Музыка на иностранном - Эндрю Круми

Введение

Эта теория — итог пятнадцати лет размышлений, упорных трудов, экспериментов и травли. Каждый, кто проходил по пути познания, знает, как труден и каменист этот путь, как много на нем западней и ловушек. Счастлив тот, кто сумеет пройти его до конца! Прежде всего мне хотелось бы упомянуть имена тех людей, которые мне помогали, и тех, которые мне мешали на моем одиноком пути. В первую очередь — большое спасибо моему школьному учителю физики, мистеру Джеку Прайсу, чье случайное замечание о скорости света стало отправной точкой для этой работы. С тех пор я черпал вдохновение — и заражался здоровой злостью — из многих источников, среди которых: Эйнштейн, Бор, Ньютон, Максвелл, Мах, Шопенгауэр, Кант, Платон, Шекспир и Иисус Христос.

Никто из ныне живущих не оказал мне ни помощи, ни поддержки; среди моих злейших противников, косных и нетерпимых, назову профессора Ф. Барлоу, профессора Доброделлоу (я еще не встречал наиболее неподходящей фамилии!), доктора М. Смита и доктора П.С. Осборна. Но я убежден: подтверждение истинности теории идеонов и ее всеобщее признание будут достаточной компенсацией за нападки и травлю, которые я претерпел и от названных выше людей, и от многих других.

Посвящаю эту работу памяти моей матери.

Зазвонил телефон. Кинг взял трубку и услышал голос Джоанны:

— Доктор Кинг, тут вас спрашивают…

Потом другой голос:

— Алло, Чарльз?

— Дженни. Что случилось?

— Ничего. Решила пожелать тебе доброго утра. Я не знала твой добавочный номер, так что меня дважды переключали. Такая морока.

— Н-да. Ты нормально вчера доехала?

— Да, все нормально. Не могу говорить долго, Чарльз, — я с работы. Да и ты наверняка занят. Я только хотела сказать спасибо, это были чудесные выходные.

— Да, мне тоже понравилось. И тебе, кстати, тоже большое спасибо, ты меня очень выручила.

— Ты про статью? Ну что ты, это было совсем не трудно. Если тебе надо будет еще что-нибудь напечатать, ты скажи.

— Обязательно.

— Чарльз, у тебя все в порядке?

— Конечно. Просто не очень удобно сейчас говорить, вот и все.

Дженни ответила, что она понимает, и, пожалуй, ей тоже пора. Она дала Кингу свой рабочий телефон — на всякий случай — и повесила трубку.

Кинг услышал щелчок ее аппарата, потом раздался второй щелчок, когда трубку повесила Джоанна. Кинг тоже положил трубку и снова взялся за «Видение Вселенной».

Глава 1

Скорость света — не постоянна!

Теория относительности Эйнштейна — краеугольный камень современной физики. Безусловно, Эйнштейн был величайшим мыслителем, и он был прав, утверждая, что свет имеет фундаментальное значение во Вселенной. Однако он так и не смог понять, что в действительности скорость света с не является постоянной.

Научное доказательство этого утверждения настолько очевидно, что мне непонятно, как Эйнштейн мог его не заметить. Возможно, он был слишком поглощен теорией, чтобы обращать внимание на естественные явления. Представьте себе линзу. Проходя через линзу, свет преломляется — но почему? Да потому что он замедляется! Таким образом, скорость света не может быть постоянной! Отсюда вывод: нам следует отказаться от теории относительности, как от теории полностью несостоятельной, и начать все с нуля.

Какой идиот. Кинг достал свою собственную статью и принялся вписывать от руки математические символы и уравнения, которые нельзя было напечатать. Занятие довольно трудоемкое и поэтому утомительное. Потом он еще раз перечитал статью, спустился в фотокопировальную комнату, отдал девушке за конторкой все восемнадцать страниц, а она выдала ему бланк запроса на фотокопировальные работы в двух экземплярах. Он заполнил бланки, девушка взяла статью и сказала, что копии будут готовы после обеда.

Чарльз все вспоминал про Дженни. Наверное, он был не прав, когда разговаривал с ней таким тоном. Просто его удивил ее звонок; она вторглась в мир, в котором ей не было места. Он говорил с ней сухо и резко, а ведь она примчалась к нему аж из Лондона, чтобы помочь напечатать статью. И Джоанна подслушивала их разговор — так что вдобавок к тому, что он чувствовал себя виноватым перед Дженни, он вообще чувствовал себя глупо.

Вернувшись к себе в кабинет, Кинг попытался заняться делом. Ему надо было еще раз обдумать идею, которая занимала его мысли все выходные; он набросал на бумаге расчеты, стараясь найти в них ту самую искру, которая даст им толчок, так что дальше они пойдут сами собой. Но каждые две-три минуты он отвлекался — то глазел в окно, то играл с колпачком ручки, то старательно чистил ногти. Он снова открыл «Видение Вселенной».

Глава 4

Жизненная сила

Итак, мы обсудили квантовые числа массы, заряда и спина фундаментальных идеонов. Теперь рассмотрим новое квантовое число L, обозначающее жизненную силу.

Очевидно, что значений у жизни два (живое и мертвое), таким образом, их можно рассматривать как аналоги собственного состояния спина 1/2 частицы; следовательно, мы можем принять, что жизненная сила соотносится с угловым моментом жизненного пространства.

Кинг попытался представить себе этого Уоррена. Похоже, у него есть какое-то физическое образование, кроме того, он наверняка начитался научно-популярных книг по физике; в общем, вполне достаточно, чтобы нахвататься терминологии, намешать ее с этакой квази-религией, а потом выдать все на-гора в виде такой вот «революционной» статьи. Надо же, сколько трудов! «Видение Вселенной» занимало ни много ни мало — сорок шесть страниц. Интересно, он сам все это печатал? И Кингу он переслал первую копию. Он что, для каждого физика, чье имя ему попадется, печатает все это заново?!

А они потом если и смотрят его статью, то лишь беглым взглядом, и Кинг, кстати, не исключение; и заботит их только одно — на какой странице найдется первая ошибка или недочет, который позволит забраковать работу. На первой же странице! А потом — еще сорок пять страниц напрасных трудов. Человек так старался, печатал, представлял себя новым Эйнштейном. Этот Уоррен, должно быть, целыми днями сидел над своими черновиками и за пишущей машинкой. Интересно, кем он работает? Вряд ли это работа с людьми, связанная со встречами и поездками; скорее всего он сидит где-нибудь за конторкой и «высиживает» замечательные идеи, от которых у него самого дух захватывает. После работы он сразу идет домой. Живет он один, со своей пишущей машинкой, подборкой научно-популярных книг по физике и бесконечными машинописными копиями «Видения». Даже жаль разрушать его мечту. Зачем расстраивать человека и пытаться ему втолковать, что труд всей его жизни, его блестящие мысли, которые он собирал по крупинкам долгие годы, только на то и годятся, чтобы выбросить их в мусорную корзину?

Все-таки странно, до чего они все похожи, эти псевдофизики: те же предубеждения, тот же вызывающий тон, не терпящий возражений, то же бессвязное изложение. В противоположность работам по «ортодоксальной» физике, которые демонстрируют необходимую сухость и беспристрастность, эти альтернативные труды так и пышут безудержной страстью и отличаются наглым, напористым натиском — горы и горы бумаг, наштампованных замкнутыми на себе одиночками, которые не поддерживают контактов внутри своего псевдофизического сообщества. Если бы все они объединились, они могли бы выпускать свой журнал, собирать конференции, может, у них был бы даже свой собственный НИИ где-нибудь в укромном месте, и они бы там сравнивали свои записи и решали бы в своем узком кругу, чем одна неправильная теория лучше другой.