Барраяр - Лоис МакМастер Буджолд

– Первый раунд выиграл сержант Ботари, – объявил Куделка. – Два из трех, сэр?

Сержант Ботари ждал, чуть улыбаясь, а Форкосиган сидел и жадно глотал воздух, стараясь отдышаться.

– Ну, по крайней мере еще один. Мне нужен реванш. Я не в форме.

– Я вас предупреждал, сэр, – пробормотал Ботари.

Они снова начали кружить по помосту. Сблизились, разошлись, снова сошлись – и вдруг Ботари совершил потрясающее сальто-мортале. Форкосиган подкатился под него и, захватив его руку, чуть не вывихнул себе плечо в невероятном падении. Ботари дернулся, пытаясь разорвать захват, но не смог и вынужден был сдаться. На этот раз уже он с минуту сидел на ковре, прежде чем подняться на ноги.

– Потрясающе! – выдохнула Друшикко; глаза ее горели. – Особенно если учесть, что милорд настолько меньше ростом.

– Мал да удал, – подтвердила завороженная Корделия.

Третий раунд оказался коротким. Неразбериха ложных выпадов и ударов – и совместное падение, в результате которого вдруг обнаружился захват руки, проведенный сержантом. Тут Форкосиган допустил ошибку, попытавшись освободиться, и совершенно невозмутимый Ботари с громким щелчком вывихнул ему руку. Форкосиган заорал и сделал знак, что сдается. Куделке снова пришлось останавливать незваных помощников.

– Вправь мне руку, сержант, – простонал Форкосиган, сидя на помосте. Ботари уперся ногой в грудь своему бывшему командиру и одним коротким рывком поставил руку на место.

– По крайней мере в этот раз он вам ее не сломал, – ободрил его Куделка, вместе с Ботари помогая регенту встать. Форкосиган побрел обратно к диванчику и очень осторожно уселся в ногах у Корделии. Ботари тоже двигался медленнее и осторожнее, чем обычно.

– Вот так, – проговорил Форкосиган, все еще не отдышавшись, – мы развлекались на борту старого доброго «Генерала Форкрафта».

– Неплохо, – заметила Корделия. – И часто вам приходилось использовать эти навыки в реальном бою?

– Редко, очень редко. Но когда приходилось, мы всегда побеждали.

Зрители разошлись, негромко обсуждая состязание. Корделия пошла с Форкосиганом, чтобы заняться травмами, приготовить горячую ванну и сделать массаж.

Разминая мужу занемевшие мышцы, она снова возобновила разговор о том, что все сильнее занимало ее.

– Как ты думаешь, не пора ли тебе потолковать с Куделкой относительно его поведения с Дру? Она буквально из кожи лезет, чтобы наладить с ним отношения. А он не снисходит даже до элементарной вежливости. Если я не ошибаюсь, бедная девочка влюбилась в него по уши, хотя он и не желает этого замечать.

– А почему ты решила, что он ничего не замечает? – медленно спросил адмирал.

– По тому, как он держится. И это тем более обидно, что они были бы прекрасной парой. Разве ты не считаешь ее привлекательной?

– По-моему, Дру – высший класс. Но я, как известно, вообще неравнодушен к рослым амазонкам. – Он хмыкнул. – Однако если у тебя глаза разгорелись в предвкушении роли свахи… Кстати, как ты думаешь, не связано ли это с материнскими гормонами?

– Мне вывихнуть тебе вторую руку?

– Ох! Нет, спасибо. Довольно с меня и Ботари. Я уже успел забыть, что такое спарринг с нашим сержантом. Помассируй-ка еще немного. Чуть ниже, пожалуйста…

– У тебя здесь завтра будут жуткие синяки.

– Мне ли не знать. Так вот, прежде чем ты займешься личной жизнью Дру… Ты не забыла об инвалидности Куделки?

– О! – поразилась Корделия. – Я думала, что… его половые функции восстановлены не хуже, чем все остальное.

– Или не лучше. Это очень сложная операция.

Корделия нахмурилась:

– Ты точно знаешь?

– Нет, не знаю. Такого разговора между нами не было. Никогда.

– Гм. Как же быть? А может, ты у него спросишь?

– О Господи, Корделия! Да разве можно задавать такие вопросы! А вдруг ему придется ответить отрицательно? Мне ведь с ним работать, не забывай об этом.

– Ну, а мне работать с Дру. Какой мне от нее прок, если она начнет чахнуть и умрет от разбитого сердца? Он уже не раз доводил ее до слез. Она забивается в какой-нибудь угол и плачет.

– Правда? Такое трудно себе представить.

– Не уверять же мне девочку, что Куделка ее недостоин… Как ты думаешь, она действительно ему неприятна? Или это только самозащита?

– Разумный вопрос…. Могу сказать только одно: на днях мой водитель отпустил какое-то вольное замечание в ее адрес, и Ку после этого говорил с ним достаточно холодно. Не думаю, чтобы она была ему неприятна; скорее он просто ей завидует.

Корделии пришлось удовлетвориться этим. Ей страстно хотелось как-нибудь помочь юной парочке, но на ум не приходило ничего, кроме обилия советов, касающихся преодоления сугубо интимных трудностей, которые могут возникнуть из-за инвалидности лейтенанта. Но высказывать их вслух – значило бы непростительно оскорбить и шокировать застенчивых влюбленных. О секс-терапии никто из барраярцев и слыхом не слыхивал.

Как истинная бетанка Корделия была убеждена, что двойной стандарт в сексуальном поведении нелеп, да и вообще невозможен. Но постепенно, исследуя дебри высшего общества Барраяра, она начала понимать, как им удается совмещать несовместимое. Все сводилось к тому, что определенным лицам запрещался доступ к определенной информации, причем эти лица отбирались по каким-то неписаным правилам, известным всем, кроме нее. Нельзя, например, говорить о сексе в присутствии незамужних женщин и детей. Молодые барраярцы, кажется, не связаны никакими ограничениями в разговоре друг с другом, но только не при женщинах – любого возраста и положения. В придачу эти правила варьировались в зависимости от социального статуса. И замужние женщины в своем кругу, когда их не могут подслушать мужчины, тоже иногда вдруг кардинально меняли свои понятия о том, какие темы считаются приличными. По поводу некоторых вопросов можно пошутить – однако обсуждать их нельзя. А о некоторых особенностях даже упоминать запрещено. Она уже не раз шокировала собеседников каким-нибудь, как ей казалось, совершенно естественным и пустяковым замечанием – и Эйрел тут же отводил ее в сторону, чтобы объяснить ошибку.

Корделия попыталась систематизировать все эти неписаные правила, но нашла их настолько запутанными и противоречивыми – особенно в том, когда и кому в каких областях полагается напускать на себя неведение, – что вскоре бросила это занятие. Впрочем, она все же показала мужу свой конспект. Тот прочел его как-то вечером, уже лежа в постели, – и чуть не умер со смеху.

– Неужели мы действительно выглядим такими идиотами? Мне особенно нравится твое Седьмое правило. Надо его запомнить… Жаль, что я не знал о нем в юности. Можно было бы обойтись без этих ужасных армейских учебных видео.

– Если будешь так ржать, у тебя кровь пойдет носом, – съязвила она. – Это ваши правила, а не мои. Вы их соблюдаете. Я всего лишь пытаюсь их понять.