Житейская правда войны - Олег Смыслов

Значение осмотрительности в воздушном бою определяется следующим: тот, кто первым обнаружил противника, почти на 50 процентов решил исход боя в свою пользу. Он может занять исходное положение, выгодное для атаки, достигнет внезапности и, в крайнем случае, примет все меры к тому, чтобы сорвать атаку противника, не быть атакованным и в свою очередь стать атакующим.

Два примера из моей боевой работы в период Великой Отечественной войны показывают значение осмотрительности в бою.

Сентябрь 1942 г. Бои под Сталинградом носили ожесточенный характер. Истребительная авиация немцев в этот период господствовала в воздухе как над полем боя, так и в нашем тылу. Каждый вылет сопровождался воздушным боем или даже рядом воздушных боев.

Возвращаясь с разведки на самолетах Ла-5 со своим напарником лейтенантом Чиликиным, я заметил над Сталинградом 68 Me-109, которые в свою очередь также обнаружили нас.

Уклониться от боя не удалось, пришлось вступать в бой. Первая атака немцев не была для нас неожиданной, развернувшись на 180°, мы встретили атакующих в лоб.

После 34 минут боя мой напарник неожиданно ушел на посадку и я остался один против группы истребителей. Я знал, что продолжать бой, хоть и оборонительный, я обязательно должен, в противном случае меня собьют, как только я попытаюсь выйти из боя.

Бой длился около 50 минут. В течение этого времени многочисленные атаки немцев я сводил на нет своевременным маневром своего самолета. В любой момент я видел, где находятся истребители противника, своевременно разглядывал их замысел, уходя из-под атаки каждого из них всевозможными маневрами.

В итоге немцы оставили меня и ушли, расстреляв, по-видимому, все боеприпасы. Я произвел посадку на свой аэродром без единой пробоины.

Второй случай, который привел к иному результату, произошел в октябре 1943 г. над р. Молочная (4-й Украинский фронт).

Я во главе восьми “Аэрокобр” вылетел на прикрытие наземных войск. Боевой порядок был построен в два эшелона: ударная группа — 4 самолета, в которой находился я, и прикрывающая группа — вторая четверка, следовавшая сзади, слева и выше.

Истребители активности не проявляли. Патрулирование происходило на исходе дня. Надеясь на бездействие истребителей противника, мы ослабили осмотрительность, и лишь удар сзади дал мне знать, что я атакован.

Оглянувшись, я увидел пару Me-109, которая выходила из атаки. Мой самолет загорелся, и мне пришлось оставить его, выпрыгнув с парашютом.

В последующем оказалось, что моя группа также увидела эту пару Me-109 только после того, как я был сбит.

В чем же причина того, что я был сбит без боя? Очевидно, что недопустимое ослабление внимания, отсутствие осмотрительности у меня и всей нашей группы позволили противнику атаковать самолет внезапно.

Отсюда вывод: если не видишь противника, не считай, что его нет. Считай, что он всегда есть, но ты его не обнаружил.

Мы знаем целый ряд случаев, когда наши самолеты были атакованы и сбиты истребителями противника уже над своей территорией, при производстве посадки на аэродром.

Я считаю, что каждый командир, обучая летчика-истребителя, наряду с отработкой техники пилотирования должен больше обращать внимания на развитие осмотрительности.

Летный состав должен твердо помнить, что даже наличие новейших радиолокационных средств обнаружения, устанавливаемых на самолетах-истребителях, ни в коей мере не исключает, а лишь дополняет непрерывное наблюдение за воздухом. Отличная осмотрительность значительно сокращает ничем не оправдываемые потери летного состава и материальной части».

«Когда я летел обратно на фронт, — вспоминал Аркадий Федорович, — я думал о том, что я буду рассказывать своим друзьям?»

Для него это оказалось самым тяжелым воспоминанием о той командировке в Москву, иначе он не поведал бы мне эту историю в очередную годовщину Великой Победы.

К сожалению, я забыл спросить генерала, не хотелось ли ему тогда достать пистолет? Помните «Отпуск по ранению» В. Кондратьева, когда лейтенант Володька попадает в московский ресторан, все тех же военных лет: «Несовместимость этого с тем, что все еще стояло перед внутренним взором, — изрытого воронками поля, шатающихся от усталости и голода бойцов в грязных шинелях, бродящих от шалаша к шалашу в поисках щепотки махры, вони от тухлой конины, незахороненных трупов, — 81 была так разительна, так неправдоподобна, так чудовищна, что у Володьки рука невольно полезла в задний карман бридж — ему захотелось вытащить “вальтер” и начать палить по всему этому великолепию — по люстрам, по стеклам, по этому вишневому ковру, чтоб продырявить его пулями, услышать звон битого стекла… Только это, наверное, смогло бы успокоить его сейчас, но Сергей, внимательно наблюдавший за ним, взял его под руку…

— Пойдем… Сейчас выпьешь, и все пройдет…»

Нет, Аркадию Федоровичу не хотелось достать свой пистолет. Я это знаю. Он был слишком сильным и выдержанным человеком. Однако внутри он переживал эту картину всю жизнь. И там, на фронте, в своем гвардейском полку асов, он не рассказал эту историю. Почему? А вы подумайте…

Автором использованы отдельные факты и эпизоды из следующих источников:

1. Бодрихин Н. Советские асы. М., 1998 г.

2. Военная одежда Вооруженных сил СССР и России (1917— 1990-е годы). М., 1999.

3. История Москвы в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период (1941–1965). Культурная жизнь Москвы в годы войны. М., 1967.

4. Кондратьев В. Привет с фронта. М., 1995.

5. Пантелеев А.И. Январь 1944. Из старого путевого дневника. Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. М., 1984.

6. Смыслов О.С. Защитники Русского неба. М., 2010.

7. Сто сталинских соколов. М., 2005.

8. Хруцкий Э. Москва уголовная. М., 2002.

9. Хруцкий Э. Тайны уставшего города. М., 2003.

10. Хруцкий Э. Тени в переулке. М., 2006.

11. ДАМО. Ф. 33. Оп. 793756. Д. 21. Л. 65, 65 об., 66.

Избинский Иван Иванович родился в 1915 году в городе Николаеве. В Красной Армии с 1935 года. Выпускник Каминской военной авиационной школы летчиков. До начала войны проходил службу в строевых частях ВВС. С августа 1941 года в действующей армии.

По воспоминаниям генерал-лейтенанта авиации С.Ф. Долгушина, в самом начале войны Ивана Избинского судили за то, что он в Воронеже «коменданту города ухо отгрыз по пьянке». Другие источники указывают: Избинский был осужден условно на 8 лет «за поступки, дискредитирующие звание военнослужащего». Однако в боях искупил свою вину, и судимость была снята…