Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.) - Федор Селезнев

За солидарность с российским министерством иностранных дел председатель думской фракции кадетов подвергся резким нападкам своих товарищей по ЦК. В.И. Вернадский отметил, что линия Милюкова «по внешности близко подходит» к координации с политикой российского МИДа, «а этой опасной близости надо избегать». А.С. Изгоев призвал «усилить в партийных органах критику внешней политики правительства, усилить оппозиционные ноты». А.В. Тыркова язвительно намекала, что в повороте в позиции «Речи» сыграл свою роль личный фактор – приглашение Милюкова к министру иностранных дел С.Д. Сазонову. Председателю кадетской фракции пришлось оправдываться, говоря, что он ведёт свою линию помимо министерства иностранных дел, «совершенно самостоятельно», хотя и считает в данный момент политику Сазонова правильной[169].

Характерно, что, критикуя российский МИД, оппоненты Милюкова одновременно чутко прислушивались к мнению Лондона. Так, например, «Русские ведомости» сразу обратили внимание на заявление Ллойд Джорджа о том, что балканский конфликт будет «содействовать расширению свободы и улучшению управления»[170]. Не прошло и нескольких дней, как Ф.Ф. Кокошкин процитировал эти слова английского политика на заседании московского отделения ЦК КДП («Симпатии либеральных английских кругов на стороне славян, а Ллойд Джордж высказал пожелание, чтобы границы свободы и хорошего управления были расширены»[171]).

В ноябре 1912 г. позиция Великобритании изменилась и «Русские ведомости» не преминули отметить это в передовой статье («Ни Германия, ни Англия не хотят в настоящий момент войны»[172]). Зато к развязыванию общеевропейского конфликта в это время начала активно стремится Франция, генеральный штаб которой счел момент для войны самым подходящим. Париж стал требовать от России энергичной подготовки к военным действиям[173]. Официальный Петербург должен был обозначить поддержку своих французских партнеров. И П.Н. Милюков в унисон более активной политике российского МИДа напечатал в «Речи» воззвание «Поддержите наших друзей». (Под друзьями имелись в виду славяне). За это он подвергся упрекам на заседании ЦК КДП 7 ноября 1912 г. со стороны Н.А. Гредескула[174]. «Только сторонники политического авантюризма, какими бы мотивами они не руководствовались, могут с легким сердцем накликать войну», – считали теперь «Русские ведомости»[175].

Война, однако, не входила в планы ни политического руководства Российской империи, ни Милюкова. В результате, в конце ноября 1912 г., когда сербы вышли к Адриатическому морю, а Австро-Венгрия, поддержанная Германией, развернула военные приготовления против них и России, и Милюков, и его оппоненты внутри партии заняли сдержанную позицию. По донесению Л.К. Куманина от 27 ноября 1912 г. как П.Н. Милюков, так и В.А. Маклаков в кулуарах Государственной думы говорили о возможности разрешить австро-сербский и австро-русский конфликты мирным путём[176].

Из этих примеров видно, что отношение кадетов к внешнеполитическим инициативам Англии и Франции заметно отличалось. Это важно отметить, поскольку в историографии обычно считается, что кадеты воспринимали сближение России, как с Францией, так и с Англией в равной степени положительно. Однако это не так. Как справедливо отмечают А.В. Голубев и О.С. Поршнева, на «образ Франции в России, прежде всего в восприятии леволиберальных и демократических слоев, отрицательное влияние оказала финансовая поддержка, которую эта страна оказала царскому режиму для подавления революции 1905–1907 гг.»[177].

Французский посол М. Палеолог признавал: «либеральные партии никогда не могли нам простить того, что мы продлили существование царизма нашими финансовыми субсидиями»[178].

Неоднозначное отношение к русско-французскому союзу сохранялось у конституционных демократов с 1906 г. вплоть до начала Первой мировой войны. Причем в 1913–1914 гг. он начал восприниматься кадетской прессой скорее критически. В эти годы публицисты, ориентировавшиеся на партии Народной Свободы, чутко уловили симптомы потепления в отношениях Великобритании и Германии. Были внимательно оценены все шаги Лондона и Берлина навстречу друг другу (в том числе по вопросу строительства Багдадской железной дороги). Авторам «Речи» и «Русских ведомостей» стало казаться, что Великобритания стала прохладно относиться к укреплению военно-политических связей в рамках Антанты. Отсюда делался вывод о стремлении англичан остаться в стороне от возможного конфликта между континентальным державами[179]. Между тем опасность подобного столкновения с точки зрения публицистов ведущих кадетских газет нарастала пропорционально росту милитаризма во Франции и Германии. Следует особо отметить, что ответственность за это возлагалась на обе стороны, а русско-французский союз виделся фактором, поддерживающим милитаристские тенденции[180].

Нападки на Францию и союз с ней особенно усилились в кадетской прессе в мае– июне 1914 г. в связи с политическим кризисом в этой стране, вызванным вопросом об увеличении срока военной службы с двух до трех лет[181]. Критике за стремление угодить французским партнерам подвергся и руководитель российского МИДа С.Д. Сазонов. «Русские ведомости» писали: «никакое внимание к желаниям союзницы не может оправдать той игры с огнем, какой являются сейчас наши многие дипломатические ходы»[182]. (Газета имела в виду подогреваемые Францией и вызвавшие озлобление Германии и Австрии действия Сазонова по привлечению в лагерь Антанты Румынии). Русско-французским отношениям была посвящена концептуальная статья «Франция и Россия», печатавшаяся в трех номерах «Русских ведомостей»[183]. В ней указывалось, что франко-русский союз становится «все более и более орудием в руках таких двух сил, как французская плутократия и русская бюрократия»[184].