На капитанском мостике - Иван Петрович Куприянов

отобьет меня у тебя.

Н а т а ш а. Эх, Федя, плохо ты знаешь нас, женщин. Муж, которого может увести на веревочке первая попавшаяся женщина, — это же не муж, а бродячий телок. А с бродячим ни первая, ни вторая жена радости большой не увидит.

Б о л ь ш а к о в. Ну и как, все выпалила?

Н а т а ш а. Все по порядку рассказала. И то, что любит тебя, и то, что ходит с тобой на прогулки, и даже о своей ночевке у тебя сообщила.

Б о л ь ш а к о в. Так сразу во все свои тайны и посвятила? Ну вот и доверяй вам свои сердечные дела.

Н а т а ш а. А как только узнала, что я твоя жена, так тут же заявила, что она на стройке больше не работает, о чем попросила тебе сообщить.

Б о л ь ш а к о в. Как это — не работает? Вот девчонка, вот взбалмошный ребенок! Никакого сладу с ней нет.

Н а т а ш а. Вот видишь, нет тайны, которая не стала бы явью.

Б о л ь ш а к о в. Ты веришь мне?

Н а т а ш а. Знаешь, Федя, я так хорошо знаю тебя и так хорошо поняла Буланову, что можешь вопросов не задавать.

Б о л ь ш а к о в. Спасибо, Наташа. (Обнимает, целует.) Я не мог не заинтересоваться ее судьбой. Да ты же сама первая меня осудила бы, если бы я побоялся сплетен и не подал ей руки.

Слышен вой сирены, заводские гудки.

Н а т а ш а. Это что? Тревога?

Б о л ь ш а к о в. Да, тревога, Наташенька. (Быстро одевается.)

Появляется  З о н д а е в, он в телогрейке и в заячьей шапке-ушанке, за ним — М а р к и н.

З о н д а е в. Товарищ Большаков! Беда! Большая беда пришла.

М а р к и н. Котлован под воду уходит.

Б о л ь ш а к о в. Вы с плотины?

М а р к и н. Оттуда. За вами прибежали.

Б о л ь ш а к о в. Прокофьев там?

З о н д а е в. Нет, он еще с охоты не вернулся.

Входит  Т о л с т о п я т о в.

Т о л с т о п я т о в. Федор Федотович!..

Б о л ь ш а к о в (перебивает). Знаю! Прокофьева нет. Принимайте командование на себя.

Т о л с т о п я т о в. Я готов.

Н а т а ш а. Федя, может быть, мне не ехать?

Б о л ь ш а к о в. Нет, ты должна ехать. Билеты на самолет я заказал. Машину до аэродрома тоже.

Н а т а ш а. Да, но…

Б о л ь ш а к о в. Отложить срок защиты диссертации? Не вижу оснований. Я постараюсь проводить тебя. Пошли, товарищи!

Большаков, Маркин и Зондаев уходят.

Т о л с т о п я т о в (вдогонку). Секундочку, я задержусь. (Подходит к телефону, берет трубку.) Дежурного диспетчера… Прошу срочно вызвать на плотину начальников участков… Да! И начальников служб — сейчас же… Толстопятов. (Снова звонит.) Город?.. Штаб авиачасти… Да… Командира!..

З а н а в е с.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Ночь. Метель. Воет декабрьская вьюга. Слышен рокот моторов, голоса рабочих. Полукруглая бетонная стена — шлюз. На стене металлические скобы — лесенка на верх плотины ГЭС. Стена покрыта морозным инеем. На скобах образовалась ледяная корка. Сверху мощные лучи прожекторов освещают дно. Шлюз соединен с другими, образуя как бы коридор. У стены горит небольшой костер. На сцене  Т о л с т о п я т о в  и  П о д х в а т о в.

Т о л с т о п я т о в. Я спрашиваю, товарищ Подхватов, почему не все насосы работают у вас?

П о д х в а т о в. Степан Сократович, насосы тоже имеют право на отдых. Они же то и дело перегреваются.

Т о л с т о п я т о в. А вы докладывали главному механику? Что он смотрит?

П о д х в а т о в. Он на верхней перемычке.

Т о л с т о п я т о в. А что делают ваши механики?

П о д х в а т о в. Они настаивают, чтобы насосы отправить в ремонтные мастерские.

Т о л с т о п я т о в. Кто у вас командует на участке: вы или механики?

П о д х в а т о в. Командую я, но…

Т о л с т о п я т о в. Так вот, Николай Афанасьевич, приказываю вам, да-да, приказываю: насосы не снимать! Пусть ремонтируют тут, на месте.

П о д х в а т о в. Степан Сократович, но этого сделать невозможно. Моторы же надо разбирать!

Т о л с т о п я т о в. И еще: откачку воды не прекращать ни на секунду. И вы, Николай Афанасьевич, несете персональную ответственность. И прошу учесть это!..

П о д х в а т о в. Как вам угодно.

Вбегает  З о н д а е в.

З о н д а е в. Товарищ инженер Подхватов, сколько, понимаешь, можно ожидать, а?

П о д х в а т о в. Товарищ Зондаев, я уже сказал и вам и Маркину — производить сварку внутри трубы я не разрешаю! Потрудитесь снять верхний слой земли с нее, найти трещину и положить внешний шов.

Т о л с т о п я т о в. Позвольте, о какой трубе идет речь?

П о д х в а т о в. Я не успел вам доложить, но у нас несчастье: лопнула всасывающая труба на насосной станции.

Т о л с т о п я т о в. Как? И вы молчите?! Ну, знаете ли… Чтобы заделать трещину, надо сварку произвести в два шва: снаружи и изнутри.

З о н д а е в. Вот именно. Мы про это-то ему и толкуем, а он, понимаешь, талдычит одно и то же: «Не могу, нельзя, не разрешаю».

П о д х в а т о в (Зондаеву). Да, я не могу! Да, я не желаю… рисковать вашими жизнями.

З о н д а е в. Ты, понимаешь, за свою жизнь беспокойся.

П о д х в а т о в. Товарищ Зондаев, а если вы отравитесь газами, отвечать за вас будет Подхватов?

З о н д а е в. Зачем отвечать? За меня не надо отвечать. Я сам за себя отвечу. Дело горит, а ему, понимаешь, свою шкуру жалко!

П о д х в а т о в. Товарищ Зондаев, прошу без оскорбления личности!

З о н д а е в. Степан Сократович, а вы?

Т о л с т о п я т о в. Прошу срочно, немедленно приступить к заделке трещины.

З о н д а е в. Значит, разрешаете? Спасибо! Большое спасибо!

П о д х в а т о в. Степан Сократович, ваше решение до добра не доведет.

Т о л с т о п я т о в. Пройдемте к месту аварии.

П о д х в а т о в (на ходу). И я предупреждаю вас, Степан Сократович, за последствия я не отвечаю!

Уходят. Появляются  р а б о ч и е. Они несут кули с цементом, не останавливаясь проходят мимо. Появляются  Б о л ь ш а к о в  и  П р о к о ф ь е в.

П р о к о ф ь е в. Эх, Федор Федотович, странный вы человек, ей-богу. Разве вам с вашим здоровьем можно кули с цементом таскать?

Б о л ь ш а к о в. А вы сами? Я же видел. Восьмипудовую балку разве не вы тащили на верхней перемычке?

П р о к о ф ь е в. Сравнили тоже. Я же битюг. Мне это что? Хотите, я вас вместе с кулем унесу. А у вас осколок в голове.

Б о л ь ш а к о в. Ничего, справлюсь. Река не унимается, и, когда ее напор ослабнет, еще неизвестно. Люди с ног валятся, и на этом участке самое узкое место.

П р о к о ф ь е в. Я понимаю ваш душевный порыв, но сами рабочие просят запретить вам это. (Показывает на куль.) И, кроме того, мне нужен ваш совет — есть ряд новых предложений по ликвидации прорыва. У меня сейчас соберутся. Прошу зайти ко мне. Я, конечно, понимаю — очень красиво, когда командир все время был впереди на лихом коне, но…

Б о л ь ш а к о в. Я сейчас приду. (Берет куль и уходит.)

П р о к о ф ь е в. Неугомонный человек этот Большаков.

Появляются  р а б о ч и е  с кулями цемента, молча проходят вправо.

(С гордостью.) Герои! Да!.. А этого… могло и не быть… (Быстро поднимается вверх по скобяной лесенке.)

Появляются  М а р к и н  и  З о н д а е в. Тоже с кулями.

М а р к и н. Стой, друзья, перекур.

Рабочие сбрасывают ношу, подходят к костру.

Зондаев, ты же щеку себе отморозил.

З о н д а е в. Здесь?

М а р к и н. Да нет, вот где (указывает). Три, браток, три, да посмелее…

З о н д а е в. Так хорошо?

М а р к и н. Еще, еще три, пока красной не станет. Да, морозец сегодня подходящий.

З о н д а е в. Ну, понимаешь, и