Мистер Невозможный - Лоретта Чейз

— Почему лорд Мерзавец Нокс считает причину, по которой ваш брат приезжал сюда, такой странной?

— Лорд кто?

— Вы слышали, — сказал Руперт. — Меня удивляет, как такой невыносимый зануда мог быть вашему брату или кому-то еще добрым приятелем. Но, как я заметил, здесь мало англичан. Мерзавец Нокс, должно быть, занял такое положение благодаря дефициту.

— Он вам не понравился. — В этом заявлении проницательности было не больше, чем в замечании мистера Карсингтона относительно величины пирамиды.

Вокруг было слишком много полуодетых мужчин. Это и в самом деле было до крайности неприлично. Поэтому нет ничего странного в том, что она плохо соображает. Она должна сказать ему, чтобы он оделся, как подобает джентльмену.

— В последнюю очередь лорд Ноксли стремился понравиться мне, — заметил Руперт.

Дафна быстро взглянула в его насмешливые черные глаза.

— Как он был к вам внимателен, с каким пониманием отнесся к вашим затруднениям. Он не поверил, что ваш брат развлекается в борделе или с трубкой гашиша посещает сады Аллаха. Нет, его милость достойным образом проявил сочувствие и горячее желание выполнить вашу просьбу.

— Интересно, почему это превращает его в мерзавца?

— Он слишком быстро предположил самое худшее, — сказал Руперт. — Большинство мужчин сказали бы: «Ну, ну! Не надо, я уверен, нет повода для волнений. Всему найдется простое объяснение — его послание затерялось», — или нечто подобное. Вместо этого виконт засуетился, чтобы не успокоить, а еще больше встревожить вас.

— Ненавистные «ну, ну, не надо», — сказала Дафна, — как покровительственно звучит. Я страшно не люблю, когда меня заставляют чувствовать себя ребенком, у которого разыгралось воображение.

— Именно так вел себя со мной мистер Солт. Это просто возмутительно!

— Может быть, генеральному консулу нравится, как вспыхивают ваши глаза, когда вы сердитесь, или как розовеют ваши щечки вот здесь. — Руперт показал пальцем на своей щеке.

Он стоял довольно далеко от нее, но Дафна представила, будто его длинный палец коснулся ее кожи. Она чувствовала, что румянец, который он описывал, становится все ярче, да и как было не покраснеть от стыда за свою чувственность.

— У вас талант уклоняться от темы, — сказала она. — Вы спросили, что странного в тех причинах, которые заставили моего брата приехать сюда.

— Да. Почему ваш брат не мог найти ключ к тайне? Почему бы гробнице и в самом деле здесь не находиться? Остается проникнуть в еще одно захоронение. — Он кивнул в сторону пирамиды Микерина. — И разве где-то поблизости не найдено множество мумий?

Дафна взглянула на третью пирамиду, затем посмотрела ему в глаза, невинные как у ребенка. Ее трудно было обмануть.

— Вы прекрасно осведомлены, — сказала она. — Вы разыгрывали нас, задавая дурацкие вопросы, что такое Гиза и где она находится.

Руперт лишь улыбнулся и перевел взгляд на толпу проводников.

— Сегодня у меня нет желания карабкаться на вершину под палящим солнцем, но я умираю от желания заглянуть внутрь. Мне хочется самому определить, что же так заинтересовало вашего брата.

— Мистер Карсингтон, — напомнила Дафна, ожидавшая объяснений.

Но Руперт уже поймал взгляд гида и сделал ему знак. Мужчина быстро подошел к ним. Мистер Карсингтон указал на вход, открытый Бельцони три года назад, — теперь это был черный прямоугольник на северной стороне пирамиды. Гид подозвал еще одного человека, и они вместе повели их через отверстие в каменной стене, в течение многих веков скрывавшей вход в пирамиду. Дафна знала, что разумнее беречь силы для ждавших ее впереди испытаний. Она напомнила себе, что делает это ради Майлса, что она очень любит его и сделает все, что потребуется, чтобы привезти его домой живым и здоровым. Дафна убеждала себя, что ее боязнь замкнутых пространств всего лишь игра нервов. Она должна с этим справиться.

Первый коридор имел пять футов в высоту, около трех с половиной футов в ширину и сто четыре фута и пять дюймов в длину, а угол наклона составлял двадцать шесть градусов. Все это она без промедления сообщила Руперту.

Ему было нетрудно определить высоту и ширину. Он сделал это бессознательно при входе и определял угол наклона, глядя на плавное покачивание бедер идущей впереди него Дафны.

Наблюдать ему было довольно сложно, поскольку он шел, согнувшись почти пополам, по неровному полу и придерживался за стены, чтобы сохранять равновесие и отмечать расположение коридоров.

В любом случае Руперт мог любоваться видом дамы сзади, сколько душе угодно, факелы гидов вели безнадежную борьбу с темнотой.

Они прошли около пятидесяти футов, когда миссис Пембрук просветила Руперта относительно размеров коридора.

— Так вы сделали расчеты? — удивился он.

— Я цитирую замеры мистера Бельцони. В конце этого прохода он натолкнулся на подъемную дверь. Представляете, какого труда стоило в этом замкнутом пространстве поднять гранитную плиту, высотой почти равную вашему росту, шириной в пять футов и толщиной в пятнадцать дюймов?

Хотя Руперт мог бы рассчитать, как это могло быть сделано, он предоставил ей объяснять, как рассуждал и решил эту задачу Бельцони. Здесь применялись опора и рычаги, желобки на опоре заполнялись камнями по мере того, как медленно, медленно — дюйм за дюймом — плита поднималась вверх.

Когда они подошли к двери, Руперту не пришлось изображать восхищение. Поднять плиту в таком крохотном пространстве было делом нешуточным. Он остановился и провел руками по сторонам отверстия и нижней стороне плиты. Затем, согнувшись, прошел под ней и продвинулся еще на несколько футов, пока Дафна не остановилась и не повернулась к нему.

— Теперь мы должны спуститься в шахту, — сказала она. — Бельцони пользовался веревкой, а позднее к одной стенке положили камни, но недавно кто-то принес лесенку и оставил ее там.

— Намного цивилизованнее, — одобрил Руперт. Восхищаясь грацией, с которой Дафна повернулась, хотя тоже была вынуждена двигаться согнувшись, он все же заметил впереди отверстие.

Они благополучно спустились в шахту, прошли по коридору, затем поднялись в другой и далее пошли прямо. Идти становилось все легче. Проход был достаточно высок, чтобы позволить миссис Пембрук выпрямиться, хотя Руперту по-прежнему приходилось наклонять голову.

Наконец они добрались до большой центральной камеры, где он смог наконец выпрямиться. Высокий конический потолок сходился вверху, повторяя угол наклона пирамиды.

Гиды, остановившись у входа, подняли факелы. На южной стене виднелись настоящие латинские буквы, а не закорючки и завитушки арабской вязи и даже не забавные фигурки иероглифов: «Scoperta da S. Belzoni 2 Mar. 1818».

— «Открыто синьором Бельцони», — перевела миссис Пембрук, хотя даже Руперт мог об этом догадаться.

— Саркофаг в пирамиде Хеопса стоит на полу, — сказала она, подходя к западной стене. — Но здесь, как вы видите, он опущен в землю.