Бабушкин подарок - Пола Льюис

— Никогда не видела ничего более прекрасного, — воскликнула Гледис с восторгом, снимая маску.

— Я, наверное, тоже, — согласился он, выходя вместе с ней из воды.

Пока она причесывалась и надевала рубашку, чтобы прикрыть плечи от солнца, Крис принес ланч.

Он расстелил покрывало в тени пальмы. Глед подошла и опустилась на колени, чтобы открыть корзину. Внутри были огромные сэндвичи с салатом и крабами, ломтики папайи и ананаса и свежайшее домашнее печенье из шоколадной стружки. Она вытащила две холодные банки содовой и одну вручила Кристоферу.

Они поели, потом, утомленные купанием, обдуваемые легким прохладным бризом, задремали.

Гледис проснулась первой. Крис лежал на спине, прикрыв глаза рукой от слепящего солнечного света. Она никогда не видела, чтобы его лицо было таким спокойным и расслабленным. Несколько минут она рассматривала его, а думала об отце, которого очень любила. Крис чем-то так сильно напоминал отца, что ей было больно находиться рядом с ним, и в то же время это волновало Гледис. Узнавая своего спутника, она открывала часть своего прошлого и себя самой, которое, как она думала, давно исчезло. С этим парнем она чувствовала себя невероятно естественно.

Когда она это осознала, на сердце у нее стало еще тяжелее. Нельзя в него влюбиться. Будет ужасно, если ее жизнь будет похожа на жизнь матери. Та была еще молодой женщиной, когда умер ее муж, но так и не вышла больше замуж. Она не хотела испытывать ту боль, которую причинила ей любовь к отцу Гледис.

Она села, обхватила руками колени и прижала к ним лоб, с трудом сдерживая подступающие слезы.

— Глед? — Голос у него был мягкий и хрипловатый.

— Все-таки вам не нужно было оставлять компаньонов и записки к ним в гостинице, — сказала она напряженно. — И телефон тоже.

— Почему же?

— Потому что вы мне слишком сильно нравитесь.

— И в этом проблема?

— Да! — вскричала она. — Разве вы не понимаете?

— Очевидно, нет, — сказал он с такой нежностью, что ей захотелось вскочить на ноги и крикнуть, чтобы он замолчал. — Может быть, вам лучше объяснить мне, — добавил он.

— Не могу, — прошептала она, низко опустив голову. — Вы никогда мне не поверите. Я не виню вас… я бы сама себе не поверила.

Кристофер колебался.

— Это имеет какое-то отношение к тому, что с вами было, когда я поцеловал вас в первый раз?

— Единственный раз!

— Ну, это можно изменить.

Гледис вздернула голову, услышав, каким небрежным тоном он это произнес, как будто уже решил заранее поцеловать ее.

Он оказался прав. Поцелуй был нежным. Она наслаждалась и сопротивлялась одновременно. Сопротивлялась, не желая отдавать Кристоферу своего сердца, потому что знала, какая судьба ждет женщин, полюбивших таких мужчин.

Это опять произошло. На Глед нахлынули душевные муки, которые причиняли почти физические страдания, но сейчас гораздо сильнее, чем в тот первый раз. Его прикосновение каким-то образом переступало за границы чувственного. Гледис не смогла бы описать это иначе. Его пальцы провели по ее виску. Его губы прикасались к ее лицу, лаская подбородок, щеку, глаза. Глед застонала — не от удовольствия, а от страха, от глубоко проникшей боли…

— О, нет…

— Это происходит опять, да? — с тревогой прошептал Крис.

Она кивнула.

— Вы чувствуете это?

— Да. И в тот первый раз тоже.

Глаза Гледис медленно раскрылись.

— Я не могу вас любить.

— Вы уже говорили мне это. Не один раз.

— Это совсем не личное. — Она постаралась незаметно высвободиться, но Крис крепко держал ее в своих объятиях.

— Расскажите мне, что вас так сильно тревожит.

— Не могу. — Глядя вдаль, она остановила свой взор на дымчато-голубом силуэте горы. Что угодно, лишь бы не смотреть на него.

— У вас есть кто-то еще?

Солгать было бы так легко. Рассказать о Барте, как будто между ними не дружеские отношения, а сильные чувства. Но Глед не могла заставить себя сделать это.

— Нет, — жалобно проговорила она, — но хотела бы, чтобы это было так.

— Почему? — резко спросил он.

— А вы? — вопросом на вопрос ответила Гледис. — Почему вы ищете моего общества? Почему пригласили меня пойти с вами на званый ужин? Наверняка есть кто-то еще, кому это подошло бы гораздо лучше.

— Должен сказать, ни на одну другую женщину мои поцелуи не действовали так, как на вас, — признался он.

— Но я была груба с вами.

— Вообще-то не столько груба, сколько забавна.

— Но почему? — спросила Глед. — Что во мне есть такого, что вызывает у вас интерес? Мы с вами так не похожи друг на друга. Мы чужие — у нас нет ничего общего.

Кристофер хмурился, казалось, он сам не знает ответа.

— Не знаю.

— Вот видите? — У Гледис это прозвучало так, будто она приняла какое-то решение. — Все это лишь фарс. Вы меня целуете и… и я испытываю что-то такое… какое-то чувство.

— Чувство? Вы это так называете? Дорогая, когда я вас обнимаю, вы начинаете просто излучать энергию, как настоящая электрическая буря.

Внезапно Гледис поняла, что, похоже, начинаются какие-то сверхъестественные вещи. Трудно поверить, что на Криса могло подействовать подвенечное платье и его так называемая волшебная сила. Как только вернется в Портленд, поклялась она, тут же вернет его Энни. Она не собирается терять разум.

— Вы напоминаете моего отца, — сказала Гледис, избегая взгляда Криса. — Он всегда спешил куда-то — встречи, заседания, сделки… Мы поехали отдыхать всей семьей, когда мне было десять. За один день осмотрели Калифорнию и за час — Диснейлэнд. Представляете? — Она не стала ждать ответа. — Он умер от сердечного приступа, когда мне было пятнадцать. По общепринятым меркам мы относились к состоятельным людям, и после его смерти маме не пришлось работать. Была даже отложена сумма на мое обучение в колледже.

Возникла неловкая пауза. Депп не поддерживал тему, и Гледис взглянула на него.

— Вы ничего не хотите сказать?

— Нет, не хочу, разве только, что я не ваш отец.

— Чем-то вы на него очень похожи. Я поняла это в первый же момент, когда вас увидела. — Гледис вскочила на ноги, схватила полотенце и запихнула в пляжную сумку.

Кристофер ненадолго задумался, затем неохотно встал и, пока она стряхивала песок с покрывала и складывала его, убрал ласты и маски в багажник машины.

На обратном пути в аэропорт оба не проронили ни слова, и молчание было напряженным и неестественным. Несколько раз Глед бросила на Криса взгляд. Его лицо стало прежним — напряженно сжатые челюсти, жесткое, почти суровое выражение…