Горничная особых кровей - Агата Грин

— Это что еще?

— Мазь.

— Мазь, — с невыразимым пренебрежением протянул центаврианин. — Человечество постигает тайны пространства и времени, а вы все еще пользуетесь мазями…

Его рука легла на мой лоб. Мне кажется, или от его пальцев пошло тепло? Нет, не кажется. Тепло объяло меня, окутало, расслабило, и я покачнулась. Владетель удержал меня на месте, продолжая вдавливать ладонь в лоб. Мне казалось, я теплом уже переполнена, но альбинос не отпускал.

— Спи, — приказал он.

Спать? В его покоях? Да… ни за… что.

Когда я пришла в себя, мне стало стыдно. Во-первых, потому что фокус с шишками, оказывается, был для меня опасен, во-вторых, потому что я снова испугалась владетеля до темных пятен перед глазами, в-третьих, потому что я давненько себя так хорошо не чувствовала. Поднявшись, я изучила кончики пальцев — никаких ожогов. И в голове ясно, и желудок не болит, и в спине не тянет.

Чудеса!

По краю спинки диванчика пробежался понги, ему стало любопытно, зачем я смотрю на свои пальцы. Такой очаровашка! И ведь разумное создание, а не просто умильный комок шерсти с лапками.

— Блага, Мелок. Можно, я тебя поглажу?

Он прижался тельцем к спинке и поглядел на меня испуганно:

— Нет.

— Я нечаянно на тебя присела тогда. Прости дурочку невнимательную.

— Ду-ро-чку, — по слогам повторил понги. — Прости дурочку.

С этими словами малыш спрыгнул на пол, так и не дав себя погладить.

Сколько же часов я проспала? Найдя взглядом часы, я охнула. Уже поздний вечер. Поправив униформу, я прошлась по комнате, заглянула в душ, спальню и другие комнаты. Владетель отсутствовал, и слава Звездам.

Нужно поужинать, принять душ, и сделать это до возвращения владетеля. За дверью меня ждал сюрприз. Только я ступила в коридор, как ко мне шагнул шкафообразный центаврианин. Старшие расы редко обрастают такими впечатляющими мускулами, но этот явно проводил на тренажерах все свободное время.

Я обошла шкафообразного, и он тоже сдвинулся с места, снова загородив проход.

— Это что за маневры? — спросила я.

— Выпускать не велено. Приказ владетеля.

— Владетель приказал не выпускать меня из своих покоев? — уточнила я.

— Так точно.

— Ты точно приказ не перепутал?

— Никак нет.

Шкафообразный, кажется, военный, а центаврианские военные самые отбитые из всех. Я сделала вид, что собираюсь вернуться, а сама бросилась вперед по коридору. Далеко убежать не успела — врезалась в грудь еще одного охранника.

Охнула, когда мои руки завели за спину и повели таким манером обратно.

Да, с такими лучше не связываться. Я надела на лицо милейшую улыбку:

— Я вас просто проверяла, мальчики.

Мальчики завели меня в покои, «шкаф» встал у самой двери.

Я смирилась с временным заточением и начала изучать новую территорию: проверила мягкость диванчиков, выпила воды из графина на столике, воспользовалась туалетом, умылась в ванной комнате. Затем прокралась в гардеробную. Центаврианин предпочитал черные, серые и белые цвета, и все его костюмы были простого кроя. Но из каких тканей были пошиты эти костюмы! С виду плотные, но на самом деле очень мягкие, переливающиеся угольно-черным, серебристо-серым, сверкающе-белым. Я нагнулась и потерлась щекой о ткань одного из костюмов.

Какая нежность в этих тканях, какая мягкость!

— Это натин, — раздалось позади. — Удобнейший материал. В нем не бывает ни жарко, ни холодно.

Я подскочила и обернулась. Центаврианин умудрился войти и подкрасться ко мне совершенно бесшумно. Мне стало неловко за свою недавнюю слабость, но я усилием воли затолкала эту неловкость куда подальше и приняла свой обычный, бойко-задиристый вид.

— Светлейший! Зачем вы приказали запереть меня в своих покоях?

— Дело горничной — слушаться, а не задавать вопросы.

К альбиносу прибежал Мелок, требовательно дернул за брюки. Владетелю ничего не оставалось, как поднять зверька. Тот сразу же устроился на плече хозяина, и его белая шерстка почти слилась с волосами мужчины.

— Мне нужно поесть, светлейший. А еще принять душ.

— Отужинаешь тем, что оставлю я.

«Как великодушно! Господин изволит жаловать служанке объедки!»

— …А принять душ, — промолвил он, приподнимая уголки губ, — ты можешь в моих покоях.

«Ха-ха-ха». Самое время воспитанной барышне смутиться и потупить взгляд. Хорошо, что я уже не барышня, и красиво тупиться не умею.

— Мне нужны свежее белье и свое полотенце, светлейший.

— Принесут другие горничные. И спать ты будешь здесь. Чтобы всегда быть рядом и в готовности исполнить любое мое повеление.

«Неправда, — сразу поняла я. — Ты хочешь держать меня подле себя, потому что знаешь — я могу умереть в любой момент». Спросить бы, почему он возится со мной, неизлечимо-неправильной горничной… Спасти хочет, или просто изучить мои энергии?

Скорее всего, второе. Я надела на лицо улыбку, ту самую, развязную, наглую, от которой у Гримми в жилах кровь вскипает, а мужчины начинают раздражаться.

— Я не блудница, светлейший.

— Знаю. Эти придут позже, — владетель не заметил моей улыбки, и задумчиво поглядел на тот костюм, что я трогала, сам коснулся мягчайшей ткани. — Подготовь для меня ванну, горничная. Погорячее. Безо всяких масел и солей.

«С ним играть бесполезно, — подумала я. — Это не простодушный Ветров. Этот видит меня насквозь».

Я прошла в ванную комнату, сполоснула огромную глубокую ванну, начала наливать воду. Пока собиралась горячая вода, я разглядывала обстановку. Все в молочно-белом цвете, только узор под потолком бледно-золотистый. Вот шкафчик со скребками и мягчайшими губками, полочка с эфирными маслами и солями, полка, заставленная натуральными шампунями и мылом — и это только в одном углу. В остальных, наверное, еще больше принадлежностей для гигиенических процедур.

И все это богатство для одного только владетеля!

Я представила, как скидываю свою постылую униформу и погружаюсь в эту огромную ванну, как хлопья пены чуть-чуть щиплют кожу, как расслабляются мышцы в горячей воде, и как волосы темнеют… Ах, такая ванна больше подходит мне, чем отмороженному центаврианину. Он не сможет отдать ей должное.

Вода скоро налилась. Я тронула ее пальцем и быстро одернула — горячая, почти кипяток. Все, как хотел обесцвеченный.

Очень хотелось посмотреть, как он тронет воду, одернет руку и начнет ругаться. Секунда растерянности на его центаврианском лице будет стоить любого наказания. Я вышла из ванной комнаты и подошла к владетелю.