Грешная тайна - Эмма Уайлдс

Майкл вдруг вспомнил о поцелуе в конце венчания. И вспомнил, что губы Джулианны были холодны как лед. И вот сейчас…

Проклятие!.. Ведь сейчас — его первая брачная ночь. Нет, это их первая брачная ночь.

Майкл со стоном прошелся по комнате и пробормотал:

— Я, разумеется, очень хотел бы, чтобы эта ночь стала запоминающимся событием, то есть я хотел бы вспоминать о ней с радостью, а не с разочарованием. Но, к несчастью, моя рана…

— Да, вижу, — кивнул Фицхью, осматривая бинты. — А выглядит не слишком серьезно, сэр. Я сейчас перебинтую вас заново, и все будет в порядке, будете свежий как летний дождь.

— Терпеть не могу дождь, — пробормотал Майкл, поморщившись. — Помнишь Бадахос? Адская была битва.

— Да, милорд. Было ужасно холодно и сыро. Не могу этого отрицать.

— Горы трупов под стенами крепости, пушечная канонада… О, это был кошмар. — Майкл невольно вздрогнул, когда его камердинер чуть приподнял окровавленную повязку, и со вздохом добавил: — До этой битвы я даже не представлял, что такое возможно.

Цитадель в конце концов пала, но цену пришлось заплатить ужасающую, ибо Веллингтон бросал людей на эти стены с безжалостной решимостью. Но, наверное, он действовал правильно. Ведь только великие генералы знают, как побеждать. Хотя эта победа… О Боже, какой ценой она была одержана!

Кровь. Грязные рвы. Горы трупов.

Вот почему он все еще рисковал жизнью ради Англии.

Такая кровавая бойня не должна была остаться бесполезной. Множество англичан полегло в том сражении, и он не имел права забывать об этом. Камердинер молчал, и Майкл с усмешкой произнес:

— Полагаю, Джулианна кое-что заметит. То есть поймет, что я веду себя странно. Рана ужасно болит, и я сомневаюсь, что можно это скрыть.

Фицхью со вздохом пожал плечами:

— Тут трудно что-то посоветовать. Думаю, ситуация безвыходная.

— Это ты мне так сочувствуешь, Фицхью?

Маркиз невесело рассмеялся.

— Мне кажется, сегодня вам лучше говорить правду.

— Ты советуешь мне сказать правду? — Майкл изобразил удивление. — Я знаю тебя уже не первый год, но ни разу не слышал ничего подобного. Но знаешь, Люк Доде и Алекс Сент-Джеймс думают так же, как и ты. Они тоже считают, что я должен рассказать ей правду. Причем всю правду! То есть не только о нападении на меня, но и о том, чем я вообще занимаюсь.

— Полагаю, вы могли бы это сделать, — заявил камердинер. Достав из комода чистую ткань, он принялся аккуратно ее разрывать, чтобы наложить на рану новую повязку. — Не забывайте и о том, что вам когда-нибудь придется стать герцогом. Как вам после этого следует поступить? Скорее всего уйти в отставку. Ведь не может же герцог заниматься тем, чем сейчас занимаетесь вы…

Майкл со вздохом кивнул. Фицхью был абсолютно прав. Мысли о герцогстве давно уже не давали ему покоя; пожалуй, даже страшили.

— Так что же вы тогда сделаете, милорд? — спросил камердинер.

— Понятия не имею, — пробурчал Майкл.

— Я так и думал.

Фицхью усмехнулся и принялся накладывать свежую повязку на рану маркиза. Причем делал он это очень быстро, ловко и аккуратно — бывшему сержанту, судя по всему, довольно часто приходилось заниматься таким делом. Покончив с перевязкой, он подал своему хозяину шелковый халат и спросил:

— Что-нибудь еще, полковник?

Майкл со вздохом покачал головой:

— Нет, спасибо, Фиц. Полагаю, со всем остальным мне придется справляться самому.

Камердинер кивнул с едва заметной улыбкой:

— Думаю, с такой красавицей, как леди Лонгхейвен… В общем, у вас, сэр, будет не очень трудная работа. Доброй ночи. И пожалуйста, примите мои поздравления.

«Трудная работа» или нет, но Майклу ужасно не хотелось ее выполнять. Снова вздохнув, он завязал пояс халата и подошел к буфету, чтобы налить себе бренди. Однако садиться не стал и, приблизившись к окну, уставился в ночь. Мерцающие звезды рассыпались по черному бархату неба как горсть бриллиантов, а полная луна походила на серебристо-золотое блюдо.

Но маркизу было не до красот ночного неба — он думал о своем старшем брате. Гарри умер, а вместе с ним умерла и его чудесная улыбка, умерла его чистая беззлобная душа, не знавшая, что такое обман и коварство. В свою брачную ночь Гарри никогда не страдал бы от раны, нанесенной в каком-то мрачном зловонном переулке в одном из самых небезопасных районов Лондона. И конечно же, ему не пришлось бы размышлять о том, как обмануть молодую жену.

Потягивая бренди, Майют гадал: наберется ли Джулианна смелости, откроет ли сама разделявшую их спальни дверь? И вообще, что она думает об их браке? Он не мог ответить на этот вопрос — и сам был в том виноват. Ведь после своего возвращения в Англию он изо всех сил старался избегать разговоров со своей невестой. Но избегал лишь потому, что чувствовал: Джулианна в каком-то смысле все еще принадлежала Гарри. Но может быть, и она чувствовала то же самое? Да, скорее всего именно так. В конце концов, почти всю свою жизнь Джулианна знала, что выйдет замуж за маркиза Лонгхейвена, — но только не за него, не за Майкла.

Наверное, чем скорее она забеременеет, тем лучше. Лучше для них обоих. Потому что тогда он отправит ее в поместье — готовиться к родам. И в результате оба они вздохнут с облегчением. Ему не придется отвечать на вопросы о его постоянных исчезновениях в самые неурочные часы. А ей не придется мучиться неизвестностью и задавать эти вопросы.

И конечно же, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что кто-то стремится убить его. А он ни при каких обстоятельствах не должен подвергать опасности свою жену. И едва ли кто-то будет осуждать их за то, что они живут раздельно. Ведь многие светские пары так живут.

Щелчок поднимаемой дверной задвижки заставил его вздрогнуть.

«Выходит, я недооценил свою юную невесту», — подумал Майкл, когда дверь, разделявшая их комнаты, отворилась и Джулианна переступила порог. Возможно, она уже успокоилась, взяла себя в руки. Или же оказалась более смелой, чем он полагал.

Маркиз невольно залюбовался своей прекрасной женой. Ее роскошные волосы были распущены и струились волнами до самых бедер, а восхитительные голубые глаза смотрели прямо на него, смотрели без всякой робости, даже с некоторым вызовом, как ему показалось. А под бледно-розовым шелковым пеньюаром на ней было… что-то белое — он видел только кружево в вырезе у самой шеи.

«А ведь она и впрямь восхитительна», — подумал Майкл с удивлением. Разумеется, он и до женитьбы знал, что его невеста очень красивая девушка, но ее красота не производила на него особого впечатления. А вот сейчас… Сейчас Майкл был ошеломлен красотой Джулианны и смотрел на нее, не в силах отвести взгляд.

Она же смотрела на него не только с вызовом, но и с доверием. Да-да, именно с доверием!