Череп грифона - Гарри Тертлдав

— С твоего позволения, отец, я пойду на кухню и выясню, что он затевает.

— Удачи. — Даже обладавший железной волей Филодем часто терялся в перепалках с Сиконом.

* * *

Повар был человеком средних лет, со склонностью к полноте — а кому нужен повар, который не интересуется кушаньями, которые сам готовит?

— Подглядываем, так? — спросил он, когда Менедем сунул голову в дверь.

— Я вообще-то здесь живу — время от времени, — снисходительно ответил Менедем.

Он тоже не хотел ссориться с поваром. Человек, который часто ссорится с поваром, скоро об этом пожалеет.

— А, это ты, молодой хозяин, — с облегчением заметил Сикон. — Я думал, это твоя мачеха. — Произнося последнее слово, он насмешливо фыркнул, удивительно напомнив дурного нрава осла.

Вторая жена Филодема была на десять лет моложе своего пасынка.

— Уж ты-то не будешь биться в припадке, если я потрачу пару лишних оболов, чтобы угостить вас на опсон чем-нибудь повкуснее кильки или селедки.

— Бавкида просто серьезно относится к своим обязанностям. — Менедем не хотел ругать молодую хозяйку. Она вызывала в нем совсем иные желания…

Будь Бавкида женой другого, любого другого мужчины, Менедем бы уже давно ухлестывал за ней. Он знал себя достаточно хорошо, чтобы в этом не сомневаться. Но даже он избегал прелюбодеяния с новой супругой отца.

— Да ну! — Сикон воздел руки к потолку. — Можно подумать, если я сегодня куплю что-нибудь вкусное, то следующие десять лет мы будем есть одну овсяную кашу! Не мог бы ты хоть немного вразумить ее, молодой хозяин? Твой отец не хочет этого делать, и очень жаль. Бавкида просто презирает меня, как свободные люди иногда презирают рабов, но, может, тебя она послушает.

— Может быть, — неловко проговорил Менедем.

Меньше всего ему требовался повод, чтобы поговорить с Бавкидой; напротив, ему нужны были причины, чтобы не приближаться к ней. Поэтому он сменил тему разговора.

— И что именно вкусного ты сегодня нашел?

— Симпатичных креветок, совсем свежих — они еще шевелились, когда я их выбирал, — ответил Сикон. — Я собираюсь глазировать их медом и ореганом, как любит твой отец. И еще на рынке мне попался замечательный угорь. Как насчет пирога с угрем, запеченным с капустой, грибами и сильфием из Кирены? А еще — сырный пирог, хочу израсходовать остаток меда, который я купил для глазировки. Ну, что скажешь?

— Что я скажу? Я скажу — поскорей приготовь все это и перестань впустую тратить время на разговоры со мной. Пирог с угрем! — Менедем старательно облизал губы, словно голодная собака.

Он не спросил, сколько стоили дары моря. Ему хотелось лишь побыстрее съесть их.

И вскоре Менедем их съел, возлежа в андроне рядом с отцом. Он подозревал, что Сикон послал часть великолепного ужина Бавкиде в женские комнаты. Она все равно наверняка узнает у Филодема, что именно купил повар; уделить хозяйке часть вкуснейших деликатесов значило расположить ее к себе. Если вообще что-то могло расположить Бавкиду к повару, так только это.

* * *

На следующее утро Менедем по своему обыкновению проснулся перед рассветом. Он пошел на кухню за ячменными булочками — остатками вчерашнего опсона — и оливковым маслом, а также прихватил вино, чтобы позавтракать. Вынеся припасы во двор, он сел на каменную скамью и стал наблюдать, как светлеет небо. Менедем занимался бы этим и лежа на палубе юта «Афродиты» после ночи, проведенной в море.

Двое рабов склонили перед ним головы, нырнув в кухню за утренней едой. Они ели на завтрак то же самое, что и Менедем; Филодем был не из тех хозяев, которые выдают рабам каждый день точно выверенные порции муки и беспокоятся, как бы те не прокрались на кухню, чтобы пополнить скудный рацион. Дабы возместить подобную щедрость, он заставлял рабов усердно трудиться.

Когда во двор слетел воркующий голубь, Менедем бросил ему маленький кусочек хлеба. Голубь подошел, кивая головкой, исследовал крошку и съел ее. Голуби были совсем ручными птицами. Сикон мог запросто накрошить голубю хлеба, чтобы поймать его и приготовить.

Кто-то спустился по лестнице во двор, и, ручной или нет, голубь вспорхнул, зашумев крыльями.

— Добрый день, Менедем, — сказала Бавкида.

— Добрый день, — без улыбки ответил Менедем.

— Как поживаешь? — спросила мачеха.

Смешно было именовать мачехой девушку, которой едва исполнилось шестнадцать лет. Недаром Сикон накануне насмешливо фыркнул, употребив это слово.

Бавкида не была красавицей, и даже в шестнадцать лет ее груди были ненамного больше, чем у мальчика.

— Все хорошо, спасибо, — официальным тоном ответил Менедем.

Он понимал, что привлекло в ней отца: приданое, семейные связи, надежда на то, что молодая жена родит ему еще сына или двух. Однако Менедем не знал, что сам он нашел в Бавкиде. Может, ничего, кроме возможности оскорбить отца, отомстив ему самым ужасным из всех возможных способов.

Отчаянно стараясь об этом не думать, Менедем спросил:

— А как поживаешь ты?

Она подумала, прежде чем ответить:

— Неплохо.

Бавкида не была дурой; то, как она говорила даже общепринятые вещи и банальности, доказывало это.

«И что с того? — иронически обратился к себе самому Менедем. — Разве ты Соклей, которого интересует не только, что у женщины между ног, но и что у нее в голове?»

— Я не ожидала, что ты так скоро вернешься на Родос, — продолжала Бавкида.

— Я и сам не ожидал, что окажусь в одном из городов Антигона так близко к тому месту, откуда Птолемей начал свою военную кампанию, — ответил Менедем.

— Эта бесконечная война может погубить торговлю, — сказала она. — То будет настоящей бедой для Родоса, и особенно для нашей семьи.

— Верно, — согласился Менедем.

Нет, Бавкида отнюдь не была глупой; множество мужчин, которые вставали и разглагольствовали на ассамблее, не могли судить так ясно, как она.

Выражение лица Бавкиды стало жестче.

— Ты удивил Сикона, когда вернулся домой. Знаешь, сколько он заплатил за вчерашних креветок и угрей?

Менедем покачал головой.

— Понятия не имею. Все, что я знаю, — это что они были невероятно вкусными.

— И в придачу дорогими, — проговорила Бавкида. — Если из-за войны мы будем зарабатывать меньше, как долго мы сможем позволять себе такие роскошные ужины?

— Еще некоторое время, — отозвался Менедем с легкой тревогой.

Как ни молода была вторая жена его отца, она очень серьезно относилась к обязанностям хозяйки дома. Бавкида успела уже несколько раз поссориться с поваром.

— Вообще-то нам пока еще очень далеко до бедности, — заверил ее Менедем.