Анастасия, ты прекрасна! - Владимир Атомный

Она села в уголок, к стене, я с другого края стола. Чайник шумно взялся тормошить молекулы воды, а нашим взглядам не хочется размыкаться, словно мир перевернулся с ног на голову и теперь пристальный взгляд наоборот приятен и не является признаком бескультурья.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Я… ну…

— Хочу кое-что рассказать — эта комната, по сути, мой дом. Уже больше трёх лет я живу здесь. Когда сезон — вожатый, а в остальное время — сторож. Для меня большое событие видеть тебя здесь. Так, погоди!

Я продолжил манипулировать с чаем. Пью травяной. Часть собираю сам, часть докупаю в аптеках. Вернее, Эконом привозит. Поэтому надо сделать купаж, перед завариванием.

Настя заметно нервничает. Это понятно и по немного дёрганным движениям, и по дыханию. Я накрыл её ладонь своей, на что девушка тут же отозвалась и сжала пальцами мои. Меж нами прошла искра.

Я встал и щелкнул маленьким выключателем на проводе. Ночник тут же отозвался — ажурный плафон осветился слабым жёлтым светом. Далее я погасил основной, задёрнул шторы и вот уже комната преобразилась в довольно уютное и достаточно тёмное гнёздышко.

Настя смотрит во все глаза, ловит каждое движение. Я приблизился и протянул руку:

— Можно?

Она подала свою мягкую, чуть прохладную ручку и встала. Послушно сделала пару шагов до кровати. Здесь я отпустил и с распаляющимся естеством оглядел её юное тело. Осторожно, едва касаясь, провел пальцами по рукам, поднялся к плечам. Погладил шею и ключицы. Всё едва-едва, как если бы девушка была хрупче снежинки.

Затем опустился на колени, сел. Так же нежно принялся ласкать и любоваться ножками. От такого её пробрала дрожь и кожа стала гусиной. Мои руки пошли выше. Без спешки, но и не медля… и больше не довольствуясь тканью.

В этот раз я сам освобожу её от плена нижнего белья. Вскоре пальцы подцепили его с двух сторон и я потянул. Настя нисколько не сопротивляется, наоборот, сначала ловко переступила, чтобы я завершил процесс, а потом и вовсе расставила ноги. Так же, как и в лесу.

— В этот раз мы сделаем немного иначе, моя прекрасная, — прошептал я, пряча комочек ткани в карман.

Она с готовностью сменила жар ожидания ласк во взгляде на менее пылкое любопытство. Я же скинул лёгкую куртку, оставшись только в майке, затем лёг на кровать и поманил её:

— Забирайся с ногами. Та-а-к… теперь перекидывай через меня одну…

Она неловко покачнулось, стоя на коленях, но кровать довольно жёсткая и Настя устояла. Затем поспешно перекинула ногу, я немного скорректировал и вот уже юбка сарафана накрыла мне голову. Свет обрёл зеленоватый оттенок и его едва хватает, чтобы рассмотреть прелестный вид.

Я сместился немного ниже и попросил Настю опустится. Руки она положила на изголовье, а затем, очень аккуратно, коснулась моих губ нежными, ароматными лепестками. Умытыми и со следами особой сыворотки с земляничным вкусом. Но и своего сока её розовый бутончик источает значительно больше, словно я раскрыл ларь со страстью в прошлый раз.

Тут же, читая мои мысли, Настя испустила лёгкий стон. Мне и самому хочется сопроводить ласки звуками, ведь желанный уголок её тела снова открыт и доступен.

С чувством и толком я начал претворять в жизнь обоюдные фантазии. Мне нравится всё: неспешность, обстоятельства, стихийность, а потом и аромат, и вкус, и ощущения. Конечно, я был бы рад обоюдным ласкам. Моё естество просто застыло от напряжения, Насте этого не видно, ибо сидит в другую сторону, но даже просто имея возможность касаться в столь интимном месте ставшую обожаемой девушку, для меня уже большое счастье и огромное наслаждение.

Как быстро и легко мы учимся нужным движениям… вот уже Настя начала покачиваться и поджимать бёдра для большего удовольствия. Я стараюсь попадать в такт и улавливать чего же ей хочется. Больше ли внимания земляничке клитора, а может глубже и быстрей погружаться меж створками малых лепестков. Кончиком мне удаётся ощутить упругую плёнку плевы, с маленькой дырочкой в серединке. Это особые ощущения! Кажется, что сейчас я даже без ласк могу вдруг оказаться объятый оргазмом, а штаны и трусы буквально намокнут от просящегося наружу семени.

Настя двигается всё настойчивее. Язык скользит по всем складочкам, ямочкам и холмикам. Пару раз я специально не убрал его выше и кончик прошёлся по кружку ануса. Все девушки и женщины разные. Кто-то не достигнет вершины без проникновения, кому-то достаточно ласк клитора, но есть и такие, кто подкрепляет «нормальные» ласки дополнительной стимуляцией. Пусть Настя сама поймёт, что ей нравится.

Так и получилось — пока я руками глажу её бёдра сбоку, а язык, как верный солдат на службе у королевы, бьётся за наслаждение госпожи, Настя продолжает в движении искать точку входа в рай. И те случайный соскальзывания ниже стали случатся чаще.

Наконец её бёдра сошлись, сжимая меня в нежной тесноте. Таким трепетным и нежным бутоном, она до боли надавила на источник удовольствия. В чём, как не в терпении можно найти удовлетворение… в старании подарить предмету восхищения самое высокое удовольствие.

Её оргазм был бурным и долгим. Тело замирало и начинало биться в танце наслаждения вновь. Пока источник не иссяк.

Вернувшись в сознание, Настя сместилась ниже, на грудь, а потом и на живот. Мечтам, что сядет ещё ниже было не суждено сбыться.

Помогла ткани сползти и говорит:

— Это было очень круто.

В глазах девушки до сих пор не утих огонь. И я продолжаю чувствовать её запах и ощущать влажность от выступившего пота. Налипшие на лицо волосы она старательно заправила за уши.

— Мне тоже было хорошо.

— Но… — призадумалась она.

— Всё нормально, пойдём пить чай, — улыбнулся я.

Глава 4. Жезл власти в твоей руке

Она упорхнула в ночь, оставив целый ворох чувств и ощущений. Вот в приглушённом жёлтом свете стоит её чашечка с остатками чая. В комнате, на контрасте со свежим воздухом из окна, целый букет ароматов. Там и нотки её средств ухода, и едва слышимый запах секреции, а подавляет всех травяной дух чая.

Плеснул себе ещё и буквально упал на стул. Тело до сих пор в готовности, желание лишь подёрнулось дрёмой. В душе, плещется в золоте заката, восторг. Совершенно не хочется топтать пламя эмоций, рассеивая его силой медитации, чтобы потом холод разума развеял всю сказочность момента на безжалостном ветру реальности.

Да, моя гранитная расчётливость дала трещину. Броситься в такой омут страсти — это пренебречь собственной безопасностью, но к чему мне эта жизнь в клетке?