Война сердец - Мелани Милберн

Джорджио почувствовал, как у него сжалось сердце.

— Ты не потеряешь этого ребенка, если я тебе помогу.

Она посмотрела на него с болезненной гримасой:

— Ты не можешь контролировать все на свете, Джорджио. Надеюсь, что ты наконец понял это.

Джорджио отказывался рассматривать возможность неудачи, поэтому стиснул зубы и упрямо заговорил:

— Пока беспокоиться не о чем, Мейя. У тебя маленький срок, но началась сильная рвота. Я где-то читал, что это хороший признак, подтверждающий сильную гормональную активность. Мы должны надеяться на успех, которого так долго ждали.

Она отвернулась от него и опустила плечи, будто готовясь к поражению.

— Я очень боюсь надеяться, — прошептала молодая женщина. — Я чувствую, что судьба готовит мне подарок, но я еще не получила его. Не могу избавиться от ощущения, что в последнюю минуту все опять сорвется и мои надежды рухнут.

— Ты не должна сдаваться, Мейя, — заявил Джорджио. — Сейчас ты обязана думать только о хорошем.

Она обернулась и посмотрела на него.

— Но нет никаких гарантий, правда? — Мейя вздохнула. — Я знаю, тебе не хочется говорить об этом, но ты потерял сестру, когда ей было всего три месяца. Она была живым, дышащим, активным ребенком. А сейчас во мне сидит крошечный эмбрион, который полностью зависит от моего здоровья. А вдруг, когда он или она родится, мы потеряем его или ее, как ты потерял свою маленькую сестру?

Выражение лица Джорджио стало бесстрастным. Мейя поняла, что перешагнула границу дозволенного. Разговоры о Кьяре были под запретом. Но Мейе хотелось поверить в то, что ее беременность поможет возродить отношения с Джорджио.

— Это совершенно разные ситуации, — сказал он сдержанно. — Конечно, выкидыши у тебя случались, но нам все-таки удалось зачать ребенка естественным путем. Мы должны принять то, что подарила нам судьба.

Она с силой сжала губы, отчего они побелели, как и лицо.

— А если опять ничего не получится?

Во взгляде Джорджио читалась стальная решимость.

— Мы не потерпим неудачу, Мейя.

— Джорджио… — начала она неуверенно. — Что ты чувствовал, когда я теряла детей?

Он вдохнул и медленно выдохнул.

— Я был опустошен и переживал за тебя и за себя. Да, я не демонстрировал свои чувства, но таков мой характер: я всегда замыкаюсь в себе, когда наступают трудные времена. — Джорджио помолчал. — Я должен был выглядеть сильным, чтобы ты могла на меня опереться. Я только теперь понимаю, до чего неправильно себя вел.

— Жаль, что ты скрывал от меня свои переживания…

— Что изменилось бы? — спросил он.

Мейя опустила плечи:

— Я не знаю…

Джорджио прикоснулся к ее щеке:

— Я не хотел обременять тебя. Я был уверен, что тебе хватает и собственных страданий. Но теперь мне понятно, что, если бы я был откровенен с тобой, ты поняла бы, каково мне приходится.

«Это многое объясняет», — подумала Мейя, но тем не менее молодая женщина все еще беспокоилась по поводу сохранения их брака. Если она опять не сумеет родить ребенка, будет ли Джорджио по-прежнему настаивать на продолжении их совместной жизни? Если же роды пройдут благополучно, сможет ли она жить с осознанием того, что Джорджио продолжает оставаться с ней не по любви, а исключительно ради ребенка?

— Ты сообщил деду о моей беременности? — спросила она.

— Пока нет, но, думаю, мы должны сказать ему об этом как можно скорее. У него улучшится настроение, как только он узнает, что может еще раз стать прадедом через несколько месяцев. Я буду молить небеса, чтобы он дожил до рождения своего правнука.

Мейя услышала нотки страдания в его голосе. Она по-прежнему не могла поверить в то, что жизнелюбивый и энергичный старейшина рода Саббатини скоро умрет. Мейя не представляла свою жизнь без Сальваторе. К тому же на плечи Джорджио ляжет двойная нагрузка. Ему придется поддерживать семью в трудное время и одновременно управлять бизнесом.

— Я тоже хочу, чтобы он дожил до этого дня, — тихо проговорила она.

— Мы расскажем ему сразу же после визита к врачу, — решил Джорджио. — Помочь тебе собраться? Поедем на моей машине, если не возражаешь.

Мейя откинула назад мягкие шелковистые волосы:

— Мне нужно принять душ…

— Поторопись, а я тем временем позвоню доктору. — Джорджио достал мобильный телефон. — Я поручу одному из сотрудников перевезти Гонзо и твои вещи на виллу.

Все происходило так стремительно, что Мейя едва могла собраться с мыслями. Душ помог ей восстановить силы. Сильная тошнота отступила. Мейя надела джинсы и свитер, набросила на плечи плащ и спустилась вниз. Джорджио нетерпеливо ждал.

Он одарил ее столь редкой для него искренней улыбкой, что у молодой женщины сжалось сердце.

— Ты выглядишь намного лучше. Сейчас не тошнит? — спросил Джорджио.

Она покачала головой:

— Нет, теперь я в порядке.

Джорджио придерживал дверь открытой, приказывая Гонзо сидеть на подушке в прачечной, а не болтаться возле двери, через которую пес собирался выскочить на улицу.

— Гонзо перестает слушаться, — заметил Джорджио, подводя Мейю к автомобилю, припаркованному перед домом, что было не совсем законно. — Ты слишком мягко с ним обращаешься.

Он отключил сигнализацию с помощью пульта дистанционного управления.

Она бросила на Джорджио обиженный и немного злой взгляд.

— Он расстроился из-за переезда на новое место жительства, — объяснила Мейя. — Теперь я понимаю, почему дети плохо себя ведут, когда их родители разводятся. Переезд в другой дом для них — настоящее бедствие.

Джорджио открыл для нее дверцу со стороны пассажирского сиденья.

— Не я первым подал на развод, — напомнил он, выразительно посмотрев на нее.

— Нет, но все равно подал бы рано или поздно, — бросила она.

Джорджио не ответил, захлопнул дверцу и обошел автомобиль, чтобы расположиться на водительском сиденье. Его лицо стало мрачным и задумчивым.

Сердитая Мейя пристегнула ремень безопасности. Она подождала, пока он сядет за руль, потом сказала:

— Поверь, я делаю все возможное, Джорджио. Я не специально избаловала Гонзо. Пес скучает по тебе, вот и все. Я не сразу поняла, как ему плохо без тебя.

Он окинул ее непостижимым и невероятно серьезным взглядом:

— Ну, теперь ему больше не придется беспокоиться.

Мейя опустила руки на колени, сцепив пальцы.

— Мы ничего не обсудили, как полагается, — вздохнула она. — Ты заявил, что мы никогда не разведемся, но это зависит не только от тебя. Наверняка я тоже имею право голоса.