Как целует хулиган - Стася Андриевская

ли не силой держала дистанцию, не позволяя партнёру вкладывать в объятия страстную близость. Непрофессионально, да. Но и нахрен, не больно-то и хотелось!

Однако танец всё равно разбередил ещё больше. А особенно назойливое ощущение Димкиных рук на теле и понимание, что именно эту постановку Кир повёз в Италию, в паре с девчонкой с пятого курса, которая работает по ночам стриптизёршей в «Воске»

Всё один к одному! Ещё и Катька не пришла – понятно же, что стыдно подруге в глаза смотреть!

Переодеваясь после прогонов, глотала слёзы. Правда что ли бросить к чертям этот институт? Папа будет только рад, если она завяжет с «танцульками» и поступит, например, в «мед», даже обещал поспособствовать. А уж если дерзнёт на академию МВД – вообще счастлив будет!

И Маринка бы дерзнула, но было одно НО: она, в отличие от Катьки, не могла подвести коллектив и слиться за два месяца до ответственного мероприятия, когда каждый человек на счету. И оставалось только гадать, где взять силы, чтобы выдержать всё это через полторы недели, когда вернётся Кир, и они с ним снова станут в пару «Последнего танго»

Ехала домой через весь город в душном, битком набитом автобусе, и было так одиноко! Пожалуй, вот так же ей было только в тот жуткий раз, когда она, семилетняя девчонка узнала, наконец, правду, что мама больше не вернётся. Причём, узнала от самой же мамы, когда та позвонила как-то утром, когда папа ещё не вернулся с дежурства и, поздравив дочку с поступлением в первый класс, рассказала, что у Марины скоро родится турецкая сестрёнка. А потом со словами: «Нет, я не смогу приехать, но я всё равно очень тебя люблю, зайка!» пообещала прислать к Новому году турецких сладостей. И это в то время как Маринка уже целый год старательно выводила каракулями письма и рисовала рисунки для любимой мамочки! Отдавала их папе, чтобы отправил в красивом конверте, и, изнывая от тоски, послушно ждала, когда же закончится мамочкина «очень важная работа» и она, наконец, вернётся!

А оказалось, все врали – и мама, и папа... Тогда, в семь лет, Марина ещё не понимала, что не виновата в мамином предательстве, она вообще не понимала, что это предательство. Просто решила, что была недостаточно хорошей дочкой, раз мама решила родить себе другую.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы мама позвонила ещё, и она смогла бы попросить её вернуться, пообещать быть послушной и учиться на одни пятёрки! Но прошёл почти год, мама больше так и не позвонила, и даже обещанные сладости не прислала, и Марина поняла – она ей просто больше не нужна. У неё ведь теперь есть другая дочка, которая лучше. И от этого было больно и одиноко.

Точно так же, как теперь, когда другую девочку, которая лучше, нашёл себе Кир. И спрятаться от этой боли и одиночества, так же как и тогда, не получалось.

И может, поэтому Маринка и вышла на четыре остановки раньше и, стараясь не думать, что и зачем, просто пошла к своему ненормальному чудищу. Может, хоть он не соврал и... ждёт?

*** *** ***

К утру понедельника рану на боку начало дёргать. А ведь ещё накануне, когда, подтянув в помощь знакомых пацанов, Данила почти весь день потратил на то, чтобы вывезти в приёмку всё железо из гаража, ничего не болело, и вообще казалось – зарастает, как на собаке. Дядь Серёге, который согласился помочь с грузовиком, пришлось сбрехать, что вернулся в бокс и на первой же треньке отхватил мандюлей.

– Вот это дело! – похвалил дядька. – Это по-мужски. Это не танцы там какие-нибудь! Только смотри, бошку всё-таки береги, а то отобьют – в штаны сраться будешь.

– Как вы, дядь Серёг? – схохмил кто-то из пацанов.

– Поговори мне, ага! – беззлобно показал тот ему кулак. – Тоже начнёшь.

В общем, в таком непринуждённом, хотя и физически тяжёлом режиме, прошёл весь день. На всякие сопли времени не осталось вообще, и это было круто.

И тут на тебе: проснулся под утро, а в бочину стреляет, и хоть ты сдохни – в мыслях снова, как заноза, Маринка! А вдруг приходила, когда его не было?

Угу. А если нет? И что, сидеть теперь у окошка и ждать? Бред.

Короче, по поводу болячки дурью маяться не стал, заехал в пятнашку, к тому доктору, который принимал его по протекции Рамзы и, приплатив за приём, отдался на перевязку. Оказалось, на боку слегка разошёлся шов, но ничего страшного, сама по себе рана чистая и небольшая, просто поберечься надо – меньше двигаться, не перенагружаться и всё такое. Ага.

Из больницы поехал по приёмкам, приценяться. А то привёз вчера лом на привычную базу, а там, оказывается, установили минимальный тоннаж, и всё, что меньше – берут буквально за копейки. Раньше такого не было.

Домой вернулся после трёх. Хотел жрать, как собака, и, в идеале бы, вздремнуть хоть полчасика, но ещё накануне забил с пацанами стрелку на полпятого на счёт темы по обороту бабла. А ещё надо было бы заехать в нотариальную контору, хоть узнать, а он ли вообще батин наследник-то? Вот сюрприз будет, если нет. А ещё к матери всё-таки надо доехать, а то дядь Серёга вчера всю плешь проел. Да и вообще – надо. Мать всё-таки. А ещё жигулёнок начал чихать, и надо бы его на ТО сдать, пока совсем не сдох. Короче, дел невпроворот. Вот тебе и отоспался, блин, после армии.

Подъехав к дому, парканулся на углу детской площадки. Стал вынимать из бардачка органайзер и даже не заметил, что так и остался в машине, прикидывая варианты по собранной информации с приёмок. Расчертил таблицу: адреса, расценки, тоннаж, предпочтения по видам железа... Увлёкся так, что даже про жратву забыл. А когда глянул на часы – понял, что и не получиться пожрать, пора было ехать дальше.

Хрустнул затёкшей шеей и, случайно подняв взгляд от калькулятора, замер: по дорожке палисадника между домами уходила Маринка. Уже уходила, чёрт!

Догнал.

– Ничёсе, какие люди, да без охраны! – Откуда ни возьмись, плеснула вдруг лихая энергия. Хотелось нести пургу, ржать и острить. Руки и ноги словно куда-то бежали. Неконтролируемо. – А ты чего тут делаешь-то? Неужели, меня пасёшь?

На её щеках мгновенно вспыхнули алые пятна.

– Помечтай, ага! Просто пришла убедиться, что чудище, как и обещало, сдохло!

– Воу, дерзкая, а я,