, что отрасль может успешно работать только тогда, пока большинство из них находятся в воздухе. До меня вдруг дошло: каждый аэропорт в Северной Америке сейчас забит севшими самолетами, и высказанные в той статье опасения у меня на глазах стали реальностью.