Сокровища наместника - Алекс Орлов

– Так ты местный? – повернулся к нему возница.

– Местный.

– А по виду не скажешь.

– Я долго отсутствовал.

– И сколь же? – приставал любопытный возница.

– Двадцать лет.

– О! Это давнее давного! Это ты еще застал закон и порядок, а теперь что? Одни только безобразия!..

– Что за безобразия?

– Бандитов и воров развелось – ужас просто! Кошельки срезают, с ножами по улицам шастают – тюрьма переполнена, а их все не убавляется. Третьего дня украли шкатулку с драгоценностями у самого королевского прокурора – куда уж дальше то?

– А у нас в городе теперь есть королевский прокурор?

– Нет, был проездом в Инзи. Вроде сам король его послом отправил, а оно вон как выдалось – прямо в порту и ограбили.

Мартин расстался с возницей в пригороде, который был теперь сильно застроен. Новые дома стояли вдоль дороги, рядом с ними росли фруктовые деревья – все выглядело настолько основательно, что Мартину казалось, будто это какой-то другой город.

Однако съезд с дороги на местную, менее избитую, все еще был на месте, и Мартин свернул на нее.

Разговор с возницей утомил его, за много лет он разучился говорить с кем-то, кроме привычных надзирателей. Ближайшей целью Мартина был его старый тайник, в который он складывал излишки от богатой добычи. Другие воры все просаживали, а он всегда думал о том, что запас может когда-то пригодиться.

Идти пришлось вдоль небольших возделанных участков, на которых работали люди и заречные. Прежде здесь были только пустыри, но теперь разросшийся город нуждался в продуктах и все распахали огородники.

Спустившись в меловой овраг, теперь наполовину заваленный мусором, Мартин прошел по нему полмили и, выйдя по натоптанной тропинке наверх, увидел сигнальное дерево на прежнем месте.

За двадцать лет могучий дуб почти не изменился, для него это был не срок.

Мартин огляделся и направился к дереву, а подойдя, похлопал его по стволу и обошел кругом.

– Давно не виделись, приятель, – сказал он, и дерево тревожно зашумело листвой.

Сунув руку в узелок, Мартин достал заранее подобранную дощечку и, встав на колено, принялся копать под одним из разошедшихся по земле корневищ.

Это было умно, закопать не под самим деревом, а под корневищем, где никто никогда не станет копаться ни при какой нужде. Даже дикие свиньи. Мартин улыбнулся. В свое время он долго раздумывал, какое место выбрать для тайника.

«Молодец, Мартин», – похвалил он себя, замечая каменную пуговицу, к которой был привязал шелковый шнурок. Потянув за него, он без труда вытащил кожаный кошель, который выглядел слегка скукоженным, из-за того что провел в земле двадцать лет. Мартин встряхнул его и услышал тихий звон золота.

– Ах, какая приятная встреча! – раздался за спиной Мартина хриплый голос. Он резко повернулся и увидел трех человек, вид которых однозначно говорил об их занятии – это были грабители.

Мартин поднялся. Стоящий в центре был сед, его лицо сморщилось от возраста и болезней, но в нем без труда узнавался тот самый Харпер.

– Харпер? – слегка удивленно произнес Мартин.

– А ты, Счастливчик, думал отвертеться от долга? Где мой инструмент?

– Ты знаешь где.

– А еще я знаю, что у тебя в руках кошелек с моим золотом, я ждал его двадцать долгих лет. Сколько там?

Мартин не ответил, прикидывая, как поступить, но по всему выходило, что сила не на его стороне, к тому же он действительно был должен Харперу.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Ты же знаешь меня, Счастливчик, – расплылся в улыбке Харпер, обнажая сильно прореженные зубы, что придавало ему еще более разбойничий вид. – У меня главное – пригляд за всеми. Кто все знает, тому и денежки сами в руки идут.

– У тебя в Угле были сообщники?

– Не то чтобы сообщники, но за две меры пива рассказали, что да как, так что я тебя от самого Угла веду.

– Я ничего не заметил.

– За двадцать лет твое чутье притупилось, такое случается. Помнишь, как ты моего соглядатая обмишулил и пустил по следу Костыля?.. Отличная работа, да. А теперь, Счастливчик, давай сюда денежки, не заставляй моих ребят пускать в дело ножи.

После этих слов Харпера его сообщники достали из-за поясов портовые ножи, которые рубили, как хороший меч. Раньше Мартину приходилось видеть следы такой работы.

Он бросил Харперу кошель, тот его поймал и, присев на корточки, высыпал монеты на расстеленный носовой платок.

– Денежки счет любят, так, Счастливчик? – ухмыльнулся он, не скрывая своей радости при виде золота. Но потом словно позабыл про Мартина, весь поглощенный пересчитыванием добычи, однако оба его солдата не спускали с Мартина глаз.

Наконец подсчет был закончен, Харпер ссыпал золото обратно в кошель и, затянув шнурок, сказал:

– Триста двадцать терциев, Счастливчик. Куш неплохой, но этого все же маловато. Ну-ка, Скрилл, забери у него мешок, слишком много пожиток у этого доходяги.

– Узелок я не отдам, – возразил Мартин и, подняв пожитки, спрятал за спиной.

Один из подручных Харпера ухмыльнулся и, подойдя к Мартину, протянул руку.

– Лучше отдай, а то я тебе здесь закопаю… Ну!.. – прикрикнул он и попытался схватить Мартина за грудки, однако тот перехватил руку громилы и так сжал ее, что послышался треск. Солдат Харпера свалился на землю и принялся орать, а Мартин стоял над ним, продолжая удерживать одной рукой.

– Ладно-ладно! – поднял руки Харпер. – Отпусти его, приятель, считай, что мы в расчете.

Мартин отпустил громилу и сделал шаг назад, чтобы видеть Харпера и его бойцов.

– Еще увидимся, – сказал тот, криво улыбнувшись, и зашагал в сторону оврага, откуда и появился неожиданно со своими подручными.

Когда они убрались, Мартин порылся в ямке и вытащил еще один кошелек, в котором была медь – денимов сорок. Тогда у него было достаточно золота, и этот кошелек он бросил сюда, чтобы не мешался в кармане. А теперь он пригодился, и это были все его наличные.

Куда теперь идти, что делать? После того, как Мартин потерял золото, его возможности сократились, однако он все еще хотел посмотреть город.

Солнце вышло в зенит, крыши домов раскалились, как кузнечная наковальня, однако на узких улицах было прохладно, хотя местами и попахивало отхожим местом.

Но помимо этого пахло выпечкой из булочных, подгоревшим жиром из харчевен и канифолью из полировочной мастерской.

Мартин шел по улицам, вдыхал почти забытые запахи, и на лице его сама собой появлялась улыбка. Когда на него начинали коситься прохожие, он спохватывался и придавал лицу обычное выражение, однако через двадцать шагов снова начинал улыбаться, ведь он, как в детстве, заново постигал красоту этого города, яркость его волшебных красок.