Душа тьмы - Дин Кунц

— Мое имя — Касостро, но ты можешь называть меня Кае, — сказал он.

— Зови меня Симеон, — прорычал я.

— Теперь ты должен принять облик кентавра, — сказал Кае, подойдя ко мне. Его копыта гулко стучали по земле и пару раз высекли искры из булыжников. Длинный хвост развевался по ветру, лениво обмахивая бока.

— Мне нравится облик волка, — сказал я, роя землю. Мои когти скрежетали по камням — я точил их для дальнейших убийств.

— Он чересчур понравился тебе, — сказал Кае. — Это плохо.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, глядя на него своими мерцающими глазами, надеясь этим взглядом пробудить в нем ужас. Но ничего не вышло.

— Ты подвергаешься опасности слиться с тем аналогом, который воплощает твою психическую энергию в данный момент. Хотя такая энергия податлива, со временем прочность облика возрастет, подавляя желание принять иную форму. Пробудь волком слишком долго — и ты обнаружишь, что пойман не только обличьем, но и характером этой твари.

— Ерунда, — возразил я, но не очень убедительно и так невнятно, что лишь подтвердило замечание Каса.

— Ты опровергаешь свои собственные слова.

— Я эспер, — сказал я.

— Ну и что?

— Я знаю толк в таких вещах.

— Но не понимаешь особенностей вселенной подсознания. Здесь хватает ловушек, которые в два счета поймают тебя — да-да, именно тебя, учитывая твое прошлое и твое ментальное состояние.

Я копнул землю.

— Так помоги мне понять, — выдавил я наконец, обуреваемый сомнениями. Мне не хотелось верить его словам. Я предпочел бы бежать, рвать мясо и играть с самками в темноте логова.

— Ментальные ландшафты Ребенка населены лишь созданиями из легенд и мифов. Он много читал об этом с тех самых пор, как выучил буквы, просмотрел сотни кинолент. Это было ему интересно, поскольку он надеялся найти цель более привлекательную, чем та, что связана с христианским мифом о Втором Пришествии, который он относил к себе.

— Но тот волк совсем не мифическое создание, — возразил я. В волчьем обличье говорить по-человечески было нелегко.

— Есть одна тибетская легенда о монахах, превращенных в волков. Это были люди, которые любили роскошь и предали истину своей религии. Они были жадны до женщин, вина, драгоценностей и еды — до всего, что служит для наслаждения. После того как они надругались над детьми, их Бог пришел к ним в обличье демона и предложил им бессмертие в обмен на души. Он учинил им испытание, желая знать, полностью ли они предались злу или есть еще в их душах что-нибудь хорошее. Но все девять монахов с жадностью ухватились за бесконечную земную жизнь, пожертвовав нирваной, вечной жизнью на ином плане бытия. Тогда Бог дал им бессмертие и сокрушил их души. Но дал бессмертие в облике волков, злобных, всем ненавистных тварей, которые не могут познать женщину и вынуждены прятаться в темных логовах, тварей, неспособных ощутить вкус вина или жареного мяса.

— А ты хочешь, чтобы я превратился в кентавра?

— Да. Чем чаще ты изменяешься, тем меньше вероятность, что тебя поглотит какой-нибудь мифологический прототип. А ты, преследуя цель, которой не достичь в человеческом облике, близок к этому.

— Я могу сопротивляться.

— Ты не можешь, — возразил Кае, отбрасывая назад золотистые кудри. — Именно ты, потому что всю жизнь, как и Ребенок, искал в неверной логике мифов оправдание собственному существованию.

— В христианском мифе, — поправил я, недоумевая, зачем спорю.

— Это тот же самый уровень. Христианский миф может поймать тебя так же легко, как и любой другой. В любом мифе ты найдешь ту же простоту и привлекательность, что и в христианских легендах. И ты никогда не покинешь этого места.

И тут впервые я вспомнил о Мелинде. Я выкинул ее из головы, забыл об интервью с ней в том, другом мире, о ее улыбке, ее стройном теле. А теперь эти воспоминания заполнили мое сознание.

Через некоторое время Кае спросил:

— Так ты будешь?

— Что?

— Меняться.

— Я полагаю.., да.

— Тогда скорее. Я помедлил.

— Скорее.

И я изменился.

Мы шли через холмы, мы скакали под стальными грозовыми облаками. Мои золотые волосы развевались по ветру — хвост тоже.

Эта скачка была куда лучше, чем бег в волчьей шкуре, ибо даровала ощущение радости и свободы.

Однако Ребенка здесь не было. Мы искали везде. Обследовали даже ровный белый пляж, на который набегал прибой, разбрасывая раковины и разгоняя крабов. Отпечатки наших копыт остались в грязи болот, на жирном черноземе долин, на прибрежном песке. Мы поднимались на немногочисленные скальные пики и оглядывали эту часть мира в поисках пещеры и норы. Со временем, когда стало ясно, что здесь нет ни комнаты с синим полом, ни выхода из подсознания Ребенка, мы достигли завесы тумана, за которой скрывалась другая часть мира.

Пришла пора расстаться с кентавром Касом, хотя мне и хотелось пребывать здесь в облике получеловека-полуконя. Он рассказал мне, как распроститься с обликом кентавра, оказавшись за туманной стеной, я внимательно выслушал его и обещал все в точности исполнить.

В следующем ландшафте я снова принял человеческий облик, хотя сбрасывать прежний мне было неимоверно жаль. Здесь вообще отсутствовала жизнь — ни единого существа, облик которого я мог бы принять, так что не стоило и волноваться относительно возможности слияния с каким-нибудь мифическим персонажем. Это была страна разрушенных черных гор и скал самых причудливых форм. Солнечный свет отражался от зеркальных камней и становился удручающе темным, коричневого оттенка. Воздух был неподвижен, как в закупоренном сосуде, не потревоженный даже малейшим дуновением ветерка. Ни звуков, ни движения. На небе, всегда отвратительно желтом, как темная горчица, ни облачка.

Я шел вперед.

Гладкие ониксовые скалы холодили мои босые ноги. Когда я карабкался на них, мои пальцы извлекали из сверкающей поверхности противные звуки, совершенно невыносимые в мертвой тишине.

Это место мне совсем не нравилось, я стремился поскорее выбраться отсюда. Но именно здесь я нашел Ребенка, нашел то место, где он был заключен в своем безумии...

Проделав по черной стране долгий путь, я добрался до скального разлома тысячу ярдов длиной и три ярда шириной, сужавшегося ближе ко дну до двух футов. Внизу, примерно в трехстах футах, мерцал синий свет. Он походил на ласковый отблеск текущей воды, но после однообразия унылого ландшафта, через который я пробирался последние несколько минут, и этот неяркий свет больно резал глаза.

Я крикнул, и внизу зашелестело эхо, но ответа не последовало. Если именно здесь и ждал меня Ребенок, связанный своей ненормальностью, окруженный безымянными демонами, то он не был способен отозваться.