Загул - Олег Зайончковский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 49
Перейти на страницу:

Но и по выходе из метро им, оказывается, еще надо топать вдоль какого-то желтого проспекта, к ночи уже обмелевшего, но хранящего еще дневной смрад. Наконец Шерстяной сворачивает налево в большую арку. Приятели попадают в квартал каких-то тяжелых, мореного кипича больших домов.

– Престижный район, – сообщает Шерсть с гордостью, – только что не в центре.

Через минуту они входят в подъезд, где Игорю в нос ударяет сильнейший запах кошачьей мочи.

– Дыши глубже, враз протрезвеешь, – советует Шерстяной.

Громыхающий лифт с остекленной клетью и складными троллейбусными дверями медленно едет на шестой этаж. Здесь лестничная площадка, на которую выходят несколько квартирных дверей. Все они добротно обиты и снабжены затейливыми бронзовыми номерами – кроме одной, к которой и направляется Шерстяной. Он толкает дверь плечом, и она отворяется, ибо не заперта.

– Вот мы и дома, – говорит он.

В прихожей на проводе, сплетенном в косичку, свисает лампочка, но она едва светит сквозь абажур из пыли. Вдоль стен навален разнообразный хлам, и почему-то много картонных коробок с надписью “Maroc”.

– Ты что – мандаринами торгуешь? – интересуется Нефедов.

– Не я, – Шерсть машет рукой. – Вообще-то, здесь общежитие Московской филармонии. Тут вот конферансье живет, но он сейчас на гастролях; а тут Гамлет, танцор… А вот ту-ут…

Шерсть дергает за ручку дверь, но в отличие от входной эта оказывается запертой.

– …тут мы проживаем с Марыськой… – договаривает он. – Только где ж она шляется?..

Вынужденный действовать ключом, Шерстяной все же открывает дверь и впускает Нефедова в комнату. Он щелкает в темноте выключателем… и взгляду Игоря предстает помещение, которое лишь с большой натяжкой можно назвать жилым. Интерьер шерстяновской комнаты составляет рыжий увечный гарнитур с инвентарными номерами на каждом предмете, списанный, наверное, из Дома колхозника. Лампочка здесь висит такая же голая, как в коридоре, а стены украшены одной только старой афишей Аллы Йошпе со Стаханом Рахимовым да каким-то бурым звездообразным пятном, тоже, очевидно, давнишним.

Нефедов оглядывается в недоумении.

– Странно все это… – бормочет он.

– Что тебе странно?

– Гамлет, филармония… Ты-то как здесь оказался? Вроде не поешь, не танцуешь… И что это за Марыська? Ты мне о ней не рассказывал…

– Темный ты, Гарик, – снисходительно усмехается Шерсть. – По-твоему, в филармонии только танцуют? Марыська, например, работает оформителем.

– А ты?

– А я… Черт, куда же она запропастилась?..

Впрочем, отсутствие сожительницы и, как подозревает Игорь, хозяйки комнаты планов Шерстяного не меняет. Он усаживает Нефедова на продавленную кровать и принимается хлопотать, накрывая на стол. Из платяного шкафа он извлекает бутылку с надетым на горлышко пальцем от медицинской перчатки.

– Ректификат, – поясняет он. – Марыська из типографии таскает.

На бутылке действительно заметны графитовые дактилоскопические узоры.

Отлучившись из комнаты, Шерсть приносит кусок вареной колбасы в бумаге и коробочку шпрот.

– Наши или Гамлета?.. – сомневается он, разглядывая коробочку. – Ну, пусть будут наши.

Убранство стола довершают две щербатые чашки без ручек и облупленный эмалированный чайник. Товарищи разливают ректификат по чашкам и разбавляют его водой из чайника, отчего жидкость сразу делается теплой.

– Ну, поехали! – командует Шерсть. – За твое отцовство – ура!

Проглотив свою порцию, Нефедов сжимает челюсти, пережидая рвотные позывы. Кроме тошноты, он не чувствует ничего – ни горячей волны в теле, ни хмельного одушевления…

– Повторим? – предлагает Шерстяной.

– Давай… – вяло соглашается Нефедов.

Они повторяют заход, и ровно с тем же результатом.

– Ну, как тебе? – спрашивает Шерстяной.

Игорь морщится, подавляя спазм.

– Гадость, но пить можно.

– Я не про спирт, а про мои апарта́менты. По-моему, здесь ништяк.

Нефедов снова оглядывает комнату.

– Жить можно… хо… хотя и гадость.

– Э! Да ты языком уже не ворочаешь, – замечает Шерстяной. – Силен Марыськин ректификат! Давай по полчашечки – и антракт…

Приятели выпивают еще по полчашки, после чего у Игоря действительно отнимается язык. Зато Шерстяной болтает о чем попало: о том, что Марыська его – полячка и очень умная женщина, а что Гамлет – голубой, хотя и родом из Абхазии. И что коробки, наваленные в коридоре, принадлежат как раз этому Гамлету, потому что он из абхазских мандаринов делает марокканские. Много чего Шерстяной успевает сообщить Нефедову, прежде чем и сам теряет способность связно формулировать. В разговоре их наступает пауза, которая, затянувшись, вполне могла бы перейти в обоюдный сон. Если бы…

Если бы дверь неожиданно не отворилась и в комнате не объявились новые лица. Первой заходит девушка или молодая женщина небольшого роста и неяркой внешности. Следом показывается длинноволосый брюнет с непропорционально развитыми ляжками. Можно не спрашивать, кто из них кто.

– Марыська!.. – с преувеличенной пьяной радостью восклицает Шерстяной.

Он встает из-за стола и делает шаг навстречу подруге… но внезапно ноги его подкашиваются, и он падает на четвереньки.

– Оп-ля! – говорит Марыська.

Шерсть поднимается с пола, но лишь затем, чтобы, зажав рукой рот, опрометью выбежать из комнаты. Марыська провожает его невозмутимым взглядом и оборачивается к Нефедову.

– Давно тут сидите? – спрашивает она.

Игорь отвечает невразумительным мычанием.

– Понятно, – говорит Марыська.

К столу, поигрывая ляжками, подходит брюнет.

– Гамлэт, – представляется он и пожимает Нефедову руку.

Игорь в ответ опять мычит. Однако он замечает, что Марыська с Гамлетом пришли не пустые. У них с собой пакет, полный банок консервированного пива. Выставив банки на стол, Марыська расправляет пакет и вешает на стенной гвоздик. На пакете – потертый рисунок в виде эмблемы «Мальборо», так что в комнате становится одним украшением больше.

Хозяйка вручает Нефедову банку с пивом.

– Финское, – значительно сообщает она.

Игорь, пытаясь сосредоточиться, рассматривает банку, затем неумело дергает чеку… и заливает себе штаны.

– Оп-ля! – говорит Марыська.

Они с Гамлетом хихикают, но тоже оба обливаются.

Пить прямо из банок не очень удобно, но Марыське нравится.

– Умеют капиталисты делать… – отрыгнувшись, уважительно замечает она.

Тем не менее градуса в замечательном пиве явно недостает, так что в дальнейшем его приходится смешивать с ректификатом.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 49
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?