Пси - Александр Горбов

внутри. От пяток вверх к темени, побежали мурашки.

— Приснится же такое, — Андрей сказал вслух, не веря в слова.

«Да, да, я тебе снюсь. Правда, здорово?» — отвечал бушующий вокруг эфир.

Допив чай, Андрей вернулся на мансарду. Сдернул простыни, рухнул, как был, и заснул. Самым обычным сном. Без сновидений и путешествий в эфире.

Еще целые сутки он приходил в себя. Спал, ел и снова спал. И не прикасался к эфиру, инстинктивно отгородившись от него стеной «я не готов». Но силы возвращались, и голоса трех спектров звали всё настойчивее.

Окончательно вернувшись в реальность, Андрей занялся домашними делами. Навёл порядок, приготовил еды на несколько дней, закинул в стиральную машину всё грязное. Он суетился по хозяйству, оттягивая момент, когда останется один на один с эфиром. Не от страха, но от сладостного предвкушения великой тайны.

Всё было переделано, и Андрей поднялся на мансарду. Кинул на пол старый матрас, лёг на спину и закрыл глаза. Вдохнул так глубоко, как смог, и отдернул занавесь, открываясь эфиру.

Долгие часы он странствует по новой реальности. Через «Великий базар», от одного человека к другому. Пробует на вкус их горечь и радость, пропуская чужие мысли, как монеты сквозь пальцы. Мужчины, женщины, дети. Иногда, Андрей заглядывает в чужие сны, но там царствует «Болото» вышедшее из берегов. Он бежит дальше и дальше. Порой срывается, выпрыгивает в «Ирий» и повисает пылинкой в луче света. Падает и снова летит через пылающий красками эфир. Пока не приходит время оказаться дома в собственном теле.

Это похоже на запой. Андрей ел, спал несколько часов и снова нырял в омут спектров. Ничего больше его не интересует. Эфир становится домом, любовницей и воздухом, без которого не выжить.

Город виделся, как ночью с самолета: клякса жёлтого света, мерцающая ёлочной гирляндой. Если приглядеться, можно разглядеть каждый отдельный фонарь. Это было прекрасно и чарующе. До той ночи, когда он увидел вспышку.

На западной окраине полыхнуло радугой. От земли до неба. Смешалось водоворотом. Блеснуло сверхновой звездой. И осталось сиять ослепительным, самым чудесным светом.

Андрей, поражённый увиденным, застыл. Зачарованно следил за игрой огня. Мерцал вместе с неведомым в такт. А затем потянулся туда, как мотылек на огонь. Он не сразу понял, что видит. Но осознав, вспыхнул сам. Это новый психот вышел в эфир. Такой же, как Андрей.

— Здравствуй, — сказал он не словами.

И протянул открытые ладони к новорожденной звезде.

— Дай руку, и я покажу тебе этот новый мир.

Горячие, как снег, лучи доверчиво прильнули к нему. Краткое одиночество первого психота кончилось. С каждым днём людей эфира становилось всё больше.

Блудный пасынок. Часть 4

Сейчас

Утром Андрей старался не вспоминать о коробке и её секретах. Быстро позавтракал и отправился в город. На остатки денег купил телефон и подключился на самый дешёвый тариф. А затем набрал номер, который помнил наизусть. Единственный родственник, с которым сохранился контакт после смерти родителей.

— Слушаю, — голос в телефоне, тяжёлый и густой, был по-начальственному нетороплив.

— Павел Степанович, добрый день. Это Андрей. Андрей Вереск.

— Андрюшка? Серьёзно? Ты?

— Это я, честно. Приехал.

В трубке замолчали. Секунд десять слышалось только дыхание.

— Помнишь сквер, где твой отец любил гулять? Там, через два часа.

Короткие гудки. Андрей улыбнулся: дядя был в своем репертуаре. Если сохранилось ещё и доброе расположение к племяннику — будет замечательно.

На встречу он прогулялся пешком, чтобы убить время и не тратить последние гроши. Никаких сбережений у него нет, а устроиться на работу ещё неизвестно когда получится.

Дядя опаздывал. Андрей уже минут двадцать сидел на лавочке, волнуясь, курил одну за другой и нервничал всё больше. Старик передумал? Решил не светиться рядом с отверженным родственником? Просто задерживается? Андрей последовательно накручивал себя, не в силах остановиться. Всё что ему нужно — немного поддержки, поговорить по-человечески, заткнуть дыру одиночества. Ни друзей, ни знакомых, ни родственников…

— Андрей!

Он вздрогнул от громкого возгласа. По аллейке к нему спешил высокий старик с выправкой гренадера. Андрей поднялся навстречу.

— Мальчик мой! Живой, слава богу.

Дядя крепко по-отечески обнял Андрея.

— Ты умница, вернулся. Садись.

Мимо их лавочки прошла гомонящая толпа девиц. Старик проводил их взглядом и повернулся к Андрею.

— Рассказывай, как ты?

— Нечего рассказывать, дядя Паш, — Андрей грустно усмехнулся, — спёкся ваш племянничек.

— Ерунда, мальчик, не ты первый, не ты последний. Главное, живой, остальное не важно. Трудности, они знаешь, только закаляют характер. Уж поверь старику. Мы с твоим отцом…

Дядя продолжал говорить, но Андрею вдруг показалось, что старик просто пытается заболтать его. Умело треплется, чтобы потянуть время. Он мотнул головой, отгоняя мысль.

— …Давай помянем, чтобы ему в раю не жарко было.

В руках старика появилась стальная фляжка. Андрей поднёс её ко рту и запрокинул голову. Но только смочил губы — дорогой коньяк отдавал запахом бараков ЛИМБа. Старик тоже отпил и похлопал Андрея по плечу.

— Я в тебе не сомневался. Наша порода, правильная. В каком дерьме не топи — выплывем и наваляем обидчикам.

— Поздно, дядя Паш. Нет смысла наваливать.

— Не раскисай. Давай ещё по одной, за возвращение.

В этот раз Андрей всё же сделал глоток. Но не почувствовал вкуса. А следом лицо дяди выцвело, потеряло цвет, стало чёрно-белым, как на старой фотографии, с чёрточками-царапинами на глазах.

Компенсация, говорил еще в ЛИМБе Захаров. Ощущается плохо, но может спасти жизнь. Потерпишь, говорил Захаров. Когда скованная пси-масса чувствует опасность, то пытается помочь. Не в силах достучаться до разума, она режет гамму ощущений, сигнализируя — берегись, сконцентрируйся! Такая вот загогулина, говорил Захаров.

Андрей судорожно огляделся. Они были одни в пустом сквере.

— Эх, был бы твой батя жив, может, и по-другому всё получилось. Вдвоем бы тебя вытащили. А так… Развели вас, как щенков. Пару раз спровоцировали, наехали, вы и поплыли. Бери тёпленькими.

Слова старика зацепили, дёрнули.

— Дядь Паш, погоди. Нас подставляли специально? Это…

— Забудь. Поздно что-то менять. Не надо копаться в грязном белье, там дерьма хватит всех закопать и сверху гору насыпать.

Не скажет — понял Андрей. Старый хитрец, окопавшийся в своем министерстве, знает очень много. Но делиться не будет, даже с племянником.

— Давай о тебе подумаем. Что делать собираешься?

— Не знаю. Хотел пока не высовываться, осмотреться.

— Правильно. Ты всегда умный был. Сиди тихо, ни во что не влазь. Обязательно устройся на работу, хоть грузчиком — чтобы тебе социализацию зачли. Никаких, даже случайных, контактов со своими. Понял? На километр обходи.

— Ага.

— Вот, на первое