Псевдоним «Эльза» - Виктория Борисовна Дьякова

class="p1">– А вы послушайте. «Невольно любуешься доблестными бойцами Красной армии, – прочитал Жданов. – Они вооружены новейшими снайперскими винтовками, блестящими автоматическими ручными пулемётами. Нет никакого сомнения в том, на чьей стороне окажется подавляющее преимущество в случае столкновения двух миров. Наша доблестная Красная армия – самая миролюбивая, самая героическая, самая могучая, оснащенная передовой техникой, армии же продажных капиталистических правительств, которые заставляют финнов бряцать оружием, оснащены значительно хуже. У финнов же и вовсе, скажем откровенно, всё старенькое, поношенное. На большее пороху не хватает». Как? Точно подмечено, – похвалил Жданов. – Главное, хлестко, по сути.

– Очень вдохновляет, – Екатерина Алексеевна кивнула головой, скрыв улыбку. – Так, значит, по сообщениям нашего полпреда Ярцева, финны ни в чем уступать не намерены, и переговоры зашли в тупик, – она взглянула на своего помощника Симакова.

– Так точно, Екатерина Алексеевна, – доложил тот.

– И нам поручено решить вопрос.

– Вчера на совещании в Москве Иосиф Виссарионович сказал однозначно: «Давайте начнем, – Жданов отложил газету. – Мы лишь чуть повысим голос, финнам останется только подчиниться. Если они станут упорствовать, мы произведём только один выстрел, и финны сразу поднимут руки и сдадутся». Это точно его слова.

– А если одного выстрела не хватит? – Екатерина Алексеевна усмехнулась. – Мы действительно исчерпали все аргументы на переговорах? Компромисс невозможен?

– А он нужен? – хмыкнул Жданов, снова уткнувшись в газету.

– Екатерина Алексеевна, поскольку вы были больны, Климент Ефремович попросил меня информировать вас подробнее. – Заместитель наркома обороны командарм 1-го ранга Кулик подошёл к карте. – Вот, взгляните. Для финской стороны уступка территории на Карельском перешейке означает потерю всей укрепленной полосы оперативного обеспечения линии Маннергейма, которую они так упорно строили. Кроме того, они теряют весь правый фланг главной оборонительной полосы с узлами сопротивления в треугольнике Муурила – Куолемаярви – Койвисто. А это, по данным нашей разведки, того же Ярцева двадцать два железобетонных оборонительных сооружения, две стационарные береговые батареи в районе Хумалйоки. Острова Бьерке и Тиуринсаари со стационарными батареями и укреплениями береговой обороны означают для финнов потерю всей системы прикрытия правого фланга линии Маннергейма со стороны Финского залива. То, что предлагается взамен, наша территория в Карелии, это вот здесь, – Кулик показал указкой. – По стратегическому значению с указанной территорией не сравнится. Маннергейм это понимает. Кроме того, финская сторона ни при каких условиях не хочет отдавать в аренду Ханко, поскольку этот порт при господстве в Финском заливе советского Балтийского флота может стать пунктом высадки оперативного десанта в тыл всем оборонительным системам, в жизненно важный регион между Хельсинки и промышленным городом Турку. Пока что финны согласились только сместить границу на Карельском перешейке южнее выступа, образуемого пограничной рекой Сестрой на линию Хаапала – Келломяки, тем самым граница отодвигается от Ленинграда в самом близком месте. Мы тоже пошли навстречу и отказались от Койвисто и острова Тиуринсаари. Мы даже рассмотрели возможность отказа от аренды порта и полуострова Ханко и предложили взамен сдать нам в аренду несколько небольших островов к востоку. Они же и это наше предложение не приняли, согласившись лишь ещё немного отодвинуться от реки Сестры на линию Яппиля – Райвола и далее по реке Ваммельйоки до Мятсякюля. По сути, переговоры зашли в тупик, – заключил Кулик.

– Но с учётом того, что на территории Эстонии и Латвии уже развертываются советские базы, аэродромы, береговые батареи, – произнесла Екатерина Алексеевна, – настойчивость на переговорах с финнами можно было бы и снизить. Я не специалист военного дела, но даже я вижу, что вполне можно в сложившихся условиях отказаться на Карельском перешейке от предложенной новой линии границы, с тем чтобы найти компромиссное решение. Фактически мы очевидно ставим финнов перед выбором: потеря независимости или война. И можно легко догадаться, что они выберут. Войну.

– Что вы чепуху городите? – Жданое раздраженно пожал плечами. – Кому нужен компромисс? Это всё пропагандистская болтовня. Товарищ Сталин сказал однозначно: «Нам придётся воевать с Финляндией», – и сейчас это в наших интересах. Ещё весной приходилось нянчиться с Маннергеймом и его шайкой, этими белыми недобитками, но сейчас какой смысл? Прежде главным противником была Германия, в противостоянии ей с некоторыми капризами финнов можно было смириться, а сейчас пакт заключен, Гитлер занят в Польше, к тому же у него появился ещё один противник – Англия. Как говорится, куй железо, пока горячо. По договоренностям с немцами Прибалтика и Финляндия относятся к нашим сферам влияния, так надо брать их тепленькими, пока немцы не передумали и не захотели снова взять их под свое крылышко. Молниеносная война, финны быстро поднимут лапки, товарищи из финской компартии у нас уже готовы, просоветсткое правительство, и вот, пожалуйста, расширение лагеря социализма, убедительная победа наших идей, что ещё нужно? Всё больше стран встаёт под наши знамёна.

– А если война будет неудачной? – спросила Екатерина Алексеевна серьёзно.

– С чего это вдруг? – Жданов недовольно поморщился. – Вы, товарищ Белозёрская, сомнения не распространяйте, – предупредил он строго. – Товарищ Берия прислал вас для совершенно конкретного дела, вот его давайте и обсудим. Спасибо, товарищ Кулик, присаживайтесь. Я тут кое-что набросал вчера на заседании Главного военного совета, – Жданов достал из портфеля блокнот. – Товарищ Сталин изложил кратко, я записал. От нас требуется, товарищи, продумать следующие действия. Во-первых, выбрать район проведения операции. Это как раз под ответственность Лаврентия Павловича, то есть вы его здесь представляете, – Жданов кивнул, – и тебе, Григорий Иванович, – он кивнул Кулику. – Планируется изолировать выбранный район силами войск НКВД, численностью до батальона, они же будут и непосредственными исполнителями операции. К границе доставляются заключённые, переодетые в форму военнослужащих Красной армии, их расстреливают. Это представляется как обстрел с финской территории или как вылазка финского отряда на нашу территорию. Переодетые трупы будут сфотографированы, затем это будет использовано в пропагандистской работе. Это основное, – Жданов кашлянул и снова отхлебнул чая. – Дальше уже начнется наша работа. В частях Красной армии, на предприятиях, в учреждениях партийными органами будут организованы митинги, на которых граждане будут выражать возмущение провокацией финской военщины, приведшей к гибели бойцов Красной армии. Нужно будет подготовить так называемых очевидцев обстрела, этим мы тоже займемся. Напечатаем около тридцати тысяч листовок, чтобы информировать как можно более широкие слои и возбудить ненависть к агрессору. Вячеслав Михайлович Молотов, естественно, выступит по радио с нотой и перечислит все агрессивные действия Финляндии и события, которые имели место на границе. Мы ожидаем, что наши граждане будут требовать от правительства решительных действий, – заключил он. – Перед началом наступательной операции где-то часов в 6 или 7 утра по радио прочитают обращение Центрального Комитета Компартии Финляндии к трудовому народу. Это мы тоже подготовим. Параллельно будет идти формирование корпусов Народной армии Финляндии, его предполагается укомплектовать финнами