Исцелённое сердце - Властелина Богатова

На крыльцо встречать гостей выскочила тоненькая женщина с русыми косами, прошитыми сединой. Вытирая второпях руки о расшитый передник, она поправила повой. Хоть и взволнованна была приходом чужаков, но на тонких губах заиграла добрая улыбка, выказывая почтение, такова традиция — ночь ли на дворе, день, а гостей прими, накорми и спать уложи. Она не стала дожидаться, пока поднимутся гости, скрылась за дверью.

Горница, как и предполагалось, была широка, посерёдке длинный стол, выстеленный домотканой набеленной скатертью. Видно, всё семейство жило в одной избе, сохраняя старшинство. Сразу из-за дверей повыныривали головы детей. Было душно, пахло ржаным квасом и хлебом. Кмети, соскучившиеся по домашнему теплу, разомлели разом, заводили носами, вбирая запахи.

— Проходите, разделите с нами трапезу, — пригласил староста, останавливаясь у своего почётного места во главе стола.

Воины не застали себя ждать, заняли места по обе стороны. Марибор опустился на скамью рядом с Аколимом, рядом примостился Заруба, напротив — Стемир, Вратко и Будимир. Зарислава села подле Вратко, робко посматривая на хозяина терема. От внимания Марибора не ускользнуло, как травница волновалась, стала белее скатерти. Но вдруг рядом с ней примостился один из сыновей старосты, за что сразу получил шлепок полотенцем по макушке от одной из дочерей старосты — все они были так сходны чертами, что не спутаешь. Марибор ощутил, как грудь продрала опаляющая волна яда, подкатила к горлу, задушив. И когда все братья расселись за стол, потеснив остальных, младший случайно коснулся своим плечом плеча Зариславы. Непроизвольно руки княжича сжались в кулаки, а горло свело судорогой. В этот самый миг травница подняла голову, посмотрев на княжича, в глазах её вспыхнул испуг. Она быстро глянула на сына старосты, который имел наглость улыбнуться ей, лицо её залило краской, а глаза наполнились растерянностью.

Следом появились чернобровые девки, видно, жёны старших сыновей, отвлекая от скверных чувств, которые захлестнули Марибора с головой. Стол начал быстро заполнятся едой и напитками, так что вскоре не осталось и простора. Усталость на лицах женщин говорила, что день выдался трудным, и они уже были готовы ложиться спать, если бы не чужеземцы. Давно не потчевавшись домашней едой, воины налегли на горячую похлёбку из фасоли и репчатого лука.

— Значит, путь держите к Деннице? — спросил вдруг Аколим, разрывая молчание. Он, верно, тоже не остался довольным поведением младшего — опуская ложку в кашу, зыркнул на сына так, что тот сразу помрачнел и почему-то глянул на Марибора.

Княжич ощутил, как локоть Зарубы ткнулся ему в бок. Понадобилось время, чтобы заставить себя отлепить взгляд от разрумянившейся травницы.

— Да, к Деннице, — сухо ответил Марибор.

Есть совершенно перехотелось, не смотря на то, что за целый день они так и не присели, но ради приличия запустил ложку в похлёбку.

— Ты прости, что так встретили. Я сразу узнал кто ты, похож на Славера, тот часто заезжал в наши края.

Марибор не смог разлепить губы и ответить, словно их смазали дёгтем, а мир вокруг стал чёрным и непроглядным от гнева. Снова повисло напряжённое молчание.

Некоторое время было слышно, как ложки опускались в похлебки. Нехотя Марибор сделал пару глотков, горячая снедь только язык обожгла, вкуса он никакого не почувствовал. Из двери по-прежнему высовывались белоголовые макушки отроков, взрослые же сыновья сидели молча, лишь изредка поглядывали на гостей исподлобья. Зарислава сидела зажатая с обеих сторон, почти не поднимала глаз. Марибор сильно пожалел, что согласился сесть за общий стол.

— Спасибо за гостеприимство, — сказал княжич, отодвигаясь.

Сыновья подняли в голову в удивлении. Не дожидаясь ответа, Марибор поднялся и пошёл из горницы, намериваясь как можно быстрее глотнуть свежего воздуха.

После крова старейшины Аколима Зарислава ощущала себя отдохнувшей. Быть может, в предвкушении близившейся к концу дороги, которая изрядно измотала её. В преддверии отдыха ехать стало легче и веселее, даже вчерашний неурядица с Марибором забылась. Княжич, хоть и молчал, не согрев тёплым словом, как он делал по утрам, но взгляд его полнился теплом. И Слава Богам, что дорога увлекла. Время потекло звонким ручьём, наполняя новыми силами. Заруба, ехавший рядом с Марибором, бодро вел с княжичем о чём-то разговор, и его смех время от времени докатывался до ушей Зариславы. Она невольно поймала себя на том, что силится вслушаться, но ничего существенного для себя не нашла. Всё так же речь шла о дороге и народе, коему ещё предстоит отдать хвалу и поклон до земли. К ним подтянулся и Стемир. Марибор изредка оборачивался и окидывал Зариславу спокойным, но сосредоточенным взглядом. Она, верно, покрывалась багровыми пятнами, вспоминая произошедшую меж ними близость, отводила взор и гнала прочь неуместные мысли, стараясь думать о новом пристанище, поднимала глаза к васильковому, ясному небу — впервые за целую седмицу распогодилось. Только в такое время солнце может быть настолько ярким и не опаляющим, мягким, как в жаркие дни купальские. Да и Перуново время дождей и гроз ожидалось нескоро. Настало время, которое Зарислава любила. Время тишины природы и замирания. Ко всему глаз радовало красочное убранство деревьев и лугов. Бывшая когда-то изумрудно-зеленой, сочной да блестящей трава пожухла, местами пожелтела и задубела. Высились с обеих сторон в рост человека колючки да запылённые лопухи с лиловыми маковками. Однако лошади не брезговали таким лакомством, на ходу жадно хватали мягкими губами жёсткую траву. Наверняка в Ялыни уже началась жатва. Вспомнив о деревне, Зарислава целиком утонула в мыслях о родном крае, не заметив, как раскалённое око перекатилось к зениту. Вереница двигалась всё вперёд, пока лес не начал расступаться, а путь не стал ровным, оставив позади каменистые дебри, открывая взору чужие, неизведанные просторы.

Зарислава сощурилась от яркого света, разглядывая в сизой дымке извилистую, поблёскивающую серебряной змейкой реку.

— Вот и прибыли к месту, — отозвался Заруба, тоже щуря глаза. — Река Денница. Там за перелеском обжитые земли.

Сердце Зариславы разом подпрыгнуло, охватило её волнение, которое, верно, за раздумьями уснуло.

— Что же нас никто не встречает? Подобрались, поди, к самому сердцу острога, — фыркнул Стемир, приглаживая усы, косясь в сторону леса. — Чужаков так легко пропускают.

— Наверное, уже хлеб с солью готовят, — осмелился пошутить Вратко, но тут же остыл под ледяным взглядом Марибора.

— Нечего болтать попусту, — вмешался Заруба, но Марибор его остановил.

— Лучше поспешим, — бросил княжич кметям, пустил гнедого по ухабистому склону.

Остальным только и пришлось нагонять.

До места они добрались не так уж и быстро. Успели набежать облака, закрыв светило, и от солнечного, вселяющего в душу тепло дня не осталось и следа. Небо теперь хмурило, рассеивая туманное марево по земле. Перелесок давно остался позади, а дорога всё виляла по склонам да ухабам. Русло реки крылось за лесом, и когда сил уже не оставалось держаться в седле, и путники поднялись на очередной взгорок, чтобы встать на постой, им, наконец, открылся широкий мыс. На нём, как гнездо орла, разлёгся острог, частокол которого доходил до трёх саженей. По мере приближения завиднелись и избы небольшого посада из ремесленных построек и овинов.