Застенец 3 - Дмитрий Билик

протянул руку в ответ. И когда наши ладони коснулись, а пальцы сцепились, я выплеснул из себя дар.

Самое глупое, что может быть — включать гордость, когда оно того не стоит. Неужели так трудно попросить немного подзарядить себя? С меня убудет, что ли? Нет, надо играть в умирающего старика, который неожиданно понял, что магия — зло. По мне — магия была именно тем, что в нее вкладывали.

Я передавал силы, и на моих глазах морщины учителя разглаживались, сам он выпрямлялся, брыли втягивались. Он вновь становился тем самым Будочником, который меня поначалу раздражал. И не могу сказать, что мне это не нравилось.

Когда показалось, что уже достаточно, я расцепил рукопожатие, довольно глядя на творение рук своих. Нет, в общем-то Будочника сотворил не я, а какой-то мужчина с женщиной, давным-давно. И не совсем руками. Но вернул ему молодость, без всяких регистраций и смс, именно я.

— Ты очень наивный, лицеист, — сказал учитель уже позабытым мною голосом, но как-то чрезвычайно грустно. — Добро надо делать, только если тебя просят.

Я хотел было ему возразить, но в этот момент почувствовал какую-то странность. То, чего быть не могло. Мой дар стал словно разливаться вокруг. Я взглянул на Будочника с помощью магии и содрогнулся. Он напоминал решето, которое для надежности еще и продырявили ножом. Дар вытекал из многочисленных щелей стремительно, без всякой надежды задержаться внутри. И Будочник вновь старел на глазах.

— Со мной все решено, — продолжил он. — Главное — запомни, что я тебе сказал. Это очень важно.

В мгновение ока учитель стал еще более дряхлым, чем был. Казалось, моя хитрая уловка вытянула из него последние ресурсы. Глядишь, еще чуть-чуть и он развалится на части.

— Тебе надо идти, лицеист, — сказал Будочник. — Да и мне уже пора.

Я хотел ответить что-то. Оправдаться или просто объясниться. Однако учитель с несвойственной для такого старого тела силой буквально вытолкал меня за дверь. А после захлопнул ее.

На душе стало гадко и пусто. Даже все эти тошкены, эфери и угроза нашему миру отошли на второй план. Я внезапно осознал, что это, скорее всего, была наша последняя встреча с Будочником. Чтобы жить — ему нужно находиться там, где магия постоянно бьет ключом. Где ее настоящий источник.

Домой не хотелось. К тому же, в душе поднялось что-то невероятно гадкое, беспокойное. Здесь было лишь одно существо, которое могло меня понять.

Миша Хромой оказался на месте, но он разговаривал с какими-то мужиками. Мне он лишь кивнул головой. И в нынешней ситуации так было даже лучше.

Кьярд ждал. Причем, очень долго. Я ощутил его тревогу, беспокойство и обиду. А еще мой иномирный конь втянул носом воздух, испуганно заржал и попятился, пока не уперся в стену.

— Пахнешь с-с-с-смертью, — прошипел он.

— Да, встретил тут одного товарища из твоего мира.

Я уселся прямо на устланный соломой пол и облокотился о балку. Кьярд, преодолевая страх, медленно подошел ко мне. Громко фыркнул, но все-таки положил голову на плечо.

— Мы с-с-справимся…

— Надеюсь, — ответил я и обнял могучую шею.

Глава 6

Как бывает обычно, после бурного этапа жизни наступили суровые и даже скучные будни. Будто кто-то наверху решил, что на мою долю уж очень много выпало испытаний и теперь надо отдохнуть.

К тому же зарядили дожди, поэтому футбол пришлось поставить на паузу. Был бы манеж или зал — другое дело. Вот только где их взять? Из основных занятий у меня остался лишь лицей, в котором мы задерживались даже после уроков. Лично мне было скучно дома, а друзья оставались за компанию.

Что мы делали? Искали новые, диковинные заклинания. Иногда такие, о которых вроде все и забыли. Простые даже пытались воссоздать. Горчаков осваивал нечто, что в моем мире назвали бы практикой медитации. Он уходил в себя, настраивался, а потом мог превратить комнату в какой-нибудь уголок своего мира. Само собой, все это было не по-настоящему. Пока на такое силенок у Ильи не хватало.

Дмитриева по какой-то причине застряла между пятым и шестым рангом. Хотя, по ее словам, дома большая часть заклинаний получалась. Однако стоило начать показывать их мне, как даже не очень сложные формы выходили коряво.

Что до Протопопова, то он пропадал целыми днями в нашей кузне. Хотя, тут я не удивлялся. Где еще быть артефактору с ответственным поручением?

Я же поставил себя на паузу. Ничего не делал, хотя думал столько, что на две головы хватит. К примеру, о том самом сульфаре, который отдал старшему врачу. Забрать его, по вполне понятными причинам, я не мог. По крайней мере, пока не придет в себя племянница Иллариона. А потом… Не то, чтобы меня мучили моральные терзания. Скорее, я думал о том, как бы это все провернуть наиболее тихо.

Но между тем дни неумолимо летели и вскоре настала суббота. Та самая, которая предвещала деньги и возможность наконец-то разобраться с Рукой Всевластия.

Я смотрел на высокие деревянные помосты, возведенные исключительно благодаря фантазии и трудолюбию Горчакова, и немного волновался. Если приглядеться, то становилось понятно, что это не простые леса, выросшие на несколько уровней, а целый город с основными улицами, которые вели к постаменту с Рукой Всевластия.

Входов в «город» существовало восемь, и они были отделены друг от друга. На каждый вход отводилось по четыре команды. Из которых только одна могла войти внутрь. И то не полностью. Право представить магическую группу отдавалось всего лишь одному человеку. Сомнений, что в «город» будут входить капитаны команд, у меня не было.

—Здоровенная фиговина, — усмехнулся Протопопов, который по моей просьбе пришел сюда раньше остальных.

— Тридцать человек строили почти неделю, — ответил я. — Надо сказать, что мои соревнования становятся с каждым разом все дороже.

— Зрителей необходимо удивлять, — согласилась Лиза.

Угу, только что будет через полгода? Разломы на разогреве и бои против Падших в финале? Это надо еще смотреть райдер тех же тошкенов. А то — вдруг не потяну.

— А чем тут удивлять? — не понял Протопопов. — Ладно, бои четырех команд «все против всех» это интересно. Что потом? Смотреть, кто более ловкий и быстрее прочих заберется наверх?

— На каждом уровне деревянного города…

— Посада, — поправил меня Горчаков. — Я же говорил, что назвал проект «Посад».

— Хорошо, — согласился я.

Что касалось