Житейская правда войны - Олег Смыслов

С тем и побрели мы по широкому кубанскому шляху, по мерзлым его колеям, с чувством обреченности и без вещей.

Протопав в полном молчании километров десять, мы добрались до околицы обширной станицы, где и обнаружили следы своего злосчастного танка. Оказалось, что шустрые ремонтники, приехав ночью и найдя танк без охраны, открыли его своим ключом, а затем и уволокли на буксире. Конечно, они видели полевой стан и понимали, где экипаж, но решили немного пошутить…

Эта шутка в сочетании с упорной ложью нашего боевого товарища и друга Рылина обошлась нам дорого. Комбриг за все наши дела приказал отдать лейтенанта Куца и меня под трибунал и судить по всей строгости законов военного времени, что после недолгого следствия и было сделано».

Всего пятнадцать минут понадобилось трибуналу стрелковой дивизии в составе трех офицеров, чтобы осудить командира танка, лейтенанта Куца и механика-водителя, старшего сержанта Ария «именем Союза Советских Социалистических Республик» к семи годам исправительно-трудовых лагерей, что заменялось в годы войны одному — штрафным батальоном, а другому — штрафной ротой. Куцу, как старшему, выдали документы на двоих и еще на одного осужденного, мордатого старшину. Все аккуратно было уложено в конверт, запечатанный сургучом, который они должны были доставить в отдел комплектования штаба армии. Втроем они и двинулись в путь искупать вину кровью.

Путь был не близким, не простым и голодным. Но в одной станице путников пожалели две старухи, позволив сварить каши, дали по стакану молока и разрешили переночевать. Утром штрафники снова отправились в дорогу. Почти у самого последнего дома Ария решил сходить «подумать до ветру». Лейтенант и старшина остались ждать. А когда механик-водитель вернулся, то никого не нашел. Его командир и незнакомый солдат исчезли вместе с трибунальним пакетом. Он до сих пор не знает, что произошло в тот момент…

И снова дорога через Дон к Ростову… Все же он нашел то, что требовалось найти законопослушному солдату, где его принял старший лейтенант Леонов, командир взвода штрафной роты.

«В три часа ночи “взводный Леонов, еще не убитый”, велел всем поняться на бруствер и без единого звука двигаться вперед.

— Никаких разговоров. Огонь только после сближения и только по моей команде. С Богом, ребята, мы их одолеем!

И старлей Леонов повел своих бойцов вниз по полю.

Было уже начало марта, снег сел, и нога не проваливалась в него. Мы удачно, незамеченными, прошли большую часть своего пути. Но шорох множества ног все равно звучал в тишине, и за сотню метров от реки мы были обнаружены».

С немецких позиций взлетели осветительные ракеты. По полю хлынули зеленые и красные струи очередей. («Мы залегли и начали отвечать, целясь туда, где были истоки этих струй. Но наш редкий ружейный огонь был несравним в этой скорострельной лавиной, методично обрабатывавшей свою ниву. В редкие промежутки между очередями мы по команде взводного вскакивали и успевали сделать несколько прыжков вперед, чтобы снова пасть в снег, спасаясь от очередного светящегося веера».)

«Взводный Леонов, еще не убитый», все поднимал и поднимал их, своих бойцов, в бессмысленные и безнадежные атакующие броски. Ария все время был рядом с взводным. Следовал за ним по пятам, откликался на все его крики и стрелял, стрелял туда, куда велел взводный Леонов. Семен уже было совсем поверил в том бою в свою неуязвимость, прыгнул вперед без взводного Леонова, и тогда тот закричал: «Стой! Там мины!»

…Потом атака захлебнулась. Она не могла не захлебнуться. Позже Ария узнал: приказ штрафникам о рукопашной схватке и о взятии той немецкой позиции перед Вареновкой был «для балды». Подлинная цель: разведка боем. («Ценой атаки вызвать на себя и засечь огонь пулеметных гнезд и других оборонительных узлов противника. Нас обманули, нам не сказали даже о минном поле у реки. В этом обмане по долгу службы участвовал и наш грешный взводный. Грешный и святой».)

Но об этом Ария узнал… позже. А бой кончился так. Немцы почему-то не стали прошивать контрольными очередями поле, на котором неподвижно лежали штрафники. Близился гибельный рассвет. И тогда «старлей Леонов, все еще не убитый», почти шепотом передал по цепи: «Отходим ползком. Ни звука». Из того боя не вернулись девять бойцов. Около трети их взвода.

Прошло два дня. Арию вызвали к командиру роты. Командир сказал: на вас подано представление о снятии судимости, от меня благодарность. Ария должен был тотчас же направиться в распоряжение начштаба полка. Попросил разрешения проститься с бойцами и командиром взвода. Капитан Васенин потемнел лицом и вышел из блиндажа. «Нет больше старшего лейтенанта Леонова, — сказал тихо писарь в углу, — расстрелян по приказу командира дивизии». — «За что?» — «За самовольный отход с поля боя. Без приказа взвод отвел», — читаем у 3. Ерошок.

Всего три недели довелось нашему герою повоевать в «Шурочке», а затем Ария направился в штаб полка с представлением на снятие судимости… И это, безусловно, только благодаря старшему лейтенанту Леонову, уже на тот момент расстрелянному…

В.В. Карпов в годы войны

А ведь бывало иначе…. Герой Советского Союза В. Карпов сам прошел штрафную роту и напишет, как его «штрафную роту послали в атаку без артиллерийской подготовки, без поддержки танками. Капитан Старовойтов скомандовал: “Вперед!” — и остался в траншее. Только младший лейтенант, с медалью на груди, пошел с бойцами. Костя шел со мной рядом. Штрафники перебивали колючую проволоку прикладами, а немцы били их прицельным огнем. Уцелевшие от губительного пулеметного огня все же влетели в немецкую траншею. Был я в той рукопашной, стрелял направо и налево по зеленым немецким мундирам. Немцы убежали из первой траншеи. Но вскоре страшный, как обвал, налет артиллерии обрушился на траншею и перемешал штрафников с землей. Подошли три танка и стали добивать из пулеметов тех, кто уцелел.

Остались в живых из четырех взводов девять человек — те, кто добежал назад в свою траншею. Правду сказал тот старый мудрый солдат: “Всех завтра перебьют”, он такое, наверное, видел не раз.

Но закон есть закон — искупать вину полагалось кровью. Позднее штрафные роты посылали в общем наступлении на самом трудном участке, там, где на штабной карте было острие стрелы, показывающей направление главного удара. Но первые “шурочки” погибали бессмысленно, слова приказа “искупить кровью” понимали и исполняли буквально. Штрафников посылали в бой без артиллерийской и какой-либо другой поддержки.

Девять уцелевших, усталых и вымазанных в земле и копоти предстали пред светлые очи начальства.

— Вообще-то вы, м…, траншею немцев захватили, но не удержали. Ждите следующую штрафную роту, через пару дней прибудет. Вольем вас туда, — сказал ротный».

Всю вторую половину войны гвардии старший сержант Ария был разведчиком минометной артиллерии. Когда спустя несколько месяцев мотоцикл расстреляли на ходу, его определили в дивизион.