Коктейль «Две семерки» (сборник) - Эдуард Тополь

Помимо того, что Столпер был киноклассиком, режиссером фильмов «Парень из нашего города», «Два бойца», «Живые и мертвые» и др., он еще был профессором ВГИКа, руководителем режиссерской мастерской, из которой вышел Борис Халзанов, постановщик «Открытия». Когда на Свердловской студии выяснилось, что половина материала, снятого Борисом в вильнюсской и сибирской экспедициях, – пленочный брак (почти все фильмы снимались тогда на пленке Шосткинской кинофабрики, и это было как игра в «русскую рулетку» – вы никогда не знали до съемки, какая партия пленки бракованная), студия оказалась на грани банкротства, и Столпер вылетел в Свердловск спасать своего ученика. А меня туда вызвали, как автора сценария, и там, в монтажной, сидя с великим мастером, я целый месяц наблюдал за его работой и как мог помогал из обрывков снятого материала выстроить, смонтировать и озвучить хоть какую-то внятную сюжетную линию.

По всей видимости, наше партнерство пришлось Столперу по душе и, приступив на «Мосфильме» к съемкам фильма «Четвертый» с Высоцким, Мариной Влади и Татьяной Ицыкович (Васильевой), Александр Борисович предложил мне написать сценарий для его следующего фильма. То есть, это был как раз тот период, когда режиссер и автор сценария начинают ухаживать друг за другом, и мы поехали обедать в «Кооператор». А едва мы вошли в ресторан, как сидевший у входа официант вскочил нам навстречу:

– Ой, это вы! Спасибо, что пришли! Нет, не сюда, не в общий зал! Идите за мной!

И повел нас через кухню в глубину ресторана, в заднюю комнату. По дороге я впервые увидел толстяка Амирана Ильича, хозяина ресторана. В белом халате и колпаке он стоял с радиомикрофоном и говорил куда-то:

– Свежий помидоры подними десять штук. Огурцы тоже давай, кинзу давай, редис тоже давай…

– С кем он говорит? – спросил я у официанта.

– С подвалом, с холодильником, – ответил тот. – Нам из Грузии каждый день самолетом присылают свежую баранину, овощи и фрукты…

А когда мы сели за стол, официант подал толстое меню и спросил:

– Вас как обслуживать? По-нашему или по-вашему?

– А какая разница?

– Большая, – улыбнулся он. – По-вашему – это когда вы сами выбираете из меню и заказываете. А по-нашему – когда мы вам приносим всё меню. Попробуйте…

– Ладно, – сказал я, лихача перед классиком. – Давай по-вашему.

О, это было великолепно! Среди мартовской зимы нам несли и несли блюда одно вкуснее другого – шашлыки, купаты, бастурму, сациви, запеченные куриные потроха, помидоры, огурцы, зелень, лаваш, грузинское вино…

В тот же вечер в Доме творчества я объявил всем – Смирнову, Трунину, Финну, Шлепянову, Ибрагимбекову, Бланку, Черных – о своем великом открытии – грузинском частном ресторане в Тарасовке, где любой, самый роскошный ужин стоит 10 (десять!) рублей на человека, а все, что вы не съели, вам заворачивают в лаваш и дают с собой. И с тех пор как минимум два раза в неделю мы отправлялись туда большим десантом на двух и даже на трех машинах.

Однажды на очередном Всесоюзном съезде кинематографистов патриарх советского кино Сергей Аполлинарьевич Герасимов, говоря о фильме Марлена Хуциева «Застава Ильича», сказал:

– Марлен Хуциев весит пятьдесят три килограмма, из них пятьдесят кило – это его талант…

В то время, о котором я тут рассказываю, в Павле Финне, авторе сценариев фильмов «Всадник без головы», «Вооружен и очень опасен» и др., тоже было не больше пятидесяти трех кэгэ. Но знаменит он был не только своим сценарным мастерством, а еще и открытием «закона Павла Финна», который гласил, что на любую компанию нужно столько бутылок сорокаградусного спиртного, сколько человек в этой компании – ПЛЮС ДВЕ! При этом, находясь в суперлегком весе, Павел мог (не знаю, как сейчас) даже в одиночку доказать верность своего закона и, приняв на грудь полтора литра, встать, сконцентрироваться и произнести очередной гусарский тост. Но мы, конечно, не подвергали его таким тяжелым испытаниям. Представьте себе темный зимний вечер, заснеженное по окна «Болшево» и три автомобиля – крохотный, как божья коровка, «Фольксваген» Саши Шлепянова, гениального бильярдиста и автора сценария фильма «Мертвый сезон», мой зеленый «жигуленок» и белую «Волгу» Лили Бернес, вдовы великого Марка Бернеса. В эту небольшую эскадрилью усаживаются как минимум двадцать разнокалиберных кинематографистов – от крупногабаритных Рустама Ибрагимбекова и Валентина Черных до малоформатных Павла Финна и вашего покорного слуги. Плюс наши подруги. «Вперед! – возглашает Шлепянов. – Необъятные просторы России ждут нас!» И мы отправлялись в тарасовский «Кооператор», где закон Павла Финна «Плюс две» был нами проверен многократно и выручил даже пятого февраля, в двадцатипятиградусный мороз, когда в «Кооператоре» не было отопления, а мы приехали туда отметить день рождения Рустама Ибрагимбекова…

Именно после этой поездки гениальный Боря Бланк написал в духе Пиросмани картину «Ужин в Тарасовке». На полотне фронтально, в шубах и дубленках, сидят за столом Александр Шлепянов, Рустам Ибрагимбеков, Валентин Черных и ваш покорный слуга, а по бокам, в торцах стола – сам Борис Бланк с женой, и за нами стоят официант и Давуд, сын Амирана. Вернувшись из эмиграции, я несколько лет разыскивал эту картину и наконец отыскал ее на антресолях мастерской Бориса Бланка. Потом, в московском Доме кино, был мой творческий вечер под названием «Отчет об эмиграции», на котором Юлий Гусман, тогдашний директор Дома кино, торжественно вручил мне эту картину, и я увез ее в США, теперь она висит в моем рабочем кабинете.

Недавно Павел Финн дал мне лондонский телефон Саши Шлепянова, с которым мы не виделись с 1978 года и которого я помню только таким, каким он смотрит на меня с этой картины. Я набрал этот номер и, как только услышал мужской голос, сказал:

– Пароль: «Необъятные просторы России ждут нас!».

Была – на долю секунды – задержка с ответом, это Шлепянов из Лондона пробросил себя в «Болшево» 1978 года. А потом спросил:

– Эдик?

– Пора ехать в Тарасовку, – сказал я.

– Но ведь нет уже ни Белого, ни Дома творчества, – сказал Шлепянов.

* * *

Из Интернета:

«В 2001 году Союз кинематографистов продал фирме «Контакт-плюс» Дом творчества в Красной Пахре. Как сообщали СМИ, покупатель в качестве бартера пообещал провести реконструкцию болшевского Дома творчества. Перестройка была начата и остановлена из-за нехватки средств».

Адмирал был настоящий, пожилой, питерский, в белом кителе цвета сливочного мороженого и с золотым шитьем на погонах и на воротнике. Он сказал:

– Вы только представьте: жаркий летний день тысяча восемьсот двадцатого года. Новенький и почти готовый бриг «Меркурий» со скрежетом ползет по стапелям первой севастопольской верфи и с гигантским всплеском ухает в воду.