Горничная особых кровей - Агата Грин

Имея привычку говорить прямо о том, что меня тревожит, я спросила:

— Позволено ли мне будет кое-что спросить у вас, светлейший?

— Нет.

А я была почти уверена в том, что он позволит мне задать вопрос! Хотя бы ради того, чтобы выдать ответ, полный издевки и снисхождения. Гоин смеется над нашими законами.

А сейчас, да-да, сейчас, изображая из себя невыносимого хозяина, он смеется надо мной, как смеется и над всем Дарном.

И… я его понимаю. Я и сама не могу взять в толк, почему мы еще живем по отсталым законам, где вся власть принадлежит одному человеку, не самому толковому, а самому сильному.

Да, альбиноса я в какой-то мере понимаю. Но нельзя же спускать того, что он надо мной издевается? Так что, я отныне имею полное право издеваться над ним в ответ.

— Разрешено мне будет предупредить вас? — елейным голоском осведомилась я.

— Предупреждай.

— Не думайте, что народ вас принял. Вы не желанны здесь. Ждите вызовов на поединки и демонстраций.

Центаврианин посмотрел куда-то вдаль.

— На любой другой планете, в любом другом городе мне бы сначала угрожали мужчины. А здесь, на Энгоре, мне угрожают девушки, сумасшедшие старушки и знатные дамы. Печальный напрашивается вывод: мужчины у вас трусливы.

— Они готовятся.

— Так долго готовятся? — усмехнулся он. — Они неумны?

— Просто нужно выбрать момент…

— Не могут выбрать момент, значит, нерешительны.

— Энгор — родина сильнейших психокинетиков, светлейший. Лучше вам не выезжать за пределы особняка без охраны и в зону деструкции не ходить. Мало ли, что может случиться…

— Я не боюсь за свою жизнь, горничная. Человек, который сможет меня убить, должен меня превосходить. Я не считаю зазорным принять смерть от такого человека. Есть у тебя еще предостережения?

— Хватить играть с девушкой, Малейв. Пусть остается, в зоне ей и правда нечего делать, — встрял Аркадий.

— Заведи свое владение, Ветров, и указывай там, — уронил небрежно альбинос, и ученый померк лицом. Затем центаврианин обратился ко мне: — Ты психокинетик, и довольно сильный, раз я не могу читать твои мысли. Может, покажешь силу Энгора?

— Это уже слишком, — снова попытался вмешаться Аркадий.

— Мы просто разговариваем, — мягкий голос владетеля окутал нас, как теплое облако. — Горничная предупреждает меня об опасности. И я польщен. Думал, все в Дарне ненавидят меня.

— Ну что вы, светлейший. Как можно ненавидеть владетеля? — не удержалась я.

— Как? Ненавидеть можно разными способами, горничная. В том числе втайне, беспомощно.

Он снова прошелся по гордости дарнского народа, который его не принимает, но боится перейти к активным действиям.

Хорошо, что мне безразлична народная гордость. Гу на моем месте уже бы вызвал владетеля на поединок.

— А ты, горничная? Как ненавидишь ты? — поинтересовался альбинос, не отрывая от моего лица красно-серого взгляда. — Тихо, скрытно? Или открыто, горячо, ярко?

— Не знаю, светлейший, не пробовала.

— Пробовала. Ненависть оставила на твоей ауре заметный след.

Очень велико было искушение высказать ему, что моя ненависть — не его дело, но я промолчала. Нет, над таким не поиздеваешься. Это не обычный мужик, а нечто гибридное между пересмешником и высокомерным центом. Я сдалась: черт с ним, просто буду делать, что скажет. Чем меньше буду реагировать, тем скорее ему наскучит издеваться надо мной.

— Ты недовольна, — отметил альбинос. — Я вижу в твоих глазах зарождающийся бунт. Что будешь делать горничная?

Проглотишь возмущение, или накажешь зарвавшегося владетеля? Как в таком случае поступают гордые энгорцы?

Поддевка меня не задела, я осталась спокойна. Но почему-то поддевка задела Ветрова. Он встал между нами и высказал жестко:

— Что с тобой происходит, Малейв? В кого ты играешь? К чему все это?

— Мы разговариваем, Ветров, — невозмутимо проговорил владетель. — Всего-то. Не понимаю, что тебя так задевает.

— Это не разговор. Это провокация.

Ветров и Малейв начали молчаливый диалог. Я смотрела то на одного, то на другого мужчину, желая понять, из-за меня ли они вздорят, или их неприязнь друг к другу не связана с Дарном и мной в частности.

Желание понять их пробудило мои эо-потоки, они раскрылись, и в следующее мгновение я увидела ауры мужчин. У Ветрова — самая обыкновенная аура здорового рассерженного мужчины, а вот у альбиноса…

Он был весь окутан сине-фиолетовым сиянием. Чистым, ровным, здоровым. Ни одного слабого места, ни одного пятнышка.

Как же так? Он же вчера пил, злился, был не в себе …Так почему аура у него, как у лирианца на пике возможностей?

Мое удивление стало возмущенным. Мерзавец неуязвим!

Мы поехали по тому же маршруту, что и тогда, когда меня вывозили из зоны. При свете дня лес радовал взгляд — там, куда ложился свет, сверкал снег, сосновые ветви тоже были заснежены. Зима на исходе, но пока что все вокруг в ее морозной власти. Я смотрела по сторонам и размышляла об альбиносе.

Когда я только узнала, что Дарном отныне владеет центаврианин, я не сильно удивилась. И когда был дан приказ снести дома близ заповедных земель, не расстроилась. Снесенный дом — это компенсация, а компенсация — это хорошо. Я и не думала о том, как изменится наша жизнь с приходом чужака. Местные бунтовали и исходили пеной, требуя у Элайзы соблюдения традиций. Собирались в Ферисголде, устраивали демонстрации. А я не ходила. Мне было все равно — я давно уже утратила веру в то, что владетели пекутся о народе.

А теперь я горничная этого… этого… даже и слов-то не подобрать, чтобы его назвать. Наверное, альбинос все-таки не может простить мне тот удар, после которого он упал. Пока вдоволь меня не погоняет, не успокоится.

Ладно, переживу. Изучу, каков он, где границы дозволенного. Это только первые дни будет трудно, потом приноровлюсь. К тому же, новый владетель вряд ли задержится в Дарне надолго; он уже владение изучил, доверенных лиц оставил. Побродит немного еще по зоне, выберет невесту на Отборе — и улетит.

Эта сладкая мысль меня успокоила.

Мы остановились у знакомого мне уже маленького домика: здесь в прошлый раз дежурил мужик, и стояли снегоходы.

Владетель отошел, начал изучать энергетику места — ему, наверное, хорошо видны границы зоны. Рядом с ним топтались провожатые, ждали царственного повеления.

Ко мне подошел Ветров. Лицо его было мрачно.

— Ты психокинетик. Разве интуиция не подсказывает тебе не перечить владетелю? Зачем смотришь на него с вызовом?